— Вы сами могли в этом убедиться, — опять просиял доктор.
— Но как? Это невозможно? — нарочно задела я его самолюбие.
— Почему же, — слегка обиделся он, — я изложил Костику, моему другу, профессору Левину, проблему, мы придумали меры наиэффективнейшего воздействия в короткий срок на подсознание Кати. Скажу вам, не хвастаясь, — уведомил нас довольный доктор, — нам это удалось! Правда, повторяюсь, Костик не верил в длительность этого воздействия. Но видите, я-то оказался прав. Мы сделали из Кати идеального безупречного человека!
— Да, мы уже поняли, — почти прорычал Федор.
Не пойму, этот доктор гений или чудовище. Или гениальное чудовище, для которого важны лишь опыты и открытия, а не моральная сторона. Помог ли он Кате своим вмешательством или навредил? Я спросила об этом доктора без обиняков:
— Что было бы с Катей, если бы вы не подвергли ее психику изменениям? Могло ли длительное сдерживание ее истинного «я» усугубить те проблемы, от которых вы ее на столько лет избавили?
Федор одобрительно кивнул.
— Интересный вопрос, — задумался профессор, — очень даже интересный, нужно провести анализ, смоделировать поведенческие реакции, построить график преобразований психики… Это любопытно и вызывает массу ранее не возникших вопросов… — он задумался, начал потирать руки и что-то писать на бумаге, — вы мне должны все подробно рассказать… — Профессор ушел в себя.
— Пойдем, Алиса, пока я морду ему не набил, уж очень руки чешутся, а он человек пожилой. Все равно мы, скорее всего, больше ничего не узнаем, — прошипел Федор.
— Мы уходим. В другой раз сообщим вам детали, — громко сказала я доктору.
— Хорошо, хорошо, Инесса проводит вас, — доктор, погруженный в свои размышления и записи, похоже, не очень понял, что я сказала, и не заметил нашего ухода.
Мы же были под впечатлением от общения с профессором.
— Не зря говорят, что гений и злодейство ходят рядом, в этом случае — живут в одном человеке, — высказалась я.
— Не слушай его, он сам назвал себя гением, хотя то, что он проделал с Кэт, может претендовать на гениальный эксперимент, но с огромной долей садизма. Нечто подобное, наверное, проделывали доктора в концлагерях, тоже вроде как для продвижения науки и для блага человечества. Такие фанатики как Цихерман сами должны находиться под присмотром комиссии из психиатров, чтобы их опыты и открытия не переступали этическую грань.
Эти размышления он произносил громко, сопровождающая нас Инесса все слышала, но ее лицо оставалось невозмутимым. Может, она тоже зомбирована профессором?
Наконец, длинный коридор закончился, и мы вышли за дверь. Федор показал на табличку и, чтобы разрядить обстановку, пошутил:
— Надо поменять надпись на «гениальный гений профессор Цихерман».
Я нервно рассмеялась, только легче мне не стало.
В машине я сказала Федору:
— Помнишь, педиатр из интерната сказала о Кэт: «Как кто выключил». Теперь мы знаем, кто это сделал, кто стер ее память и перепрограммировал сознание.
— А ее тренер сказал, что она как робот, — напомнил Федор, — и был недалек от истины. Кэт и была роботом долгое время, пока микросхема не полетела. Вот почему даже на детекторе лжи не смогли обнаружить отклонения в ее психике: детектор реагирует на эмоциональный всплеск, даже на незначительный, а у роботов не может быть эмоций, поэтому и заподозрить их в чем-то невозможно.
— Мне так жаль ее, — сказала я.
— Я не могу испытывать к ней такие же чувства — она убила мою маму.
— Я понимаю, мой дорогой, — я погладила его по руке.
— Хотя судьба ее действительно ужасна, — согласился Федор. — Но я так и не понял, что мы-то ей сделали, за что она наказывала нас.
— Пока что она не отказалась от своих намерений, — напомнила я ему. — Что нового произошло за время моего отсутствия?
— Ничего существенного, кроме того, что ты не звонила, — грустно улыбаясь, сказал Федор.
— Пожалуйста, не упрекай меня. Я не расставалась с тобой ни на минуту, мысленно, — добавила я. — Просто я была занята выставками, расследованием, и еще мне нездоровилось.
— Ты плохо себя чувствовала? Почему? Ах, да, ты же перед поездкой писала эту невероятную картину, выбилась из режима, устала, еще и перелет, смена часовых поясов. Извини, я совсем не подумал.
Истинный мужчина сам просит прощения, даже если не виноват — где-то прочитала я похожую по смыслу фразу. Мне достался настоящий мужчина! Так и подмывает сказать настоящую причину недомогания, но пока не время. Соберусь и потерплю!
— Спасибо, что не обиделся, — ответила я Федору. — Что же нам делать с Кэт? Теперь, зная причины ее неадекватности, я растеряна и не знаю, как к ней относиться. Она опасна, бесспорно, но как теперь с ней поступить, если найдем? Отправить в психбольницу или что?
— Я не успел тебе сказать, что я, Кирилл, Степан, Алексей и даже Настя круглосуточно дежурили в сервисе. Так вот, в один из дней около часа дня возле него стояла «ауди» твоего бывшего мужа. Хорошо, что я знал номер и мы были начеку. Только из машины никто в тот раз не вышел и ничего, к счастью, не произошло. Я уже шел к машине, но она быстро уехала. Очевидно, что Кэт «заклинило» на моей мастерской и поджог — лишь дело времени.
