Засмеялся снова.
Вот черт. Газ! Этот газ – он не только горюч, он еще и веселящий эффект имеет. А может, и галлюциногенный, если вспомнить Шиву. Во всяком случае, ощущения от пребывания здесь – странные.
Продолжая «веселую» прогулку, прошел мимо полуразрушенных гостиниц, мимо смятого колпака станции одного из подъемников. Бой барабанов шел со стороны нижней станции другого, более старого, но и более основательного подъемника, у подножия которого громоздился покосившийся вагон с облезшей красной краской.
Обошел бетонное здание, поднялся по ступеням на крыльцо. Мерный стук доносился из-за заколоченных железными листами окон. Потянул тяжелую дверь. Зашел и замер в изумлении.
Пол внутри здания давно обвалился. В подсвеченной каким-то красным свечением глубине рядами сидели люди. Мужчины и женщины, разных возрастов, в видавшем виды горнолыжном облачении. Их было много – несколько десятков. Все были обращены в сторону двух косматых парней с самодельными этническими барабанами – то ли дарбука, то ли джембе. Парни яростно и умело выводили сложный ритм и, казалось, совершенно не уставали, раз и навсегда войдя в транс. На вошедшего не обратили никакого внимания – хотя бы потому, что глаза у всех здесь были закрыты. Наверное, эти ребята привыкли зависать тут подолгу.
И дело не только в завораживающем бите. Было здесь и еще кое-что, способствовавшее затянувшемуся трансу. Тонкий дымок, поднимавшийся из глубины фундамента, – газ, успевший зацепить своим воздействием и незваного гостя.
Шатаясь, Змей буквально вывалился на воздух – и едва сдержал вскрик: перед ним замер черный силуэт. Он не сразу сообразил: это Горец.
Парнишка поманил его бесшумным знаком. Они отошли в сторону, за руины гостиницы, сложенной из горного камня.
– Я думал, ты ушел, – тихо сказал видящий.
– Некуда мне уходить, – так же тихо ответил Горец. – А вот вам точно пора. Этой ночью они не особо за вами приглядывают, думают, вы устали и еще не поняли, что к чему. А завтра за вас возьмутся.
– Что значит – возьмутся?
– Я слышал про это Братство. Правда, не думал, что оно окажется прямо у нас на пути. Иначе не пошел бы. Короче, они все у вас отберут и засунут в яму. Видел уже?
– Видел.
– Они там дышат Духом гор.
– Это тот самый газ?
– Ага. Так они лишают «младших» Братьев воли. Чтобы старшим было легче ими управлять. Если до кого-то доходит, что его просто травят и используют, – такого убивают. И уйти не дают, чтобы не болтали и чтобы сюда новые Братья приходили.
– Нормально…
– Так что забудьте про Эль. Если только…
– Если только – что?
– Если не бежать прямо сейчас.
– Но эти, Братья, они же все равно догонят. У них какой-то Большой глаз, который все видит, и все такое. А у нас даже патронов нет.
Во мраке дерзко сверкнули глаза Горца:
– Обычно отсюда убегают вниз по ущелью. А мы убежим верх.
– По Запретному склону?
– Да. Только хитрый крюк сделаем.
– Куда?
Горец указал вверх. На гребне горы, прямо там, куда упирался ледяной «купол», горел зеленый огонек.
– А что там? – спросил Змей.
– Я думаю, это он и есть. – Горец мстительно прищурился. – Большой глаз. Выколоть бы его, чтоб не пялился!
Просыпались тяжело, вставали машинально, шатаясь, как зомби. Даже угроза жизни не могла вернуть истощенные силы и компенсировать недостаток сна. Особых усилий стоило добудиться Таны. Девушка открыла глаза и долго не понимала, где находится и кто все эти люди.
Горец ориентировался в темноте, как кошка. Фонари не включали из соображений маскировки, что не добавляло шансов на успех. Склон был опасный – куда опаснее тех, по которым они шли до этого. Сплошь скалистый, из предательски осыпавшегося камня. Когда до самого верха оставалось несколько метров, из-под ботинка у Змея ушла опора – и он полетел вниз.
Стиснув зубы, не дал себе заорать, чтобы не выдать остальных. Он уже смирился с нелепой смертью, но дернулась, натянувшись, веревка, и он повис над пропастью, спиной вниз. В отблесках далекого огня газовых факелов с отстраненным удивлением увидел, кто его держит, дрожа от напряжения.
Полковник. Ему ничего не стоило отпустить веревку, тогда нагрузка перешла бы на Новичка, с которым Змей был напрямую связан. Но Полковник предпочел перехватить страховку, словно в этой ситуации доверял только себе.
Уже выбравшись обратно на крутую тропу, Змей отметил, как держался его спаситель: в эти секунды словно вернулся на минуту прежний Полковник: безжалостный, циничный, однако знавший одну непреходящую ценность – долг.
Наверху крохотного плато их ждал сюрприз.
Большой глаз оказался обсерваторией. На этот раз не хитроумной нейтринной, а самой обыкновенной, оптической. Были здесь неплохо сохранившаяся башня с куполом, несколько остовов домов. И тот самый фонарь с зеленоватым свечением на покосившемся железном шесте. Правда, для наблюдения за небом обсерватория была бесполезна – небо закрывала ледяная кора. Зато отсюда наверняка просматривались подходы к Азау.
