– Так как я, по-твоему, должен поступить? – продолжал Шайтан. – Ты же понимаешь, как накосячил?
– Хочешь меня грохнуть? – Змей сплюнул. Играть в вежливость, в мастера и ученика не имело больше смысла. – Валяй. Ты никогда не отличался дальновидностью.
– Что ты пытаешься этим сказать?
– Это не я, это ты сам о людях, повторяющих мое новое имя. «Видящий» – это не я придумал, и даже не Директория, как ты пытаешься себя убедить. Это придумали люди. Зачем-то им нужны мои слова. В них они видят отражение собственных страхов, своих желаний, о которых боятся сказать вслух. Запретный мир, Запретная гора, запретные мечты. Им просто надоели запреты.
– Что ты мне здесь втираешь?
– А почему тебе не увидеть самому? – с напускным равнодушием предложил Змей. – Хочешь посмотреть, как простые слова действуют на людей – без ножа, без ствола, без фрамов? Одно только нужное слово – и толпа у тебя здесь.
Змей продемонстрировал раскрытую ладонь – и медленно сжал ее в кулак.
– Да, ты трепло известное, не зря тебя выбрали посредником, – проговорил Шайтан. – Но мне ты мозги не запудришь, даже не пытайся. Я дерьмо за километр чую.
Он замолчал, глядя на Змея. Наверное, ожидал новых доводов, просьб о пощаде, заманчивых предложений.
Но видящий молчал, спокойно глядя в глаза жестокому бандиту.
Шайтан был прав: посредником Змея сделали неспроста. И сейчас Змей говорил только то, что хотел слышать главарь Копателей. При этом Шайтан ошибался, полагая, что главный инструмент убеждения – слово.
Главное – вовремя сделанная пауза.
Слова – всего лишь смазка для легко скользящего разговора. Пауза – подножка, на которой спотыкаются ловко выстроенные аргументы противника. Споткнувшись о правильно поставленную паузу, партнер по переговорам не просто теряет темп разговора. Его позиция ломается не только во внешнем споре, что еще важнее – внутри его собственных убеждений. Соперник думает, что сам изменил свое мнение, но это не так. Слово – отражение мыслей. Но это улица с двусторонним движением: слово само влияет на мысли. Искусственно снизив темп и тон разговора, можно понизить уровень напряжения и наоборот. Забросить несколько ключевых слов – и вот уже противнику подсажен «вирус» идеи, которую тот вскоре примет за свою.
Когда-то по молодости Змею попалась на глаза древняя, чудом уцелевшая книга с наполовину вырванными страницами. На ней была сухая надпись: «Нейролингвистическое программирование». Читать было нечего – и он прочел эту книгу. Первое впечатление – полная чушь. Но «чушь» эта упала в благодатную почву. И проросла здравыми мыслями, когда пришло время. Отбросив девяносто процентов неработающей ерунды, Змей взял принцип – и реализовал его на практике. Сейчас это пригодилось снова.
Разумеется, Шайтан никогда не думал о таких тонкостях. Его аргументами были кулаки и ножи его «шестерок» да накинутые на голову пластиковые мешки. Это работало как часы, и не стоило лишать себя куска хлеба, посвящая босса в маленькие тонкости переговорного процесса. В конце концов, если бы каждый владел этим искусством, не было бы необходимости и в посредниках.
И сейчас оставалось лишь ждать, клюнет ли Шайтан на закинутую приманку.
Шайтан клюнул.
Ему не обещали жизнь. Просто любопытство и жадность взяли верх над здравым смыслом.
Безусловно, Шайтан жаждал мести и желал демонстративно наказать того, кто, как он вбил себе в голову, обманул его. Любые доводы не имели смысла: какой-то стукач действительно видел Змея на уровне Директории – то ли в сопровождении конвоя, то ли даже разговаривающим с Полковником. Подробности тут не имели значения, важно лишь то, что у него были контакты с псами, о которых он не сообщил Шайтану. Этот параноик убивал за куда меньшие подозрения. Причем убивал самых давних и преданных друзей, прямо за расслабленной беседой под кальян и коньячок из стратегических запасов. Чего уж тут говорить о каком-то грязном выползне из заброшенных шахт, одном из бесчисленных исполнителей его грязных мыслей… Чтобы держать в тонусе свои тайные отряды, иногда стоит пожертвовать провинившимся бойцом.
Но слава и тайна, окружавшая новоявленного «пророка», не давали Шайтану покоя. Он просто не мог отказать себе в удовольствии убедиться, что убьет не какого-то безликого засранца, а «того самого» видящего.
Змей был убежден, что именно в этом причина того, что его вытащили на свет и поволокли в самый центр Месива. Там у Шайтана была пара собственных заведений и возможность тихо улизнуть в случае облавы. Тем более что шел он под охраной своих самых лютых волков, которые присматривали и за Змеем. Оружие они держали под плащами, не особо, впрочем, скрываясь: они считали себя здесь полными хозяевами.
Змей шел впереди, Шайтан – в паре шагов следом. Чертов извращенец пялился во все глаза, ожидая, что Змей попытается бежать – и тогда его можно прирезать прилюдно и с полным основанием. Хотя изначально задумано было поглядеть – как народ отреагирует на появление видящего. Да и узнает ли его кто вообще.