— Зачем ты шел к машине? — встревожилась я.
— Хотел прямо спросить, что им нужно.
— Ты, ты больше никогда так не делай! — вспылила я. — Осиротить нас решил! Ты понимаешь, с кем имеешь дело? Нельзя так просто подойти к Кэт и поговорить! Она или не ответит, или свернет шею, без объяснения причин (я вспомнила гуся и вздрогнула). Как бы мне ни было ее жаль, я понимаю, что это больной человек, и диалог с ней почти невозможен. Я с ней много раз пыталась поговорить, информации — ноль, не привыкла она что-то разъяснять, так как, скорее всего, и сама не знает, что сказать.
— Смешная ты, когда злишься, обращаешься к себе в множественном числе, — заметил, смеясь, Федор.
«Да, только в этот раз я не только себя имела в виду», — подумала я.
— Ты от ответа не уходи, — как можно строже сказала я. — Понимаешь опасность, которой ты нас подвергаешь?
— Опять «нас»! — теперь уже по-настоящему начал смеяться Федор.
— Да ну тебя! — я отвернулась.
— Все, понял, больше не буду! — поднял он обе руки.
— Держи руль! — испугалась я.
— Какая ты стала боязливая, Америка тебя изменила, — сделал он вывод. — Расскажи, как прошла выставка. Удачно?
— Дядя Веня доволен! — уклончиво ответила я.
— А ты?
— Я тоже, — вспомнила о предстоящем материнстве и добавила: — очень!
— Прекрасно! Значит, не зря я столько ждал!
— Всего лишь шесть дней, — напомнила я.
— Целую вечность! — поправил он.
— Мой хороший! — не смогла сдержаться я от умиления.
— Эх! — выдохнул Федор.
В этот момент опять позвонил дядя Веня:
— Как ты, Лисонька? Отдохнула? Хочу напроситься на смотрины. Когда мне представишь своего избранника? И с Кокой мне нужно поговорить, — выпалил он одним духом.
— Дядя Веня, потерпите немного, я подготовлю почву и найду удобный момент.
— Хорошо. Только не тяни, мне уже не терпится.
— Знаю я вашу деятельную натуру.
— Вот и не томи ее!
— Хорошо, не буду!
— Жду звонка!
— Ладно, — пообещала я.
Федор, кажется, все понял.
— Ты рассказала ему обо мне? — спросил он.
— Ну да, так получилось, — замялась я. — Ты против?
Ответом мне был его самодовольный сияющий вид.
— Я готов к смотринам хоть сейчас! — решительно заявил он.
— Сначала нужно поговорить с Кокой, или ты забыл, что я замужем?
— Да, я уже давно записал твоего мужа в бывшие, иначе от ревности могу не сдержаться при встрече.
— И что сделаешь? — провоцировала я его. Мне нравилось, что меня впервые в жизни ревнуют.
— Пока мои намерения не обрели ясность, но то, что он меня давно раздражает, это факт. Даже подумать не могу, что ты можешь принадлежать другому мужчине!
— Вот и не думай об этом, так как моя принадлежность ему весьма условна. Ты мой единственный мужчина!
Федор довольно хмыкнул.
На полпути к дому зазвонил Федин телефон. Собеседник быстро и неразборчив что-то говорил. Федор сказал:
— Я все понял и положил трубку.
— Что случилось? Это была Настя? Я слышала женский голос.
— Все нормально, кончились запчасти. Мне нужно срочно подкупить и завезти им. Сейчас мы остановимся, я поймаю тебе такси, а сам займусь этим вопросом.
— Но… — начала я.
По тому, как тревожно билось мое сердце, я поняла, что не покупка запчастей волнует Федора, хотя внешне он был спокоен. Его дальнейшие действия лишь подтвердили мою догадку.
Он затормозил на обочине, быстро вышел из машины и помог выйти мне, посмотрел на меня таким влюбленным взглядом, что у меня не осталось ни капли сомнений в его любви, но зародилось ужасное подозрение, что взгляд этот может быть последним по не зависящим от Федора причинам. Я старалась не выдать дурных предчувствий.
— Феденька, ты же недолго? — почти спокойно спросила я.
— Одна нога в сервисе, другая — у тебя дома. Не волнуйся, моя хорошая, я быстро!
Он вскинул руку и остановил такси — не успела я опомниться, как Федор усадил меня в машину и сказал водителю:
— В деревню Звонари, на Новой Риге!
Положил на сиденье деньги и захлопнул дверь.
То, как быстро это было проделано, говорило о его собранности и сконцентрированности на очень важном деле, которое никак не связано с покупкой запчастей. Я видела, с какой скоростью поехала его машина.
— Плачу по счетчику в пятикратном размере, — сказала я водителю такси, — если вы догоните тот «Крузер» и незаметно проследуете за ним до места назначения.
— Здесь нельзя разворачиваться, двойная сплошная, — сообщил мне таксист.
— Еще две тысячи сверху, и штраф сама оплачу, если что, но полиция нам сейчас ни к чему.
— Понял! — он мгновенно развернул машину, и мы полетели за Федором.