– Ты что, умник, самый смелый, да?
Мориц бросил на него короткий взгляд, не отрываясь от своего занятия. Плащ был добротный, сшитый на заказ из довоенных запасов ткани. Мужчина ценил его за обилие карманов и их размеры, за множество скрытых ремешков и подвесов, в которых при желании можно было спрятать автомат Калашникова – со сложенным прикладом, конечно. Еще больше ему нравилось, что ткань практически не мялась и струилась на ветру на манер алого плаща матадора – если им соответственно взмахнуть.
– Ладно… – сдавленно произнес главарь, кивнул подельникам. – Кончай его, ребята.
… А еще плащ был хорош своей неожиданной функцией – он мог стать оружием в рукопашной схватке. Преимущество здесь заключалось во внезапности – противника сбивал с толку неожиданный функционал безобидной с виду вещи. Поэтому удар гирькой ушел «в молоко» вместе с самим орудием на цепочке, запутавшейся в выброшенном навстречу плаще. Дернув за цепь, Мориц получил возможность накинуть тот же плащ на голову этому упырю. Мужчина молниеносно обвил шею отморозка рукавом и рванул дергавшееся тело на себя. В возникшем хаосе бросившийся в атаку гаденыш со штырем довольно удачно промазал, пырнув в бок своего же беспомощного товарища. В ответ получил от последнего, лишенного способности видеть, увесистый удар ботинком в переносицу.
Когда остальные сообразили, что пошло не так в их нехитрой задумке, у Морица помимо плаща была уже цепочка с гирькой и выдернутый из бока неудачника штырь. Нервному паникеру хватило одного удара гирей в ключицу, чтобы он заскулил и отполз за пределы схватки. Крутившемуся рядом с главарем повезло меньше: недолго думая, наемник с силой швырнул в него тот самый окровавленный штырь. Нехитрое орудие оказалось достойно сбалансированным – острие вошло нападавшему прямиком в ямку под кадыком.
«На десерт» остался громила, которого разгром основного состава банды, похоже, ничему не научил. С ревом взбешенного носорога он с ходу бросился на наглого чужака. Тут тоже сказалась неопытность в подобного рода делах. Наверное, в своих вонючих штольнях и мусорных свалках – или откуда он там приперся в эти места – он и был в авторитете, решая проблемы исключительно методом применения грубой физической силы. Верзила не понимал, что Центральный сектор тоже возник не вчера и за этот лакомый кусочек с первого дня велась борьба на выбывание. Здесь решающим фактором становились не столько сила и нахрап, сколь реакция, ум, опыт, банальное понимание слабых мест и болевых точек, вкупе с цинизмом и жестокостью, конечно. Причем все это касалось рядовых неприкасаемых. Мориц же без особой рекламы практиковался на том, что окунал этих безжалостных животных лицами в их же дерьмо.
Так что этот бугай с интеллектом бульдозера мог рассчитывать лишь на случайную ошибку физически более слабого противника. Наемник же исчерпал на сегодня лимит неудач. Он, легко отпрянув, придал проносящейся мимо туше дополнительное ускорение – по всем принципам айкидо.
Главарь не ожидал столь внезапной встречи со скальным выступом, в который он со всей дури впечатался темечком. После этого громила просто рухнул мешком – и затих. На чем все и закончилось.
Брезгливо вытерев руки о робу стонущего с дырой в боку бедняги, Мориц подхватил упавший плащ и неторопливо пошел дальше.
Четырнадцатый уровень славился относительной чистотой и спокойствием. По крайней мере, до второй волны беженцев, после которой плотность населения в центре стала увеличиваться со скоростью нарастания критической массы ядерного боеприпаса. Здесь находилась рекреационная зона Карфагена. Сильно сказано, конечно, так как по задумке создателей подземного убежища здесь должны были проходить лечение и восстанавливать силы все его обитатели. Но, как обычно, что-то пошло не так, и в гигантскую нору набилось в разы больше народу, чем предусматривалось по проекту. Сам факт того, что все не вымерли от голода и перенаселения в первый же год, уже можно было отнести к коллективному героизму, лавры которого традиционно и беззастенчиво приписывала себе Директория.
В любом случае сразу же стало понятно, что рекреационная зона всех не потянет; скорее, ее просто загадят, и Карфаген лишится возможности хотя бы условной медицинской помощи для наиболее нуждающихся. Дело было в том, что именно здесь компактно располагались медицинские блоки, больница и некое подобие санатория.
Попасть сюда простому смертному было нереально. На того, кто не бывал на элитных уровнях, здешние условия производили неизгладимое впечатление. Во-первых, здесь царила чистота, немыслимая во всех прочих уголках мрачного человеческого муравейника. Это стало возможно только по одной причине – ограниченного допуска на уровень.
Ограничения мало волновали Морица. Он без проблем миновал внешний блокпост и хорошо охраняемую проходную, небрежно помахав жетоном. Что не избавило его, впрочем, от необходимости пройти тщательную дезинфекцию под струями ядовитого газа и облучением в ослепительных ультрафиолетовых лучах. Здесь тоже имелись шлюзы, изолировавшие уровень от остального объема Карфагена. Говорили, что в рекреационном пространстве поддерживается повышенное давление воздуха по отношению к довольно некачественной атмосфере остальных уровней. Но сколько ни принюхивался, Мориц не замечал разницы.