Из-за камней понаблюдали за куполом, другими постройками. Вроде тихо. Горец указал в темноту:
– Вон там можно незаметно пройти – и наверх. А Глаз пусть внизу нас ищет!
Парнишка тихо усмехнулся в кулак. Похоже, придуманный им план его забавлял. Змей не был так уверен.
– Шива знает, что мы собираемся на вершину, – сказал он.
– Но не знает, каким путем, – возразил Горец.
– Ладно, ты в горах ориентируешься лучше, – признал Змей. – Веди!
Незаметно уйти не удалось. Когда они обходили купол, послышались голоса. В свете фонаря появились темные фигуры, направлявшиеся прямиков в сторону группы.
Решение пришло мгновенно. Игнат указал в сторону башни с куполом: в пристройке под ней виднелся прямоугольник двери. Быстро направились туда, тихо проскользнули внутрь, оказавшись в темном закутке. Замерли. Голоса приближались. Змей достал нож. В руке Новичка появился пистолет – тот самый ПСС, захваченный еще в раздевалке Грязной шахты. Стрельбы, однако, не хотелось, даже бесшумной. Раскрывшись, они могут лишиться последнего шанса на восхождение.
– Ну, что там? – прошептала Тана. – Ушли?
– Да вроде. – Змей прислушался. – Еще подождем.
И тут тесная каморка осветилась из открывшегося внутри дверного проема. В нем появился человек.
Немая сцена длилась пару секунд, после чего человек тихо произнес:
– Заходите. Только тихо. И ничего не трогайте.
Они стояли, озираясь, посреди большого круглого помещения под тем самым куполом, который видели снаружи. В центре высилось массивное цилиндрическое сооружение, висевшее под углом на мощных кронштейнах. Еще был оранжевый механический подъемник с корзиной для рабочих и куча оборудования поменьше. Все имело древний и нерабочий вид. На его фоне, сложив на груди руки, стоял высокий худой человек с темным от въевшегося загара лицом, с аккуратной седой бородой. Толстый вязаный свитер и черная плоская шапочка контрастировали с обликом тех, кого они видели до сих пор в здешнем Братстве. Взгляд человека был острым, умным, и определить его возраст на вид было трудно: ему могло быть и лет сорок, и семьдесят. В зависимости от того, хорошо ли он сохранился или был потрепан жизнью.
– Что это? – завороженно разглядывая непонятную аппаратуру, спросила Тана. Коснулась рукой основания большого наклонного цилиндра.
– Я же просил – ничего не трогать, – ровно сказал человек. – Это телескоп.
– Работает? – с любопытством спросил Игнат.
– Вы – экскурсионная группа? – мгновенно отозвался человек.
– А? – Змей удивленно приподнял брови. – Не знаю, что это такое…
– Это юмор, – так же ровно сказал человек. – Был популярен в народе до тотального обмена ядерными ударами.
– Я вижу, вы нам не рады. – Змей нахмурился. – Но мы и не напрашиваемся в гости. Сейчас мы уйдем. Только хотелось бы уйти по-тихому, чтобы обошлось без трупов.
– И куда же пойдете, если не секрет?
Змей поглядел в эти глубокие умные глаза и понял, что скрывать не имеет смысла:
– Вверх. На вершину.
Человек удивленно приподнял брови. Внимательно осмотрел остальных. Произнес:
– Такого я не слышал уже лет… много. Только вы не дойдете.
– Вам-то почем знать? – заносчиво отозвалась Тана.
– Потому что я был там. Еще до Катастрофы.
– Вы – альпинист?
– Да. И альпинист тоже.
Человека звали Иваном, но он предпочитал давнее прозвище – Старый. Забавно, что так его прозвали еще в юности. Просто потому, что он всегда был основательнее и опытнее других. Он ходил в горы сам и водил группы. Впрочем, это было лишь хобби.
Он был астрономом. Сейчас, когда глаз давно сдохшего телескопа слепо таращился в ледяную катаракту над обсерваторией, в его специальности не было смысла. Однако та же специальность помогла ему уцелеть.
Тогда от прямого воздействия ядерного удара обсерваторию защитил сам склон Эльбруса. Позже, когда наступила ядерная зима и все вмерзло в толстую ледяную кору, спасали припасы и навыки долгих научных экспедиций. А еще то, что не пришлось делиться с сотрудниками, – он оставался единственным дежурным, когда происходила смена научной вахты. Годы ледяного плена не сломили его. Более того, хоть это и странно для непосвященного, но для него это были счастливые годы: он написал главный научный труд своей жизни, благо накопленных данных для того хватало. Не смущало его и то, что этот труд некому оценить – Старый мыслил космическими категориями.
Потом ледяная корка начала истончаться, образовав нынешний «купол», – не путать с куполом обсерватории. Старый не боялся горных просторов и собирался уйти на поиски людей. Но люди пришли сюда сами. И закрыли ему путь вовне под страхом смерти.
А вскоре они стали называть себя Братством.
Он и сам толком не понимал, как это произошло. Видимо, развивалось постепенно, когда нормальные люди, просто искавшие тут пристанища, стали превращаться в кровавых безумцев. Дело было в том странном газе, появившемся из трещин в скалах после мощных тектонических изменений вместе с ядовитой черной водой. Если здесь на плато газ почти не ощущался, то внизу, на сжатой склонами поляне, он скапливался и воздействовал на людей круглосуточно.