То — вещий звон колоколов!
Знакомый звон, любимый звон,
Москвы наследие святое
Ты все былое, все родное
Напомнил мне…
Царедворцы и высокое духовенство, конечно же, мечтали об особых колоколах, которые по звучанию превосходили бы другие. На святой Руси было немало таких «жемчужин». И первая среди них, безусловно, Царь-колокол.
История его изготовления уходит в глубь столетий. Предшественником этого гиганта, или, как его еще называли, дедушкой, явился большой Успенский колокол, который находился на Ивановской площади в Кремле. Отлитый в царствование Бориса Годунова, он, по свидетельству современников, весил более 1000 пудов. У него была трагическая судьба: во время одного из пожаров сруб, сделанный из бруса, сгорел, а колокол при падении разбился.
В 1654 году, при Алексее Михайловиче, разбитый колокол переплавили, добавив 7000 пудов меди и олова. Теперь его объем увеличился до 8000 пудов, и вид этого богатыря мог поразить воображение не только иностранцев, но и соотечественников. Назвав Праздничным, его поместили на специальных подмостках близ колокольни Ивана Великого…
В 1701 году, при очередном пожарище, рухнул и разбился Праздничный Царь-колокол.
В конце февраля I /30 года на российский престол взошла Анна Иоанновна. После торжественного въезда в первопрестольный град под пушечную пальбу и колокольный звон, она на время остановилась в Кремле. Здесь по ее повелению начали строить новый деревянный дворец под руководством архитектора Растрелли. Кроме того, она подписала указ Правительственному сенату: «Мы, ревнуя изволению предков наших, указали тот колокол перелить вновь с пополнением, чтоб в нем в отделке было весу десять тысяч пуд, а на литье того колокола медь брать из Берг коллегии и из Монетной канторы, где приличная тому явиться, и олово из Артиллерии, а припасы всякие покупать и работников нанимать настоящею ценою». Попытались подыскать умельцев из иностранцев, да не нашлось таких. За отливку взялся «колокольных дел мастер Иван Федоров сын Маторин».
Рис. 74.Колокольня Ивана Великого. Царь-колокол и Царь-пушка
Сейчас трудно представить весь объем работ на Ивановской площади. День и ночь трудились землекопы, плотники, каменщики, печники, кузнецы и другие ремесленники. В подготовительных хлопотах прошел не один год. Кирпича, бревен, досок, железа вполне хватило бы для возведения приличного царского дворца. Однако затеяно было великое дело, требовавшее и великих затрат.
Императрица, распорядившаяся отлить колокол, то ли закружилась на частых приемах, то ли поручила наблюдать за работой не тем людям — они довели мастеров до бедственного положения «К окончанию многая работа приведена и при том обретаюсь безотлучно, а Ея Императорского Величества жалованья и кормовых денег и никакого вознаграждения не имею, от чего в пропитании моем претерпеваю немалую нужду и скудость», — писал в сенат Иван Маторин в феврале 1732 года.
Лишения и тяготы труда не остановили мастеровых, и через два с половиной года после обращения в сенат подготовительная работа завершилась. 26 ноября 1734 года, после молебна, затопили печи.
Процесс плавки шел своим чередом, по всем правилам, однако на четвертый день из двух печей медь ушла, и отлить колокол не удалось.
В ту пору династия мастеров-литейщиков Маториных была известна не только в Москве, но и за ее пределами. Многие церкви перекликались звоном колоколов, отлитых старшим в роду Федором Маториным, а его сын Иван, прежде чем взяться за исполнение колокола-гиганта, сделал еще при Петре I колокол в 4000 пудов для Троице-Сергиева монастыря. К сожалению, о деятельности московских мастеровых мало что известно.
Для восстановления форм и печей потребовался еще год. За два месяца до триумфального события, после многих лет напряженного труда и лишений умер Иван Маторин, завещав сыну Михаилу довести дело до конца.
Плоть его — сплав знатных колоколов
23 ноября 1735 года при большом стечении народа, чинов полиции и команды пожарных, по окончании литургии в Успенском соборе, коломенский архиепископ Вениамин обошел крестным ходом все постройки и, отслужив молебен, затопил печь. На третий день при всеобщем ликовании людей отливка чудо-колокола благополучно завершилась. Пять лет понадобилось русским мастерам для создания величайшего произведения монументального искусства, шедевра литейного дела. На колоколе навечно запечатлены имена создателей: «Отлит сей колокол российским мастером Иваном Федоровым сыном Маториным с сыном своим Михаилом Маториным».
В один из теплых апрельских дней я стою у Царь-колокола и вчитываюсь в потертые или нечетко отлитые строки старинного письма, которые вот уже более семи десятилетий нигде не публиковались: «Благочистивейшия и самодержавнийшия, Великия государыни Императрицы Анны Иоанновны, Самодержицы всея России повелением во славу Бога в Троице славимаго, в честь Пресвятыя Богоматери к Первособорной церкви славнаго Ея Успения отлит колокол из меди прежняго, осмь тысяч пуд колокола, пожаром поврежденного с прибавлением материй двух тысяч пуд, от создания мира 7242 от Рождества же по плоти Бога слова 1734-го, благополучнаго Ея Величества царствования в четвертое лето».
