Они так и сделали, и я внимательно наблюдал за ними. Я с одобрением кивнул, как только увидел, что иголка отпала от шеи старого Шимсаха. Пройдет пара-другая часов, прежде чем он придет в себя и сможет рассказать им, что случилось. Это мне и нужно было. В моей голове уже обрисовывался план. Соскочив вниз, я взял диск и приклеил его на место. Теперь и пол и потолок выглядели цельными как раньше, потому что клей-лепак здорово берет и ничем не пахнет. Я вскарабкался внутрь чудища и тяжко вздохнул.
— Ангелина, будь так добра, включи свет и достань бутылку моего лучшего виски.
Зажегся свет, появился стакан, и Ангелина терпеливо ждала, пока я не опустошил половину его, и только после этого заговорила:
— Ты, наконец, просветишь жену, что произошло там?
— Пардон, свет души моей, там произошла неувязочка. — Я осушил стакан и выдавил из себя улыбку. — Я шепнул адмиралу, который сидел поближе, что пришел спасти его. Он посмотрел на меня и стал звать стражу. Так что мне пришлось выстрелить в него.
— Одним дураком меньше, — с удовлетворением произнесла она.
— Не совсем так. Я применил усыпляющую иглу. Никто не расслышал, что он говорил, поэтому я благополучно ускользнул и запечатал отверстие, но не это меня теперь тревожит.
— А что же тебя беспокоит?
— Прости. Это касается адмирала. Когда он упал, я увидел его запястья. На них красные отметины, похожие на шрамы.
— И что? — спросила она в явном замешательстве, потом ее лицо внезапно побледнело. — Нет, разве это возможно?
Я медленно кивнул, но улыбаться уже не мог.
— Серые люди. Я узнаю их почерк повсюду.
Серые люди. Одни только мысли о них холодят мою спину, я подчеркиваю спину, которую остудить не так-то просто. Пока я в форме, мне не трудно противостоять физическому воздействию. Но невозможно противостоять насилию, когда грубая сила влияет на твое серое вещество. У мозга практически нет защиты. Обманув его, обманывают и тело. Парочка электродов, вживленных в центр удовольствия мозга, заставляют подопытное животное без конца нажимать кнопку, вызывающую раздражение, пока оно не умрет от голода и жажды. Но умрет оно счастливым. Несколько лет назад, меня вовлекли в дело, связанное с межпланетным вторжением. Мне тогда пришлось сыграть роль подопытного животного. Меня схватили и лишили возможности сопротивляться. Я видел собственными глазами, как мне отрубили обе ладони у самых запястий. Потом я потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что ладони пришиты на место. На руках были такие же шрамы, как у адмирала. На самом деле мои руки никто не отрезал. Всю сцену просто впечатали в мой мозг. Конечно, для меня все это происходило на самом деле вместе со всеми другими отвратительными вещами, о которых лучше забыть.
— Серые люди должны быть тут, поблизости, — сказал я. — Скорее всего, они работают с пришельцами, на их стороне. Неудивительно, что адмиралы были собраны в кучу. Они очень жесткие в мире команд и обязанностей и потому являются отличным материалом для работы с их мозгами.
— Должно быть, ты прав, но как это возможно? Пришельцы ненавидят все человечество и никак не метут работать с серыми людьми. Какими бы они ни были отвратительными, они все-таки остаются людьми.
Как только она это сказала, у меня сразу возник четкий ответ. Я улыбнулся и обнял ее, потом поцеловал, чему мы оба обрадовались. Затем я стал носить ее на руках, хотя это вносило некоторый разброд в мои мысли.
— Теперь послушай, моя дорогая. Я, кажется, нашел, как нам выпутаться из всей этой кутерьмы. Пока детали неясны, но я знаю, что ты должна делать. Ты приведешь мальчиков, а заодно и толпу Диллы Эйрна сюда. Потом через пол мы проникнем туда, расстреляем охрану, усыпим адмиралов и унесем их в безопасное место.
— Неплохо придумал, только я думаю, что существует определенный риск. Как мы очистим их?
— Об этом я позабочусь позже. Думаю, если организовать на этой планете беспорядки, такие, что никто не сможет сказать, что произойдет дальше, они все растеряются и не будут знать, кому подчиняться. Нам в таких условиях будет работать полегче.
— Естественно, это упростит дело. Но как ты организуешь беспорядки?
— Если я расскажу тебе все, то ты обязательно возразишь, что это опасно и запретишь мне. Позволь только заметить тебе, что все будет сделано, как надо, и я единственный, кто сможет воплотить свой собственный план. Я в безопасности благодаря оболочке пришельца, а у тебя остается два часа на то, чтобы привести войска. Если дело примет дурной оборот — смывайся. Веди всех в безопасное место, желательно поближе к космодрому. Я же вернусь в свои апартаменты, как только смогу. Оставь там для меня сопровождающего. Пускай он ждет меня. Но не более часа. Я к тому времени закончу все, что наметил, и вернусь. Думаю, проблем не будет. Но если все провалится, и я через час не появлюсь, Он должен пойти к тебе и доложить. Я о себе позабочусь сам, ты же знаешь. Нельзя все ставить под удар из-за одного человека. Как только сопровождающий вернется, со мной или без меня, сразу уходи. Хватай в суматохе любой корабль, и мотайте с этой планеты так, чтобы только пятки сверкали.
— Я надеюсь, что ты все-таки вернешься, — она поцеловала меня, но счастливой при этом не выглядела. — Не хочешь все-таки рассказать мне, что ты собираешься делать?
— Нет. Если я начну тебе рассказывать, то мне нужно будет выслушать после этого тебя. А у нас и так нет времени. Скажу только, что мой план состоит из трех вещей. Первое — отыскать серых людей. Второе — сделать их нашими союзниками. Третье — драпать отсюда.
— Ладно, сделай, как считаешь нужным. Только ничего не пропусти, особенно последнюю стадию.
Мы взгромоздились в наши оболочки и быстренько расстались, чтобы не передумать сделать это. Ангелина поцокала в нужном ей направлении, а я пошел в противоположном. Я считал, что знаю дорогу, но, вероятно, ошибся на каком-то повороте и чуть было не провалился, наступив на проржавевшую плиту то ли в подземное озеро, то ли в бак с водой. В общем, я барахтался в темноте несколько минут, мой путь освещали только сверкающие глаза и я наконец нашел выход. То есть выхода, как такового, не было, и мне пришлось доставать гранату из клоаки и отфутболивать ее хвостом в стену. Она самым чудесным образом взорвалась и я сквозь дым выбрался на божий свет. Там я тут же столкнулся с патрульным офицером, подошедшим посмотреть, что случилось.
— Помогите, пожалуйста, помогите, — стонал я, застряв в отверстии и обхватив голову клешнями. Слава богу, офицер был поклонником вечерних новостей.
— Дорогой Скользец, что вас обеспокоило? — громко и эмоционально прокричал он, показав мне тысячу гниющих клыков и два метра влажной пурпурной глотки.
— Предательство! В наших рядах предательство! — пожаловался я. — Немедленно сообщите командному составу о чрезвычайном сборе военного совета и доставьте меня туда.
Все мгновенно было исполнено, они, обхватив меня тысячью своих щупалец с присосками, выдернули из заточения и поставили на ноги. Это сберегло энергию моих батареек, я отдохнул и расслабился, пока они несли меня в зал совещаний.
— Вы все очень противные и я вас никогда не забуду, — поблагодарил я их. Они радостно завопили и захлопали своими присосками по полу, издавая влажные, причмокивающие звуки, а я галопом поскакал в зал.
— Измена, предательство! — орал я.