Бежать не имело смысла – даже затеряться в толпе не было шансов. В недавно еще кипящих жизнью торговых рядах царило тревожное запустение. Торговцы придерживали самый ходовой товар, опасаясь худших времен, на остальное взвинтили цены. Вольфрам продолжал падать в цене, экономика Карфагена шаталась. Неплохой повод для Директории, чтобы потуже закрутить гайки. И большая вероятность при этом сорвать резьбу.
Но все это – уже не его, Змея, проблемы. Сейчас его заведут в подсобку невзрачного притона, и оттуда он выйдет лишь по частям – в виде пакетированного фарша и костной муки, что влет расхватают довольные покупатели. Безотходное производство – и никаких проблем с блюстителями. Которым сейчас вообще не до судьбы отдельно взятых неприкасаемых.
От безысходных мыслей его отвлекло настойчивое подергивание за рукав. Он посмотрел влево. Худая бледная девочка с тоненькими косичками мышиного цвета смотрела на него огромными серыми глазами.
– Это вы – видящий?
– Ну… – Змей мельком, через плечо поглядел назад, откуда за ним настороженно наблюдал Шайтан. – Допустим.
– Скажите, что все будет хорошо! – сложив на груди руки, умоляюще воскликнула девочка. – Моя мама… Она так боится! Она говорит – мы все умрем! Что Карфаген рухнет! Скажите, что это неправда!
Запоздало отреагировали боевики Шайтана. Один из них грубо оттащил девочку в сторону за тоненькое плечо. Однако инцидент на этом не завершился. Голос девочки за спиной зазвучал на высоких тонах с неожиданной силой:
– Это видящий! Видящий! Вот он пошел!
Непонятно, откуда взялось столько народа, но компактную процессию мгновенно окружила толпа. Люди Шайтана с озверелыми лицами окружили своего босса, спинами к нему и лицом к неожиданной преграде. Один из бугаев крепко ухватил Змея ниже плеча, уткнув ему в спину ствол пистолета:
– Только попробуй дернуться!
Тем временем видящего узнал в толпе еще кто-то. Послышались крики:
– Посторонитесь, дайте посмотреть на него!
– Он хочет что-то сказать!
– Пусть говорит.
Поначалу несколько напрягшийся Шайтан усмехнулся, небрежно бросил Змею:
– Ну, давай, скажи им, чего они там хотят. Покажи, на что способен.
Змей криво улыбнулся, чуть кивнул и высвободился из лап назойливого телохранителя. Быстро огляделся. И увидел небольшое квадратное возвышение с осколками разбитого стекла по краю.
Это было все, что осталось от стрип-куба, в котором он впервые увидел Тану. Мысленно рассмеявшись, подумал: это судьба. И легко вскочил на этот небольшой «подиум». Боевики Шайтана мгновенно окружили площадку по периметру, сам Шайтан встал напротив, наблюдая за Змеем с недоверчивой и презрительной миной. Несколькими секундами спустя их плотно зажали подходившие со всех сторон люди. Неприкасаемые зло отпихивались плечами, но ничего не могли сделать с напором людей, желавших поглазеть на того, в чью честь приносят человеческие жертвы.
Змей оглядел свою спонтанную аудиторию и недобро улыбнулся.
Это шанс. И он его не упустит.
– Люди Карфагена, – негромко заговорил он. – Кто-то из вас назвал меня видящим. Не знаю, заслуживаю ли я громкого имени. Я не пророк, не святой, даже не проповедник. Я просто вижу то, что никто до меня не видел…
Он сделал паузу. Ту самую – которая в данной ситуации была крючком с аппетитной наживкой, заброшенным в самую гущу рыбы, жадно плещущейся в ожидании кормежки. Не пришлось даже ждать, когда клюнет.
– Говори!
– Мы тебя слушаем!
– Чего нам ждать? Что с нами будет?
Змей улыбнулся, покачал головой:
– Я не прорицатель, и будущее мне неизвестно. Я лишь ощущаю тревогу – и этой тревогой делюсь с вами. Но я чувствую и надежду – и эту надежду тоже хочу разделись с другими.
– Мы погибнем?
– Это черная вода нас утопит?
– Кто разрушит Карфаген? Ты же знаешь ответ?
У Змея был план. Опасный, так как ставку он делал на ненадежное настроение толпы. Ничего, кроме собственных слов, у него сейчас не было. Даже брусок пластита за пазухой, который проворонили охранники Шайтана, был бесполезен без капсюльного взрывателя.
Но у него было слово, к которому эти люди прислушаются. Они сами жаждали этих слов – слов надежды и утешения, которые не могли дать ни капелланы Директории, ни развязные девки, ни друзья всех страждущих – хозяева питейных притонов.
– Я видел небо, – заговорил видящий. Даже глаза прикрыл, чтобы вспомнить эту картину. – Но не то небо, которое иногда видят солдаты, караулящие внешние створы. Над ними висит серая мгла, источающая черный снег, ледяные иглы, ядовитую изморозь. То, настоящее небо – оно синее. Настолько синее и прозрачное, что начинают болеть глаза – но это не приносит вреда. Просто невозможно отвести взгляд от этой бесконечной сверкающей синевы… Я уже сказал, что видел солнце?
Толпа восторженно загудела. Даже охранники Шайтана приоткрыли рты от изумления.