Невиданной величины колокол весом в 200 тонн и высотой 6,14 метра стал наряду с Царь-пушкой гордостью и украшением Кремля. По своему величию, да и родословной, колокол — истинный царь среди других колоколов, плоть его — сплав знатных колоколов-предшественников. Ему была уготована особая миссия: в торжественные дни созывать москвичей на молебен или оповещать о событиях первостепенной значимости. Специалисты утверждают: приведись ему висеть на сверхкрепких подмостках, звон его могли бы слышать горожане в радиусе десятков километров. В те годы, когда Маторины создавали свой гигант, они разработали две модели подъема, н. о время их не сохранило.
Не прошло и двух лет, как был создан колокол, но очередной пожар охватил Кремль. Пылали деревянные постройки и сооружения, видимо, при их тушении от охлаждения водой и откололся кусок весом 11,5 тонны. Не раз правительство ставило вопрос об извлечении Царь-колокола из десятиметрового котлована, однако то руки не доходили, то средств и умельцев не находили. Только через 100 лет начались подготовительные работы для подъема могучего колокола.
Рис. 75.Царь-Колокол. Открытка начала XX века
Утром 30 апреля 1836 года под руководством талантливого французского инженера Монферрана была предпринята попытка, закончившаяся неудачно. Канаты, не выдержав сильной нагрузки, порвались. Достойной техники не существовало, приходилось изобретать и возводить громадные сооружения, чтобы вытянуть на поверхность земли подобную махину и поставить на постамент для обзора.
В летний солнечный день 23 июля приступили к новому подъему. Под шумные возгласы москвичей колокол поднят, около часа потребовалось инженеру, чтобы провести сложнейшую операцию по извлечению. Теперь народ мог рассмотреть Царь-колокол во всей красе: и затейливые рисунки орнамента, и погрудные изображения святых, в полный рост — царя Алексея Михайловича и императрицу Анну Иоанновну.
Порой участь колоколов сродни людской: за бунтарский призыв их наказывали плетьми, вырывали язык, ссылали в глухие места. В отдельные периоды развития государства судьба колоколов оказывалась просто плачевной. Так, после неудачного сражения под Нарвой Петр I приказал свозить колокола из церквей для отливки из них пушек. Подобная экзекуция произошла и после 1917 года, когда одной из задач новых идеологов явилось разрушение русской культуры, памятников старины и духовности.
Судьба Царь-колокола — типично русская и полная взлетов и падений. С величайшим усилием воли и труда создать, похоронить на 100 лет в земле, поднять и представить на обозрение народа и горбиться им, затем на несколько десятилетий забыть про него, никого не подпускать — и вновь гордиться умением простых и великих русских мастеров!
Что есть Истина?
Началось новое тысячелетие. Часы повели отсчет с первого года, с первого века. Какими они будут? Все зависит от нас, какими мы будем. И чтобы это лучше понять, задумаемся над малоизвестными страницами древней истории, обратимся к эпохе жизни на земле Иисуса Христа и через призму Православия рассмотрим трагические дни военного лихолетья, потрясшего нашу страну и народ.
О Понтии Пилате — прокураторе, правителе Палестины, одной из римских провинций, известно не многое, но важное. Именно на время его правления (26–28 гг. по Рождеству Христову) приходится земная жизнь и приснопамятные деяния Иисуса Христа, чудесным образом описанные четырьмя Евангелистами. Правитель соседней Галилеи Ирод и Пилат остались в народной памяти как душегубы, и до сих пор их имена употребляются как нарицательные.
В эти же годы проконсулом в Иудее был римский сенатор Лентул. Думается, что его имя заслуживает доброго внимания. Ведь именно ему принадлежит честь первым сообщить в Сенат о появлении необыкновенного человека по имени Иисус Христос. Из докладной записки видно, что сам Лентул был человеком достаточно образованным, разумным, неплохо разбирался в людях. Нет сомнения, что он видел воочию Иисуса Христа, наблюдал за ним и скорее всего общался с ним. Все это помогло ему составить четкий портрет Сына Божия и передать свое ощущение о встрече с Ним. «Великому и почтенному сенату Римскому сенатор Лентул, правящий Иудеею, здравия желаю, — с таких обычных и казенных слов начал он свое обращение к сенаторам. — В наши времена появился и ныне есть еще у нас человек необычайной добродетели, называемый Иисус Христос. Народ почитает его пророком Истины: его ученики удостаивают этого мужа быть Сыном Божиим. Он воскрешает мертвых, он исцеляет всякого рода болезни словом одним. Этот человек большого и величественного вида, и есть таков: кто его лишь только увидит, то ощутит в себе вдруг к нему почтение, смешанное со страхом. О