— Займите место и сделайте заявление по надлежащей форме после того, как сбор начнется, — сказал мне секретарь. Да, он напоминал мне пурпурного кита с геморроем в конечной стадии, только еще мерзопакостнее.
— ГоспоДжим, вы выглядите очень расстроенным. Мы слышали гимн из ваших апартаментов, нашли огрызок хвоста благородного Гар-Баджа, который не сумел нам вразумительно все объяснить. Вы можете дать разъяснения?
— Я моту и сделаю это, если секретарь мне позволит.
— Да, да. Пожалуйста, начитайте, — проворчал секретарь очень неохотно. Он напоминал мне раздавленную черную лягушку. — Объявляю собрание открытым, слово предоставляется Скользецу Джиму.
— Дело было так, — я стал объяснять внимающему мне военному совету. — У нас, у гештункенов, есть очень редкие способности, вдобавок к неординарной сексуальной привлекательности. — Они приветствовали мои слова постукиванием по столам и причмокивающими звуками. — Спасибо всем, я испытываю к вам такие же чувства. Мое обоняние в восторге от ваших запахов. Спокойно, ребята, присядьте, я еще не закончил. Как я уже говорил, у нас очень острое обоняние, которое унюхало людей на этой планете.
Сквозь выкрики ярости и ужаса я услыхал: «Цилл Эйрн!» — и подтвердил кивком головы.
— Нет, не Цилл Эйрн, не коренное население планеты. Их следы я обнаружил сразу, они похожи на мышей. Нет, я имел в виду людей в наших рядах! Среди нас находятся люди!
Я позволил им наораться вдоволь, а сам потирал клешни. Потом я поднят их, призвав к тишине, которая мгновенно установилась. Все глаза, мелкие, огромные, выпуклые, на стебельках, зеленые, красные, в слезах, уставились на меня. Я медленно прошел вперед.
— Да. Они среди нас. Люди. Они вершат свое черное дело по саботированию нашей войны по уничтожению. И я хочу показать вам одного их них, прямо сейчас!
Моторы моих ног загудели, аккумуляторы нагрелись и я прыгнул, пролетев по воздуху очень красиво почти 20 метров или около того. Это было весьма грациозно. Приземлился я с оглушительным треском так, что мои амортизаторы зарычали. Приземлился прямо на стол секретаря, который замечательнейшим образом затрещал. Клешнями я схватил влажную руку секретаря, он орал и дрыгал ногами, а я держал его в воздухе.
— Вы сошли с ума. Отпустите меня! Я такой же человек, как и вы!
Серые люди должны были находиться тут, их следовало раскрыть, а кроме меня и секретаря четырехногих здесь не было. Я все просчитал. Но ситуация не прояснилась, пока он не заговорил. Рыча от восторга победы, я запустил когти в его горло. Темная жидкость оросила меня, а он захрипел. Я заколебался. Неужели я ошибся? Неужели я убил секретаря военного совета на глазах у потрясенной публики? У меня было предчувствие, что они воспримут это не очень хорошо. Но нет! Я колебался только одну микросекунду, потом с силой рванул его черную кожу. Я не мог ошибаться и аккуратненько разрезал его глотку, затем оторвал голову. В зале наступила гробовая тишина, как только я бросил голову на пол. Со всех сторон пронесся вздох. Под первой головой находилась другая. Маленькая, бледная, скукоженная голова человека. Секретарь оказался серым человеком. Пока высокое собрание находилось в шоке, серый человек приступил к действию. Он достал винтовку из жаберной щели и направил ее на меня. Чего я, разумеется, ждал и быстро отбросил ее в сторону. Но я был не настолько ловким, когда он выхватил микрофон из другой жаберной щели и начал орать что-то на странном языке. Я не был таким быстрым, потому что позволить ему поговорить — это входило в мои планы. Я дал ему слишком много времени, и он успел высказаться, после чего я вырвал микрофон из его рук и выкинул его. Тогда он ударил меня в живот, и я согнулся, задыхаясь, а он ис