Как оказалось, у дураков есть свой ангел-хранитель. Сама не знаю, как я выскочила именно к тому ходу, который так долго и безуспешно искала, более того, меня уже ждали. Бернардо, который то ли просто волновался за Диего, то ли услышал шум и решил проверить, что происходит, открыл ход и вышел в этот проклятый тоннель, избавив меня от необходимости искать рычаг для открытия хода самостоятельно. Господи, да я никому в жизни никогда так не радовалась, как сейчас этому немому мальчишке-слуге!
Истошно всхлипывая, завывая и самым несчастным образом хлюпая носом, я бросилась к индейцу и буквально взлетела ему на плечо, уткнувшись мордочкой в шею. Бернардо от неожиданности вздрогнул, попытался брезгливо отстраниться, но я вцепилась ему в ворот рубахи с такой силой, что отодрать меня можно было только с одеждой. Не отпущу! Пока не вытащит меня из этого проклятого тоннеля, не отпущу! А Диего я ещё улью щей на ложку, он надолго запомнит, как оставлять меня одну. Я ему… я его… Я начала строить коварные планы мести и незаметно для себя успокоилась.
Мальчишка-индеец, надо отдать ему должное, оказался не совсем уж законченным идиотом, уже после третьей попытки перестал отдирать меня от ворота рубахи, даже ободряюще погладил по спинке. Я расслабилась, но отпускать Бернардо не собиралась, так королевой на его плече и въехала в комнату, моля всех богов, чтобы на этом мои ночные приключения закончились. Или я молила не тех богов, или они самым наглым образом проигнорировали мои просьбы, но приключения на этом не кончились, наоборот, посыпались как навоз из дырявого мешка. Стоило мне только попасть в щедро льющийся в окно лунный свет, озаряющий всю комнату призрачно-серебристым сиянием, как всё моё тело скрутила жуткая боль. Я даже пискнуть не смогла, глазки закатила и плашмя рухнула на пол. Причём падала крысой, а приземлилась на пол человеком! Блин, больно, между прочим! Шипя от боли и сочно матерясь, я села на полу, проверяя, не появились ли у меня в результате падения лишние впадины или выпуклости. Уф-ф-ф, вроде бы цела, теперь осторожненько поднимаемся на ноги… осторожненько, чтобы опять не рухнуть на пол, он, между прочим, каменный и холодный! Дом богатого кабальеро, а на пол даже грязную тряпку не постелили, жмоты.
Бернардо смотрел на меня так выпучив глаза, что я невольно вспомнила американских мультяшек, у которых глазки выпрыгивают и повисают на пружинках. Что, парнишка, не видел никогда голых женщин? Ну извини, стриптиз не по моей вине, спасибо скажи старой колдовке, чтоб ей до конца дней на прожиточный минимум выживать!
— Чего уставился? — рявкнула я на Бернардо, когда относительно твёрдо встала на ноги (раньше не рисковала, боялась опять на пол рухнуть). — Платье тащи, нечего на меня пялиться, извращенец!
Бернардо отчаянно покраснел, сравнявшись цветом с варёными раками, и так поспешно выскочил из комнаты, словно был миссионером, по ошибке попавшим в низкопробный бордель. Я с тяжким вздохом закатила глаза. Вот блин, и почему мне так везёт на лохов? Интересно, Диего от меня тоже шарахаться станет? А может они тут все ненормальные, зоофилы какие-нибудь?
Я вспомнила обнажённого Диего, наше почти совместно купание и облизнула пересохшие губы. Не, такой красавчик просто обязан быть нормальным полноценным гетеросексуалом, полигамным, понятное дело, но я с ним под венец не собираюсь, мне его верность нафиг не нужна. Я с наслаждение раскинула руки, встала на носочки и закружилась по комнате. Господи, как же хорошо быть человеком! Какое счастье, что я… Я замерла, недоверчиво прислушиваясь к самой себе. Чёрт, чёрт, чёрт, нет, этого просто не может быть! Я метнулась к зеркалу, огромному, в полный рост, такое легко представить в комнате сексапильной красотки, хотя и у Диего оно смотрелось удивительно гармонично, сглаживая брутальность массивного камина и мебели тёмного дерева. Мама мамочка, пусть будет чудо… Я припала к стеклу с пылом героини сопливого любовного романа, дождавшейся-таки своего благоверного из дальних странствий. Я стала человеком, заклятие снято, ведь так?
Увы, как и утверждали все многочисленные экстрасенсы, колдуны и прочие нечистики, которых в последние годы расплодилось больше, чем тараканов в коммуналке, зеркало явило правду. В ровной блестящей поверхности отразилась я, вся такая красивая, с сексуально растрёпанными волосами, пышной грудью, тонкой талией, модельными бёдрами и умопомрачительно длинными ногами, но при этом крысиными ушами и длинным тонком хвостом. Чары не спали, просто я как принцесса-лебедь в лунном свете вернула себе человеческий облик. А значит, как только луна скроется, я опять стану крысой.
Я до крови прикусила губу, с силой шарахнув кулаком по стеклу. Гады! Все гады, ненавижу! Ещё один удар заставил зеркало пошатнуться, я замахнулась в третий раз, но мой кулачок перехватили. Кого ещё чёрт принёс?! Я зло повернулась и сквозь пелену слёз увидела Бернардо. Ну надо же, а я думала мальчишка сбежал и вернётся только в сопровождении священника и вязанки хвороста либо охотника на оборотней!
