Картина жизни Кэт стала вырисовываться, не хватало нескольких деталей.
Преодолевая тошноту, я спросила:
— Вы уверены, что психиатр не ошибся?
— Абсолютно, — кивнул Генри, — у нас была кассета с записью их разговора, нам здесь перевели ее и все подтвердилось. К сожалению, она со временем потерялась. Поэтому у нас нет фактических доказательств.
— Тогда назовите имя врача, он сможет подтвердить ваши слова.
— Нужно поднять счета, там есть его имя и адрес, — сказала Джейн.
— Вы что, платили ему?
— Да. Мы просили наблюдать девочку и помочь ей забыть о ее страшной судьбе, — призналась Джейн.
— А заодно забыть свою сестру? — добивалась я полной откровенности.
— Поймите, мы очень любим Мэри, она наша единственный ребенок, смысл нашей жизни, — перевел Майкл слова Джейн и от себя тихонько добавил: — У нас не приняты такие откровения, мне жаль этих людей.
Я кивнула. Я понимала Гарднеров. Кто я такая, чтобы осуждать их или давать оценку их поступкам? Они защищали свой благополучный мирок всеми силами и средствами. Кто знает, как бы поступила я в подобной ситуации. Мы сами не всегда знаем, на что способны.
— Я уверяю вас, что Кэт не узнает вашу тайну и не причинит вам вреда, — заверила я их. — Прошу лишь дать мне координаты доктора, чтобы узнать некоторые детали.
— Простите, зачем вам это нужно? — спросил Генри.
— В начале разговора я была не совсем с вами откровенна, — призналась я. — Теперь я готова, честно все рассказать, долг платежом красен. Лишь три года назад Кэт стала проявлять признаки невменяемости, она вторглась в мою жизнь и разрушила ее (брови Майкл поползли вверх на недосягаемую высоту), я хочу выяснить, кто она такая, на что она может быть способна: предупрежден — значит вооружен, — улыбнулась я.
— Мы вам верим, — заверил Генри, — я сейчас поищу данные доктора.
Он поднялся и вышел. Воцарилось неловкое молчание.
— Какая она ваша Мэри? — спросила я.
Лицо Джейн просияло.
— О, она самая замечательная девушка на свете! Она нас любит! Простите за откровенность. Сейчас она учится в Принстоне на физика, она очень умная и красивая. Вот ее фотография.
Джейн протянула мне фото в рамке, которое стояло на резном комоде рядом с ее креслом. С фото на меня смотрела Кэт, только с темными волосами, полноватая, с веселыми глазами и беззаботным выражением лица. Американская девушка, выросшая в богатой семье. Ничто не связывало ее с Кэт, с семьей Костровых и поселком Красково. И слава богу! Для нее, наверное, это лучший расклад.
— Пусть остается в неведении! — тихо произнесла я, но Майкл расслышал и перевел.
Наконец-то Джейн облегченно вздохнула.
Вернулся Генри и вручил нам старый счет, с которого мы списали адрес и фамилию доктора. Хорошо, что американцы насколько серьезно относятся к счетам и прочим официальным бумагам, иначе бы я никогда не вышла на доктора. Фамилия у него была Цихерман. Вдруг меня осенила догадка.
— Скажите, а этот доктор — еврей? — спросила я Гарднеров.
Они закивали. Ну вот и все, картинка сложилась. И «дедушка» нашелся.
Весь обратный путь я боролась с приступами тошноты, появившейся у меня после сообщения о судьбе юной Кэт. Я была убита и раздавлена этим известием. Майкл был хорошо воспитан и с вопросами не приставал, хотя брови его все еще пребывали в удивленном положении.
Возле моего номера он презрел хорошие манеры и напросился в гости.
— Могу я зайти к тебе ненадолго? — спросил он.
Мне сейчас было не до него, но и остаться один на один с новыми мыслями было страшно.
— Да, конечно, заходи, — предложила я.
Майкл расположился в кресле, долго рассматривал меня и что-то обдумывал.
— Тебе угрожает опасность? — наконец спросил он.
— Не совсем, — неопределенно ответила я, так как и сама не знала ответ на этот вопрос.
— Россия непростая страна. Думаю, тебе нужно пожить некоторое время в Нью-Йорке, пока твои проблемы не решатся. Я сделаю тебе гостевую визу, ты сможешь жить у нас и писать картины или отдыхать — можешь делать все, что захочешь.
Какой он милый этот Майкл.
— Спасибо тебе, мой дорогой, — искренне поблагодарила я. — Но я воздержусь от твоего предложения.
— Ты не хочешь гостить у нас? — уточнил он.
— Да!
Я не стала ничего объяснять. Не могу же я излить Майклу свои откровения: о любимом человеке, о любимом доме, о невозможности творить не в России, о Коке, которого следует найти и о несчастной Кэт, которой нужна помощь психиатра. Об этом долго говорить, да и ни к чему ему эти сведения. Пусть и дальше спокойно живет в своем буржуазном мирке, у нас с ним разные дороги.
— В казино мы не пойдем? — скорее констатировал, чем спросил Майкл.
— Сам понимаешь!
— О’кей, если передумаешь, звони.
Он окинул меня каким-то особенным взглядом, раскланялся и вышел.
Вечер я провела с тревогой и грузом на душе, мысли о Кэт ни на секунду не покидали меня, как я ни пыталась переключиться. Есть совершенно не хотелось, я только выпила несколько бутылок воды — от переживаний мучила жажда.
Ночь была ужасной, каких только мерзостей я не насмотрелась. Я проснулась от настойчивого стука в дверь. Резко вскочила, обрадовавшись, что увиденное ночью было только сном.
Вошел сияющий дядя Веня.
