ыразительное лицо сыщика, заглядывающего через край крыши.
15
Да, так оно и случилось. Хотя я отвел глаза к звездам и старался не думать о нем, он меня увидел. Повернув голову и открыв рот, он закричал:
— Ахиру.
Но тут же поскользнулся. И наконец я увидел выражение на лице серого человека. Выражение ужаса. Он ногтями цеплялся за веревку. И не смог уцепиться. Его ладони тяжко хлопали по крыше. Он соскальзывал все быстрей и быстрей. Я слышал только шуршание, больше никаких звуков он не издавал. Никаких. Потом он пропал, и я закрыл глаза, потому что не хотел слышать, что там происходит внизу. Холод меня пробирал до костей, а я все висел в ледяной ночи и ждал. Сверху доносились голоса. Я почти не различал слов, потом кто-то подошел к открытому люку. И тут я услышал:
— Букай что-нибудь говорил?
— Он называл мое имя.
— Так что, он свалился?
— Да.
— Это нехорошо.
— Конечно, нехорошо. Лучше ему умереть. Он ведь падая закричал. А человек, который показывает свои чувства, не должен жить.
И люк захлопнулся.
Какие замечательные люди. У Бука я несомненно были друзья. Но мне показалось, что я жалел его больше, чем они. Мораль философии! Мои пальцы замерзли окончательно. Я подтянулся на веревке и осторожно огляделся. Люк закрыт, крыша пуста. Я взобрался на конек и стал подумывать о том, что пора возвращаться. Не хватало мне тоже поскользнуться и составить компанию бедняге Бухаю.
На всякий случай я подождал еще долгих и холодных десять минут, считая секунды, пока окончательно не уверился, что комната внизу пуста. Во всяком случае я надеялся, что она пуста. Холод от металла проникал в меня, и я насквозь продрог. С большим трудом открыл люк. Зубы выбивали такую барабанную дробь, что, мне кажется, ее было слышно на первом этаже. В комнате, куда я спустился, было темно. Они погасили свет, когда ушли. Существует предел возможного, и, мне кажется, мои силы подошли к этой черте. Я сегодня испытал всего — по горло. Поэтому, когда я прилег на пол, чтобы отдохнуть и подумать о том, что делать дальше, то неожиданно заснул. И спал так крепко, что когда проснулся, то не мог понять, сколько же прошло времени и какой сейчас день. Может, я проспал минуту, а может быть, и целые сутки, мне некого было спросить об этом, Мне кажется, что спал все это время не только я. Ведь иначе в комнату могли войти в любую минуту. Интересно, какой продолжительности здесь день? Я выругал себя за то, что так легкомысленно разоспался. И стал осторожно открывать замок. Открыл дверь бесшумно и не торопясь. Холл был пуст. Окно возле двери было черным, за ним — ночь.
— Тебе опять повезло, ди Гриз. А может, твой подсознательный таймер знает свое дело лучше, чем твое сознание. Назад, за работу.
Сон меня освежил, и я на цыпочках крался по зданию. Все двери были заперты, и я предположил, что ученики и преподаватели спят после праведных дневных забот. Свет горел только в кабинете директора, и я посмотрел в щелочку, прежде чем открыть дверь. Он сидел на стуле, бодрый, и ждал меня. Я тихонько проскользнул в дверь и закрыл за собой двери.
— Это ты, — сказал он, — и я увидел в его руках стакан с «одой. Он осторожно поставил стакан на стол.
— Если это вода, то я тоже не против выпить, — произнес я и протянул руку к стакану. — Ужасно хочется пить.
— Это яд, — произнес он безжизненным голосом.
Я подскочил от удивления, и быстро поставил стакан на место.
— Вы все-таки решились на самоубийство?
— Да. В том случае, если они меня накроют. Я не знал, кто там крадется по коридору.
— Они ушли?
— Да. Они никого не нашли. Один из них упал с крыши и убился. Ты непричастен к этому?
— Только косвенным образом. Я видел, как он падал.
— Они считают, что ты где-то замерз в снегу. Утром отряд начнет поиски твоего тела. Искать тебя будут недолго, потому что они считают, будто ты упал в океан.
— Можно сказать — почти так оно и было. Но сейчас, когда эти изнурительные ночные приключения окончились, нам лучше всего вернуться к той беседе, с которой начался наш контакт.
— Об отправлении сообщения Лиге.
— Да, об этом. В минуты затишья этой ночью я размышлял. И у меня появилась идея, которая должна сработать. Вы не устали?
— Не очень.
— Отлично. Мне нужно поработать в электронной лаборатории. Можно это организовать, притом так, чтоб меня не беспокоили?
— Можно. Что вы собираетесь делать?
— Набрать библиотеку и достать схему детектора двигателя искривленного пространства. Полагаю, что у вас должны быть запчасти и приборы, чтобы можно было его собрать?
— У нас есть готовая единица. Это входит в программу обучения.
— Еще лучше. Давайте пройдем в лабораторию и начнем, а там я вам продемонстрирую, чего хочу.
Ханасу руководил, а я осуществлял сборку, и вскоре мой аппарат приобрел очертания. Когда он был укомплектован, я поставил его на скамью и отошел полюбоваться. Передо мной была металлическая труба длиной в метр с обтекаемой верхушкой, открытым днищем и двумя железными крыльями по всей длине.