— Чего надо?! — рявкнула я, злостью прогоняя слабость и слёзы. — Чё припёрся?!
Бернардо с лёгкой улыбкой протянул мне платье, заставив меня досадливо прикусив губу. Чёрт, точно, я же его за шмотками отправляла… Ясное дело, извиняться перед каким-то слугой я не собиралась, гордо выхватила платье и уже без прежней грозы в голосе приказала:
— Отвернись.
Не то, чтобы я смущалась присутствия мужчины, но пристальное внимание слуги меня сильно раздражало. Чего, спрашивается, уставился? Физиология взыграла? Я покосилась на послушно отвернувшегося Бернардо и недоверчиво хмыкнула. Мда, если он чего и хочет, то только возвращения Диего. Может, я права, и у парня действительно большие проблемы с ориентацией? Хотя моё-то какое дело, пусть хоть по примеру Калигулы коня любит, главное, чтобы меня не трогал. А вообще, досадно, я привыкла к обожанию, в крайнем случае попыткам привлечь моё внимание, а тут на меня смотрят как на диковинную зверюшку. Чёрт, может, мне этого индейца соблазнить? Я опять покосилась на стоящего ко мне спиной парня и презрительно фыркнула. Ещё не хватало, слугу соблазнять! Тем более, индейца, бе-е-е. Лучше с Диего замутить, тот и симпатичнее, и вообще кабальеро. Теперь-то у меня есть всё для укрощения нашего красавчика Зорро!
От мысли о том, что я снова стала человеком, моё настроение стремительно улучшилось, я даже замурлыкала себе под нос какую-то попсовую песенку, чей прилипчивый мотивчик с лихвой компенсировал отсутствие смысла и рифмы в тексте. Правда, пение скоро пришлось прекратить, уж больно заполошно Бернардо ко мне повернулся, решил, придурок, что мне плохо. Нормально я пою, у меня почти идеальный музыкальный слух, просто далеко на каждый может это понять!
Я зло махнула рукой, приказывая слуге отвернуться, и стала натягивать на себя принесённое Бернардо платье. Надеюсь, он его не с какой-нибудь служанки снял? Я скептически пощупала ткань, проверила швы и расплылась в довольной улыбке. Нет, это платье принадлежало знатной даме, вряд ли в этом доме служанки могут позволить себе наряды из натурального шёлка, да ещё и с декоративной вышивкой серебряными нитями. Так это что же получается, Бернардо принёс мне платье матери Диего? Или ограбил любовницу дона Алехандро? Наряд или с покойницы, или с подстилки, мда, что и говорить, завидная обновка!
Я гадливо передёрнула плечами, но платье не бросила, другого-то всё равно нет, а бегать голышом я не согласна. И не потому, что стыжусь своего тела, вовсе нет, просто прохладно без одежды. Кое-как, сдавленно ругаясь сквозь зубы, я выпуталась из длинной юбки, поправила серпантином закрутившиеся рукава и не сдержала звучного проклятия: застёжки платья располагались сзади и представляли собой ядерную смесь шнуровки и крючков. Так вот зачем знатным дамам все эти болтливые горничные и прочие камеристки, вовсе не для того, чтобы сплетни сводить и амурные записочки передавать.
Я досадливо прикусила губу. У меня камеристки не было, и что мне теперь, в стиле ню ходить, сверкая обнажённой грудью и держа юбку, чтобы платье окончательно не слетело? Да фигу всем!
— Помоги платье застегнуть, — приказала я, даже не глядя на Бернардо, но проклятый мальчишка сделал вид, словно не услышал. Оглох, парнишка?
— Эй, глухой что ли?! — рыкнула я. — Кому говорят, застегни мне платье!
Бернардо даже не шелохнулся. Так, я не поняла, это ещё что за бунт на корабле?!
— Бернардо, — мой голос можно было разливать по бутылкам и выдавать военным в качестве смертельного оружия массового поражения, — не прикидывайся тупее, чем ты есть на самом деле. Живо застегни мне платье!
Мальчишка наконец повернулся и с совершенно серьёзным видом замахал перед моим носом руками. Это ещё что за фокусы?
— Хватит сквозняк устраивать, — презрительно фыркнула я и попыталась отвернуться, но мерзкий мальчишка схватил меня за плечо, отчаянно жестикулируя.
А вот не надо меня трогать, когда не просят! Я моментально, на рефлексе попыталась заехать обнаглевшему слуге в нос. Бернардо ловко уклонился, поспешно шагнул к столу и что-то нацарапал на выхваченном из стопки листке бумаги. Нашёл время для писулек! Я уже открыла рот, чтобы высказать безмозглому паршивцу всё, что я о нём думаю, как парень сунул исписанный листок мне мало не в лицо. Я брезгливо отстранилась, но Бернардо так настойчиво пихал мне в руки листок, что пришлось его всё-таки взять. Так, что тут у нас? Как говорила незабвенная Людмила Прокофьевна из бессмертного «Служебного романа», почитаем, полюбопытствуем. Если, конечно, смогу разобрать каракули немого слуги, которого сам Диего назвал слабоумным. К моему искреннему удивлению, смешанному с лёгкой досадой, паршивый мальчишка обладал прекрасным каллиграфическим почерком, о каком мне оставалось только мечтать (в детстве мне неправильно поставили руку, поэтому пишу я довольно своеобразно, Ленка, помню, всё прикалывалась, что мою подпись никто подделать не сможет). Так, а что же этот чудик написал-то?