Взгляд, однако, отличия улавливал четко. Все здесь сверкало ослепительной белизной при спартанской, в общем-то, обстановке, прямых углах и полном отсутствии архитектурных излишеств.
Но главное, что поражало здесь неискушенные взгляды, – это парк. Пространство размером с футбольное поле, покрытое жухлой травой, кустами и изломанными приземистыми деревьями, выросшими под скудным искусственным освещением. Поле это было разбито мощными «колоннами», оставленными в породе для поддержания свода. Колонны были плотно увиты плющом и лишь добавляли ощущение свежести. В центре же парка имелось крохотное озеро каплевидной формы. Все здесь было настолько ухожено, прилизано с такой тщательностью, что казалось содержимым декоративного стеклянного шара – были когда-то, в той жизни, такие игрушки. Из-за этой вот декоративности Мориц как раз и не любил парк. Странно, но более живой ему казалась плесень на стенах туннелей и жалкие травинки в горшках, которые продавали за бешеные деньги в торговых рядах Месива.
Кое-что, однако, резало взгляд. Обычно безлюдный, сейчас этот странный подземный лес был заполнен людьми. Но не праздно шатавшимися счастливчиками из санатория и не медитировавшими на воду больными. Здесь вповалку лежали десятки, если не сотни оборванцев, которых раньше не подпустили бы и на пушечный выстрел к стерильной зоне.
«Беженцы, – подумал Мориц, брезгливо поморщившись. – Теперь и здесь. Выходит, ситуация еще серьезнее, чем можно было представить, раз сюда запустили возможных переносчиков всякого рода заразы. Хотя это как раз могло быть и связано: где еще их лечить, как не здесь? В любом случае, парк загажен основательно, ничего не осталось от былой красоты».
Впрочем, сюда он пришел не видами любоваться. Ему было нужно амбулаторное отделение. Там у него проходили регулярные встречи с агентом.
Медицинские корпуса осаждали толпы таких же оборванных и грязных пришельцев из дальних секторов, неприкаянно болтавшихся вдоль стен. И было похоже, они здесь не по собственной воле. Ряды вооруженных бойцов в форме блюстителей буквально загоняли людей, как скот, уплотняя и распределяя рядами вдоль стен.
– Внимание! – разносился низкий зычный голос. – Следуйте указаниям санитаров. Узнать их можно по красным повязкам на рукавах. Каждый прошедший осмотр и прививку получает штамп на ладонь! Без штампа пациент считается непривитым и отправляется на второй круг. Поскольку дополнительная прививка может привести к летальному исходу, будьте внимательны! Не прошедшие осмотр и непривитые на территорию центральных уровней не допускаются.
– Стой! Куда без очереди? – рявкнули прямо над ухом.
Это было уже к нему. Мориц едва успел обернуться, как его уже стали оттеснять автоматом к веренице кандидатов на прививку. В плотной толпе он с трудом достал жетон и ткнул его в прикрытое респиратором лицо блюстителя:
– А ну, не балуй! Если не хочешь вылететь со службы.
– Простите… – глухо пробормотал голос под респиратором.
Крепкая рука блюстителя выдернула наемника из плотного строя.
– Уходите! – быстро сказал боец. – И советую провериться у врача. Вдруг подцепили что-нибудь от этой партии – она из Болотной штольни. Там вспышка неизвестной болезни.
– И что, после прививки их отправят прямиком в Карфаген? – с сомнением произнес Мориц.
– Мне почем знать? Я рядовой.
– Не задавайте лишних вопросов, – сквозь зубы сказал другой блюститель, тоже в респираторе, но в офицерской форме. – Я видел ваш жетон, но он не гарантирует защиты от всех проблем. Ясно?
– Куда уж тут яснее, – отозвался Мориц, поспешно отходя в сторону.
Еще раз глянул в сторону колонны претендентов на прививку. Что-то подсказывало мужчине: «Эти в Карфаген не попадут. Даже если прививка действительно существует, а не прикрывает дешевый способ заставить несчастных подчиниться на пути в неизвестность. Как овец, гонимых на стрижку. Или на бойню».
Поговаривали, что здесь находятся биологические лаборатории, занимающиеся темными делишками. В частности, тут исследовалось воздействие радиации и прочих мутагенных факторов поверхности. Но все это якобы скрывало главную цель исследований – продление жизни руководства Директории и толстосумов, спонсировавших сомнительные проекты. Это, возможно, объясняло относительную доступность здешних медицинских услуг для «счастливчиков» с нижних уровней: их просто использовали в качестве подопытных свинок. Ведь в лабиринтах Карфагена легко было исчезнуть, никто бы не стал искать этих бедолаг – выяснять, где и при каких обстоятельствах пропал кто-то, было попросту бесполезно.
Но только не для него.
Очередь у отдельного невзрачного корпуса на отшибе была поменьше. Это было психоневрологическое отделение. Вообще, странно, что здесь было так мало посетителей, с учетом доли психопатов в населении Карфагена. Пожалуй, психиатру спешили показаться как раз здоровые люди, которые, наблюдая за происходящим вокруг безумием, начинали подозревать, что что-то не так именно с ними самими.