— Произведение искусства, — с гордостью произнес я.
— Каково его назначение? — спросил Ханасу, жуткий реалист.
— Сначала его нужно прикрепить к одному из ваших кораблей. Вас интересует, что произойдет дальше? Попробую рассказать. Ну, прежде всего, его трудно будет обнаружить, так как он ничем не отличается от эжектора пламени, установленного на всех кораблях. Только эта штука не дает пламени. — Я достал один тщательно изготовленный пластиковый цилиндр. — Внутри этого пластика есть источник энергии и жесткий радиопередатчик. Я сделал десяток таких радио, считаю, что этого будет достаточно. Вот что произойдет дальше. Когда корабль будет возвращаться в нормальное пространство, его двигатель выключат. В этот момент аппарат, установленный на носу, регистрирует это и включает один из радиопередатчиков. Тут встроен замедлитель времени, примерно на полчаса. Этого больше, чем достаточно, чтобы кораблю вернуться на свой обычный путь. Тогда радио включается и посылает сильный сигнал на частоте работы Лиги. Сигнал несет мою кодовую идентификацию и сообщает местоположение этой планеты. Мы зовем нам помощь. Как только сообщение будет получено, нам останется ждать прибытия космической кавалерии.
— Очень остроумно. Но вдруг случится так, что при выходе корабля из искривленного пространства рядом не будет приемника?
— Я знал, что вы спросите об этом. Мы играем в закон средних чисел. Большинство пилотов используют основные навигационные точки. И именно в этих точках имеются станции Лиги. Кроме того, обычный корабль трижды садится на какую-нибудь из планет за рейс. Хоть одно послание, но будет доставлено до места.
— Это вселяет надежду. Придется самоубийство отложить.
— Правильно. Всегда стоит видеть солнечную сторону жизни.
— Как ты собираешься прикреплять этот аппарат к кораблю?
— Атомным сварочным агрегатом. — Я поднял руки, останавливая его. — Ну, ну, не сердись. Это я шучу. А если честно», мне нужно каким-то образом проникнуть в корабль. Для того, чтобы проделать эту работу, достаточно будет нескольких минут. Космодром охраняется?
— Охраняется?! Он окружен оградой из цепей. Есть охрана на воротах. Это только то, что я знаю.
— Для того, чтобы установить аппарат, мне не нужно много времени. Но потребуется ваша помощь. Прежде всего, необходимо знать, когда отправляется следующий корабль. И затем — как можно меня подбросить к космодрому?
— Когда отправляется, я знаю. Только что «новости» сообщили, что корабль «Такай Ча» отлетает сегодня в шесть сорок пять.
— А сколько сейчас? — быстро спросил я.
Ханасу моргнул, отвел часы подальше от глаз, отставив руку в сторону, и сообщил:
— Три одиннадцать.
— Вы можете каким-то образом отправить меня туда ко времени отлета?
Он думал очень долго, затем неуверенно кивнул.
— Раньше я бы не решился. Не было повода для того, чтобы вызвать машину. Но сейчас я могу сказать, что присоединяюсь к поиску. Они, возможно, поверят этому.
— Можно попытаться?
Нам повезло, и через десять минут мы подпрыгивали в снегоходе, снабженном лыжами, автономным питанием и пропеллером. Внутри него не было никаких удобств. Обогреватель отсутствовал, сидения были жесткими. Эти люди слишком часто надевали власяницу. Мой сконструированный радиоэжектор был стянут ремнем и висел у меня на плече. Все необходимые инструменты лежали в сумке рядом с ним. Я смотрел на крутящиеся снежные хлопья в свете фар и пытался предугадать ход дальнейших событий.
— Как близко вы сможете меня подвезти к ограде? — спросил я.
— Как тебе будет угодно. Дорог здесь нет, никаких указателей тоже. Транспорт движется, ориентируясь по радио, от одной точки к другой.
— Это уже лучше. Тогда я предлагаю план действия. Вы высадите меня возле забора и отправитесь дальше. Только запомните место. Возвращайтесь ровно через час. Если почуете суматоху, либо услышите по радио сигнал тревоги — не суйтесь.
— Меня это вполне устраивает, так как будет достаточно времени, чтобы вернуться назад в школу и принять яд.
— Ладно, разрешаю принять его вместо завтрака. Только не предпринимайте ничего, пока точно не будете знать, что они меня схватили. Может случиться беда, но, поверьте, им не так-то легко будет меня поймать и еще труднее удержать.
— Ты раньше ходил на лыжах?
— Я — чемпион.
Все складывалось согласно плану. Дважды мы видели свет фар других машин, но на нас не обращали внимания. Это было здорово — мчаться в снежной ночи. Потом мы ехали среди темных зданий, подпрыгивая на ухабах и совершая головокружительно рискованные повороты. Ханасу был хладнокровным водителем. Появился забор, и мы некоторое время ехали вдоль него. Впереди виднелся свет прожекторов у ворот, который внезапно скрылся под снежными вихрями.
— Я пожалуй, выскочу тут, — прокричал я. — Посмотрите на часы и уезжайте.