Когда вернулась домой, мать уже ушла на работу, и Милка на свободе принялась наряжаться. Долго расчёсывала длинные волосы — пушистые, блестящие после мытья. Заплела две косы, но подумала, что лучше одну сделать. Как-то солиднее. Девочки постарше ходят обязательно с одной косой.
По нескольку раз примерила все платья и кофты, разглядывая себя в зеркало со всех сторон, и наконец надела клетчатое платье в складку и с бантиком на груди.
Вот теперь замечательно! Милка осталась довольна. Выглядит просто удивительно хорошо!
Даже на этих ненормальных близнецов должно подействовать. Во всяком случае, Оля-то будет поражена. Милка по себе знала, как можно оробеть перед такой вот потрясающей девочкой постарше себя.
А близнецы на два года меньше Милки. Огромная разница. Значит, обязаны слушаться! Сперва очень строго не надо с ними. Пускай привыкнут… Придётся осторожно, хитренько перевоспитывать.
Милка откинула голову и засмеялась, глядя в зеркало. Потом нахмурила редкие, еле заметные брови, протянула вперёд руку и сказала громко и твёрдо:
— Толя! Сию минуту прекрати баловство и сядь спокойно. И чтобы я больше не видела этого глупого кривляния! Хоть ты и маленький, но должен понять, что так себя не ведут, и…
Что бы ещё ему сказать? Ну, время есть, придумается само, по ходу дела.
Страшновато к ним идти, но нельзя же допустить, чтобы Сева потом издевался… Ещё презирать начнёт… Самое важное, самое главное — это доказать Севе, что она, Милка, не спасовала перед трудностями.
Милка закрыла глаза и, сладко улыбаясь, представила себе такую радостную, и приятную картину: светит солнце, по аллее садика идут, взявшись за руки, близнецы. Оба чистенькие, причёсанные. Немного позади (как взрослая) идёт Милка. Дети поворачивают головы и вежливо, спокойно спрашивают: «Тётя Мила, нам дальше прямо или направо?»
Хотя нет, тётя Мила — это слишком. Просто Милочка, и всё.
Она смущённо покосилась на себя в зеркало. Ничего, пустяки, всё будет хорошо, и Сева, конечно, поразится, когда увидит перевоспитанных близнецов.
Очень большое дело — первое впечатление. Вот тогда, в лесу, разве плохо вышло, когда Сева увидел нарядную девочку в красном платье с козлёнком на руках? И никто, даже мама не знала, сколько намучилась Милка, репетируя сцену с козлёнком, с того самого дня, как пришло известие, что вскоре к леснику в домик приедет незнакомый мальчик из Ленинграда.
Нет, нет, хорошо получилось. Милка вспомнила, как Сева тогда посмотрел, и чуть не раскрыл рот от восторга. Вот сейчас необходимо так же поразить Олю с Толей. Правда, они уже мельком виделись, но, можно сказать, тот раз не в счёт.
Когда Оля открыла дверь, то не сразу увидела Милку, потому что задрала голову, ожидая встретить высокого доктора, который приходил к Толе.
Прямые светлые волосы торчат сосульками во все стороны. Застиранное цветастое платье слишком узкое: Оля выросла из него. Стоит пряменько и ждёт, что скажут.
С жалостью посмотрела Милка на неё. Какая-то круглая вся, в ужасное платье втиснулась… похожа на валик от дивана. А щёки, щёки толстые! И смотрит во все глаза. Очень хорошо, — значит, поразилась. Ясно, растерялась, робеет.
Но Оля просто не вспомнила Милку и ждала, что скажет эта чудачка, разряженная, точно клоун в цирке.
Так они постояли некоторое время. Милка — наслаждаясь впечатлением, произведённым на Олю, а Оля — начиная припоминать, что где-то видела Милку.
— Ах, да. Ты от Севы приходила, верно? — спросила Оля. — Что опять?
— Не очень-то вежливо так к гостям обращаться, — поморщилась Милка. — Зови брата, куда-нибудь пойдём погуляем.
— Толя очень заболел, в кровати лежит. Мы ждём доктора.
Милка сочувственно покачала головой.
— Прости, пожалуйста, не знала. Ну, в другой раз. Когда прийти?
— Да зачем это вообще? — пожала плечами Оля.
Вот так произвела впечатление! Милка покраснела от досады. Всё этот Севка виноват. Нечего было слушаться и лезть сюда. Разве такая девчонка оценит, поймёт, с кем дружить отказывается.
В переднюю вошла Нина Васильевна с озабоченным лицом, тихонько спросила:
— Оля, что ты так долго? Врач пришёл?
Рассеянно выслушала объяснения дочери, грустно рассматривал Милку, которая вдруг застеснялась, не зная, уйти или поздороваться.
— Зовёт погулять, значит? Очень хорошо. Пойди, доченька, тебе на воздух надо. Нельзя всё время дома. Тоже заболеешь.
— Ну-у, мама!
— Прошу тебя. Развлечёшься. Толе ведь гораздо лучше сегодня.
Хочешь в Зоосад? — оживилась Милка.
Оля потянула носом и, поглядывая то на мать, то на Милку, точно извиняясь, сказала:
— Ненадолго, на полчасика, ладно?
— Не беспокойтесь, я за ней посмотрю, — сказала Милка.
— Сторожа давали свёклу двум задумчивым слонам, — говорила Оля нараспев, покачиваясь из стороны в сторону.
— Во-первых, мы видим одного слона, и никаких сторожей тут нет, и свёклы тоже! — наставительно сказала Милка трезвым голосом.
— А в бассейне что-то мокло. Это был гиппопотам, — продолжала Оля нараспев.
Милка оглянулась и взволнованно спросила:
— Оля, что с тобой? Заболела? Про какой бассейн? Что ты мелешь?
Оля так захохотала, что у неё брызнули слёзы. Она долго не могла остановиться, и наконец еле выговорила:
— Так это ж стихи! Неужели не читала? Про Зоосад!
— Вообще не люблю стихов… Кажется, читала. Забыла. Оля с удивлением посмотрела на Милку и промолчала. Они стояли рядом — разряженная Милка с пышной косой, толково рассуждающая (как ей казалось) обо всём на свете. И Оля — подвижная, переменчивая и непонятная для своей новой знакомой…
Они стояли рядом и смотрели на слона, который лениво, сонно передвигался по небольшой открытой площадке, огороженной кольями.
— Всё-таки странно, что нету решётки, — как можно безразличнее сказала Милка. — Ведь он может рассердиться и перепрыгнуть эти колья, и тогда…
— Слон не занимается лёгкой атлетикой на стадионе. Это Сева там занимается, и у него хорошие результаты как раз по прыжкам в длину, — куда-то в сторону сказала Оля. — А знаешь, почему у слона хобот?
— Конечно, знаю!
— Ну, почему?
— Да он… так уж…
Оля поднялась на носки, обхватила Милку за шею и горячо зашептала в самое лицо:
— Кр-рокодил ему нос вытянул. Кр-рокодил!
— Ой! — взвизгнула Милка. — Сумасшедшая! Платье помнёшь, отстань со своим крокодилом!
— А он к тебе часто пристаёт?
— Кто?
— Да крокодил. Ты же сказала, чтобы мы с ним отстали, — объяснила Оля, почёсывая грязным каблуком колено.
«Вот уж действительно трудновоспитуемая», — подумала Милка.
— Ну, а сказки читать тоже не любишь? — спросила Оля.
— Нет, ничего. Бывают интересные иногда.
— А про слонёнка читала? Как ему нос крокодил вытянул. В театре тоже показывают.
— Хватит со слоном, лучше птиц посмотрим…
Оля охотно бы ещё поглядела на слона, но спорить не стала, и они отправились искать птиц. В маленьком бассейне плавали лебеди. Оля подбежала к самому краю, захлопала в ладоши и закричала:
— Гадкий утёнок! Гадкий утёнок!
— Где утята? Одни лебеди плавают. Неужели никогда не видела маленьких лебедей? — с надеждой спросила Милка. (Хоть что-то удастся самой объяснить, а не только выслушивать объяснения.)
— Гадкий утёнок! — повторила Оля. — А вдруг он… пра-пра-правнук того «гадкого утёнка»? Про которого знаешь Андерсен написал сказку?
— Очень хорошая сказка! — обрадовалась Милка. На этот раз она знала действительно, о чём идёт речь. — Прямо замечательная. Ну и выдумщица же ты, Ольга!
Во время осмотра птиц Милка была настороже: как бы снова не попасть на удочку к этой девчонке. Но всё прошло благополучно, Милка повеселела и угостила Олю двумя порциями мороженого. Конечно, не забывая и себя.
Они уселись в тени на скамейке. Похрустывая вафельным стаканчиком, Милка пустилась в рассуждения:
— Думаешь, я тебя зря в Зоосад позвала?
— Хочешь меня бросить льву, чтобы съел без остатка?
— Фу, какая ты… — огорчилась Милка. — Всё глупости болтаешь, а я всей душой…
— Ладно, не буду! — Оля похлопала Милку по плечу. — Валяй рассказывай, почему мы сюда и прочее…
Совсем как тогда в лесу, сидя рядом с Севой, Милка начала повторять почти слово в слово о том, что собирается стать зоологом, о том, как любит всех животных. Долго рассказывала и скучновато.
Оля лизала мороженое и терпеливо слушала. Приятно было спокойно посидеть, отдохнуть после тревог, пережитых с братом.
В конце концов Милка выложила всё, что думала, и спросила:
— Тебе нравится, что я буду зоологом?
— Ясно.
— Хочешь тоже быть?
— Не-е.
— Почему? Животных не любишь?
— По правде сказать, сама не знаю. Люблю, не люблю… Просто интересно всё знать про них… — задумчиво проговорила Оля. — Где какие живут, чем кормят детей, кто быстрее бегает, плавает, летает…
— Ай, ай! — закричала во весь голос Милка, вскочила и начала отряхивать платье.
Перепуганная Оля тоже вскочила.
— Что с тобой?
— Платье закапала мороженым! — чуть не заплакала Милка.
— Господи! Я думала, ты горишь! Большое дело — какое-то паршивое платье…
Хорошо, что Милка не слышала последних слов. Она вытирала платком запачканное место, вконец расстроенная. Пятна не осталось. Милка поправила бантик на груди, одёрнула юбку и спросила:
— Как я выгляжу?
«Смешно», — чуть не вырвалось у Оли. Но она сделала вид, что не слышит. Отвернулась, разглядывая стрелки с надписями.
Милка снова уселась, притянула к себе Ольгу.
— А теперь ты расскажи, о чём мечтаешь, что любишь больше всего на свете.
— Идём лучше дальше. Мы не всех ещё видели.
— Нехорошо, — надулась Милка. — Я тебе всё, всё рассказала про себя, а ты не хочешь. Раз секреты от меня, какая дружба?
— Ненавижу это слово — «секреты»! Никогда не приставай ко мне с этими секретами, слышишь? — Оля шмыгнула носом и спокойно добавила: — Пошли к жирафам. Тебе нравятся жирафы?