— Алиска, ты вытянула счастливый билет, и я с тобой за компанию! — радостно начал дядя Веня. — Мало того, что аукцион принес нам баснословные прибыли, «Меланхолию» чуть не порвали — столько было желающих, так еще и Майкл хочет на тебе жениться! — сообщил он мне, сделав паузу для пущего эффекта. Вчера вечером просил у меня твоей руки, — ну, до чего воспитанный парень!
— Подождите, дядя Веня, я прилягу, что-то у меня голова закружилась.
— Это от радости! — решил он.
— Такая радость у меня каждое утро, и днем иногда, — поправила я его.
— А раньше с тобой такое было? — обеспокоился он.
— Как в Нью-Йорк приехали, так иногда накатывает, кажется, их климат мне не подходит. И мутит постоянно.
— Вот как? Интересно… — он задумался.
— Этот Нью-Йорк, в плане здоровья, скажу я вам, совсем не безопасен, — рассуждала я. — Чем тут кормят, непонятно, у меня во рту постоянный привкус железа, как будто я гвоздями питаюсь, только апельсиновый сок и спасает.
Дядя Веня на время «завис», что-то обдумывая.
— Лисонька, ты это… Как бы сказать, — дядя Веня откашлялся, — ну это… того что ли?
— Вы опять?! Мне что, справку от психиатра принести, что я не совсем «того».
— Да я не о психике, с ней все понятно. Я о другом. Ты… елки, язык не поворачивается, ну, беременная, что ли? — кое-как выдавил он из себя.
— С чего вы взяли? Скажете тоже! — удивилась я, и вдруг до меня дошел смысл его вопроса.
«Я что? Как это? Да?! Беременная?» — спрашивала я саму себя. Я совсем забыла, что с женщиной может такое случиться. Опекун воспринял мое молчание как положительный ответ. После непродолжительного замешательства он сказал:
— Ну ничего, Майкл и беременной тебя возьмет, так даже лучше, у них в Америке проблемы с этим, только вот жаль, что от Коки, не очень хорошие гены. Наверное, он не захочет разводиться? Ладно, и это решим! Дам ему хороших отступных — и дело в шляпе! — вслух размышлял Вениамин Петрович.
О чем это он? От Коки? С ним у нас дети не получались, это после встречи с Федором я почувствовала себя по-настоящему желанной и любимой женщиной, и поэтому чудо произошло.
— О чем вы говорите, дядя Веня? Какой Кока? Какой Майкл?
— Девочка моя, я же тебе говорю, что Майкл хочет на тебе жениться, и я уверен, что он сделает это несмотря на то, что ты в положении. Как же я рад! Все так удачно складывается! Здесь тебе будет хорошо, да и я на старости лет поживу спокойно, зная, что ты под надежным крылом, с внуками понянчусь. Лучше Майкла мне зятя не найти! Я даже мечтать о таком не мог!
— Дяде Веня, я за Майкла замуж не пойду! — твердо сказала я.
— Шутишь? Тебе судьба дает единственный шанс бросить твоего трутня, выйти замуж за нормального, приличного человека из хорошей семьи. Или ты всю жизнь хочешь прожить с амебой? Он и муж-то никакой, а отцом я его вообще не представляю. Чем он тебя очаровал, что ты так слепа? Ты разбиваешь мне сердце! Лисонька, дорогая моя, умоляю, на колени встану, — брось его! Ну какое с ним будущее, одна погибель, а тут такая возможность изменить свою жизнь.
— Дядя Веня, я не с Кокой хочу остаться, у меня есть другой мужчина! — поспешила я его успокоить.
Опекун впал в ступор: он стоял как громом пораженный и не мог произнести ни слова. Я налила ему водички и подала стакан. Он выпил залпом, шумно выдохнул и сказал: «Убила!»
— Не стоит драматизировать. С Кокой я разведусь и выйду замуж за Федора, наверное, — добавила я, подумав.
— Где? Откуда? Когда? Еще и беременна! Как ты могла? У тебя появился такой шанс, а ты… эх, — он махнул рукой.
— Ну что вы? Я ведь люблю его.
— Господи, когда ты все это успела? Он хоть женится на тебе? — уже спокойнее спросил дядя Веня.
— Не знаю, — развеселилась я, — кажется, он тоже меня любит, и как же мне теперь хорошо!
— Вот глупая девчонка! Что хоть за человек?
— Хороший человек, настоящий!
— Надеюсь, не такой, как Кока?
— Полная его противоположность, — заверила я.
— Ну, уже легче! Ничего, и сами воспитаем детеныша, если что. Не волнуйся, все будет хорошо, Лисонька! Дети — это здорово!
Он поцеловал меня в макушку.
— Пойду, прилягу ненадолго, а то я что-то перенервничал, с ума меня сведешь.
— Простите…
— Да, что уж теперь, — он дошел до двери, и уже оттуда я услышала: «Такой шанс упустила, такой шанс…»
Я осталась размышлять. С чего это вдруг Майк вздумал на мне жениться? Наверное, он решил таким образом спасти меня от проблем в России. Все-таки он добрый малый! Кто бы мог подумать, что я откажу ему. Раньше и помыслить бы о таком не могла, а сейчас вон какая стала самоуверенная. Отказаться выйти замуж за красивого, небедного американца! Верх самонадеянности и даже наглости. Майкл прекрасный человек, но только это не мой мужчина — пусть идет с миром, где-то его ждет другая женщина. А меня ждет Федор — тем более я теперь не одна. Я наконец-то осознала начало новой жизни внутри себя и невероятность этих ощущений. Все недомогания, которые я испытывала в последнее время, теперь вызывали у меня чувство умиления: они указывали на то, что мой малыш растет. Вот как устроена жизнь, вчера — страшные подробности биографии Кэт, а сегодня — фантастический восторг от предстоящего материнства.