Она пропустила Татьяну в большую, светлую комнату. Потом, позже, Татьяна не могла вспомнить эту комнату, такое было напряжение. Она помнила только, что там было тепло, уютно, и кресло, в которое она села, оказалось мягким — в нем можно было утонуть.
— Мне это нужно, — сказала Татьяна, — потому что вы можете ошибиться, а ошибка окажется слишком дорогой. Разве я могла не приехать?
Галя закурила. Там, на заставе, Татьяна не видела, чтобы она курила. Или тоже нервничает сейчас? Она курила, охватив рукой плечо, и казалось, что долгое молчание не случайно — она будто бы подбирает какие-то слова, подбирает мучительно, потому что ей вовсе не хочется говорить с этим чужим, в сущности, человеком, бог весть зачем пытающимся вторгнуться в ее жизнь.
— Как Сережа? — спросила она.
— Вы, наверно, догадываетесь как.
Вдруг Галина быстро прошлась по комнате и остановилась перед Татьяной.
— Да поймите же вы, — почти выкрикнула она, — что все это не то и не так! Школьная любовь, записочки, свидания, потом он уехал в свое дурацкое училище — как же, романтика, самая мужская профессия! — а я должна ломать из-за этого свою жизнь? Не хочу!
После долгого молчания ее будто бы прорвало, и она, конечно, не старалась выбирать слова. Она открывалась перед Татьяной так, как не открывалась там, на заставе, перед Кином, жалея его и стараясь быть мягче.
— Вы скажете, что вы-то смогли? Значит, я хуже вас — ладно, пусть будет так. А может быть, все наоборот, и это вас вполне устроила такая жизнь.
— Минимум запросов? — усмехнулась Татьяна.
— Если хотите — да. Господи, домишко стоит среди леса, снег в сентябре, тишина такая, что с ума можно спятить — нет, вы, конечно, героиня, и я только преклоняюсь перед вами. Но дело не в этом. Я скажу вам то, что побоялась сказать ему, Сергею.
Она остановилась. Видимо, ей надо было подумать — говорить ли всю правду до конца или все-таки что-то скрыть.
— Я знаю, — кивнула Татьяна. — Что вы не любите его.
— Да.
Галина не удивилась, что Татьяна угадала это. Просто она обогнала Галю в этом признании. Так даже лучше — не надо говорить самой.
— Да, потому что я стала взрослой. А вы не вспоминаете с улыбкой свои школьные романы? Сергей, если хотите, тоже придумал себе эту любовь.
— Ну нет, — тихо сказала Татьяна. — Не надо его так оскорблять, Галя. Но если вы его действительно не любите, тогда, конечно...
Она попыталась встать, но не так-то легко было выбраться из этого кресла: оно словно держало попавшего в него. Кресло-капкан.
— Погодите, — сказала Галя. — Я же знаю, что вы все равно расскажете ему о нашем разговоре с подробностями. Так вот, я могла бы написать ему, и этим все кончилось. Я приехала. Не потому, что я еще во что-то верила, на что-то надеялась: я знала, что верит и надеется он, и не приехать было бы подлостью. Но я не смогла сказать ему все, до конца... Просто не хватило силенок. Сейчас ко мне должны прийти, и, надеюсь, вы все поймете.
— Я все поняла. — Татьяна все-таки выбралась из этого кресла. Теперь они стояли друг перед другом. Татьяна была ниже Гали, но ей казалось, что она смотрит на Галю сверху вниз. — Мне жалко вас, Галя, и совсем не жалко Сережу. Мой муж прав — так даже лучше.
Она пошла к дверям, Галя не тронулась следом. Старушка выкатилась из кухни: «Да куда же вы, чайник уже закипает». Она сказала: «Спасибо» — и надела пальто. Круглый кот с хвостом-палкой терся о ноги и урчал от удовольствия. Галя все-таки показалась в дверях.
— Прощайте, — сказала Таня. Галя не ответила и все охватывала плечи руками, будто ей было холодно.
Татьяна шла по Кировскому проспекту домой. Ехать в автобусе не хотелось, хотя отец и Володька-маленький уже дома. Она шла и думала, что так действительно лучше для Кина. Перемучается, переболеет, переживет и все равно найдет свою любовь — ту, которую не спугнет ни одиночество, ни пограничная тишина, ни домик в лесу, по самые окна занесенный снегом, ни напряжение ожидания. К настоящей любви все это не имеет ровным счетом никакого отношения. Это она знала уже давно — и навсегда.
ГРАНИЦА И ПИСАТЕЛЬ
Летом 1955 года начальник политотдела Северо-Западного пограничного округа генерал-майор П. Н. Кузнецов пригласил к себе, в политотдел, группу молодых писателей и предложил им побывать на границе, встретиться с воинами в зеленых фуражках. «Даже если вы ничего не напишете, — сказал он, — все равно польза будет».
Уже осенью окружная газета «Пограничник» начала печатать документальную повесть Е. Воеводина «Янтарный берег», посвященную подвигу начальника заставы капитана Козлова, павшего в схватке с диверсантами, пытавшимися высадиться на советскую землю. А потом, один за другим, в печати начали появляться рассказы и очерки Е. Воеводина.
Вот так молодой в ту пору писатель нашел свою тему. Его встреча с границей, с пограничниками оказалась счастливой. Он полюбил напряженную и нелегкую жизнь границы, и, в свой черед, граница обрела своего писателя. Е. Воеводин продолжил в советской литературе добрую и патриотическую традицию творческих связей «граница — писатель», родоначальниками которой были такие известные писатели, как М. Слонимский, С. Диковский, П. Лукницкий, Л. Канторович и другие.
Образы пограничников, рядовых и командиров, созданные этими литераторами, и сегодня волнуют, вызывают у молодежи, и прежде всего у воинов границы, горячее стремление походить на них, подражать им. А это значит, произведения затронули живые струны души. Они — в боевом строю защитников советских границ и, если можно так выразиться, вместе с ними в боевых дозорах, в пограничных нарядах, находятся на бессрочной службе в пограничных войсках. Судьба таких книг поистине завидная.
Вспоминаю свое первое знакомство с Е. Воеводиным. Лет десять назад по делам службы я выехал на границу, и, когда дела были закончены, сопровождавший меня офицер сказал: «На соседней заставе живет писатель Воеводин — может, заглянем к нему?» Фамилия была мне знакома — рассказы Е. Воеводина я читал, и они мне нравились. Я согласился.
И вот застава, маленький офицерский домик, пять часов утра. На стук откликнулись сразу — оказывается, писатель работал. На столе лежала рукопись. Естественный вопрос: «Над чем сейчас работаете?» Он показывает первую страницу — «Такая жаркая весна. Повесть». Та самая, которой открывается эта книга... «Вот пишу и побаиваюсь, — признался мне тогда Е. Воеводин. — Достаточно ли хорошо я знаю границу? Ведь я на ней всего тринадцать лет». Позже один критик напишет: «Такое знание материала может быть только у человека, который сам долго служил на границе».
А теперь в творческом «активе» писателя — пять повестей, три сборника рассказов о пограничниках, им написан сценарий фильма «Гранитные острова», а граница вновь и вновь тянет его к себе. Тянет романтикой нелегкой службы, сильными характерами людей, охраняющих нашу великую Родину, их постоянной готовностью к подвигу.
Я не критик. Но, думаю, даже неискушенный читатель увидит в повестях Е. Воеводина прежде всего глубокую жизненную правду, полнокровность созданных им образов, почувствует напряжение границы, где каждую минуту могут прогреметь настоящие выстрелы. И поэтому каждая новая работа писателя — весомый вклад в наше общее дело патриотического воспитания советских людей, главным образом молодежи.
Для того чтобы достигнуть такого мастерства, писателю пришлось работать годами, подолгу жить на заставах или у летчиков-пограничников, ходить в дозоры на боевых кораблях, наблюдать труд контролеров контрольно-пропускных пунктов. Не случайно поэтому Е. Воеводин — один из немногих советских писателей — награжден медалью «За отличие в охране Государственной границы СССР» и знаками «Отличник погранвойск» I и II степеней. А эти награды, как известно, вручаются за боевые дела. Перо приравнено к штыку!
Не только Е. Воеводин — многие ленинградские писатели любят и знают границу. Уже вышли в свет четыре коллективных сборника «Граница» — издание, можно сказать, уникальное, существующее только у нас, в Ленинграде. Начата подготовка к созданию пятого сборника. Так на практике осуществляется наше содружество. Оно крепнет из года в год.
Писатели — всегда желанные гости на заставах и кораблях, в подразделениях Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа. И надо полагать, дозорные тропы, проложенные литераторами на многих участках нашей границы, будут множиться. И появятся новые очерки, рассказы, повести, стихи и поэмы о службе пограничной, о людях с горячими, мужественными сердцами — воинах в зеленых фуражках.
Что же касается этой книги, хочется думать, что она вовсе не итог почти двадцатипятилетнего труда Е. Воеводина. Завтра мы, пограничники, снова увидим его у себя — на дальней заставе или боевом корабле. Писатель продолжает свою работу, и остается только пожелать ему творческих успехов на этом благородном пути.
А. Г. Викторов,
генерал-лейтенант, начальник войск Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа