– Лоплоп имеет удовольствие представить вам Лоплопа.
– Лоплоп, он же Хорнбом, Предводитель птиц, – уточнил Крысиный король, – мы давно знакомы, но не всегда дружили. Когда я увидел, что ты смылся, то позвал этих джентльменов. Пришлось за тобой побегать, сынок. А теперь приготовься услышать историю Крысолова.
– Пауколова, – тихо добавил Ананси.
– Птицелова, – выплюнул Лоплоп.
Савл сидел неподвижно, зачарованный голосом Крысиного короля. Тот прислонился к стене.
– У всех нас, и у твоего дядьки, и у старика Нанси, и у Лоплопа, были свои поклонники. Лоплоп долго возился с одним мазилкой, а я всегда любил послушать какие-нибудь стишки. Если ты тоже их иногда читаешь, то мог уже слышать эту историю. Я ее как-то рассказал одному, а он взял и записал ее для детей. Сказал, что это будет сказочка. Да плевать. Пусть будет сказочка. Он знал, что я говорю правду.
Я не всегда жил в Смоге. Я везде бывал. Я был здесь, когда Лондон только появился на свет, но это довольно долго были мерзкие трущобы, так что я собрал свою стаю и запрыгнул на корабль. Твоя мамка развлекалась, пока я носился по всей Европе, сопровождаемый верной стаей. Одно движение моего хвоста, и крысиное племя маршировало на запад, на восток или куда я хотел. Мы ходили по лугам, по французским полям, по холмам Бельгии, по равнинам близ Арнема, добрались до Германии, хотя тогда все они еще так не назывались.
Не успели мы оглянуться, как оказались уже на месте. Жрать хотелось изрядно, и мы выбрали местечко, где Джон Ячменное Зерно был щедрее всего. Колосья там стояли высокие, золотые, чуть не лопались. А потом мы нашли лавку мясника. «Отлично, – сказал я, – подходит», – и мы медленно побрели туда, надеясь немного передохнуть.
Мы брели через лес, крысы сгрудились вокруг меня, боясь скота. Мы от рассвета до заката были на ногах. У реки мы нашли городок, не слишком-то благородный, но амбары там трещали по швам, а в домах были сотни дыр, укромных уголков, трещин и погребов, сотни местечек, где могла бы отдохнуть усталая крыса.
Я отдал приказ. Мы двинулись на город. Местные побросали свои манатки и уставились на нас. А потом как с ума посходили, носились туда-сюда, орали, что твой кошачий концерт! Мы, конечно, шли красиво. Шли, шли и не останавливались, пока весь город не заняли мои парни и девчонки. Мы согнали орущих горожан на площадь, и они стояли там со своими детишками. Мы устали после долгой дороги, но мы гордо стояли напротив них, и наши клыки сверкали на солнце.
Они пытались нас выгнать, размахивали факелами и дурацкими маленькими лопатками. А мы скалились и вгрызались в них, а они орали и убегали прочь, трусливые уроды. Мы отвоевали площадь. Я выстроил свои войска для смотра. «Направо, – сказал я, – шагом марш. Этот город наш. Наступил первый год, год крысы. Расселяйтесь, помечайте территорию, обустраивайтесь, отъедайтесь. А если кто-то вас тронет, сообщайте мне».
Площадь тут же опустела. Звери разбежались в разные стороны.
Крысы теперь были повсюду. В кабаках, домах, в садах, лугах и полях. Мы им показали. Я делал обходы, не говоря ни слова. Все и так знали, кто тут главный. Если какой-нибудь бюргер поднимал руку на одного из нас, я ему живо объяснял, что к чему. Людишки быстро усвоили правила.
Вот так крысы пришли в Гаммельн.
Эх, Савл, видел бы ты нас тогда. Это было лучшее мое время. Золотое время. Город принадлежал нам. Я растолстел и лоснился. Мы дрались с собаками и убивали кошек. Крысы разговаривали громче всех в городе, строили планы и просто болтали. Зерно принадлежало мне, лавки принадлежали мне, и нам всегда доставался лучший кусок. Я завоевал свое королевство. Настал мой звездный час. Я властвовал над ними, я устанавливал законы, я был полицейским и судьей, а если надо, то и палачом.
Этот жалкий городишко стал знаменит, и крысы бежали к нам, надеясь найти себе местечко в нашем Шангри-Ла, где правили только мы. И я царил среди них.
Пока этот мерзавец, ублюдок, хренов бродячий менестрель, чертов кусок дерьма в стремных шмотках не притащился в город.
Первый раз я услышал о нем от одной из своих девчонок. Она сказала, что за воротами мэр сговаривается о чем-то с парнем в двухцветной одежде.
«Ну-ну, – сказал я, – и что же они сделают? Что у них в рукаве припрятано?»
Я намеревался испортить им обедню, но что-то пошло не так.
Я услышал звук.
Звук звучал повсюду. Я услышал еще одну ноту и насторожил уши. По всему городу повысовывались из дыр бурые головки.
И тут прозвучала третья нота, и небеса разверзлись.
Вдруг я услышал что-то. Из огромного чана повалилась требуха. Я будто видел ее своими глазами! Я услышал, как сыплются в пресс яблоки и как течет из них сок. Я слышал, что кто-то не притворил дверь буфета… и это была кладовая самого Дьявола, я и чувствовал аромат пищи. Я должен был добраться дотуда. Должен был съесть все!
Я бросился вперед и услышал шум, дрожь и топот миллионов маленьких лапок. Увидел вокруг себя своих слуг, которые кричали от радости. Они тоже чувствовали пищу.
Я прыгнул с крыши прямо к ним. Плюхнулся в поток крыс. Мои мальчики и девочки, мои возлюбленные и мои солдаты, большие и маленькие, толстые и худые, бурые и черные, быстрые и медленные, старые и молодые, все мы бежали навстречу пище.
Я повел за собой жадную толпу и вдруг ощутил страшный ужас. Я собрался с мыслями и понял, что впереди нет никакой еды.
«Стойте!» – закричал я, но никто меня не услышал. Они просто столкнули меня с дороги и двинулись дальше. «Не надо!» – орал я, но поток голодных крыс обтекал меня, расходясь надвое, и снова сливался воедино.
Голод мучил меня, и я шарахнулся в сторону и вцепился зубами в деревянную дверь. Я держался за нее изо всех, надеясь только на свои челюсти. Лапы подводили меня, они рвались вперед, они хотели еды и музыки, но зубы сжимались крепко. Я почувствовал, что мой разум слабеет, и я вгрызся в дерево глубже, сильнее сжимая челюсти. Но все же случилось неизбежное.
Я откусил кусок двери. Челюсти лязгнули, и не успел бы ты сказать слово «нож», как я уже оказался среди своих подданных. Череп мой трясся от голода и восторга, я предвкушал лакомство и одновременно умирал от отчаяния. Я, Крысиный король, знал, что происходит со мной и моими крысами, но никто не слушал меня. Творилось что-то ужасное.
Пока мы шли, я волей-неволей краем глаза видел людей, которые высовывались из окон. Они хлопали в ладоши, смеялись и все такое. А мы уже бежали трусцой, резко перебирая ногами, слушая этот омерзительный визг. Хвосты наши дергались ему в такт.
Я понимал, куда нас вели. В предместье, где я бывал столько раз, что и сам уже не упомню. К огромному амбару за городскими стенами. А за амбаром текла река, вздувшаяся после дождя, шумная, как море, разливающаяся по лугам, широкая, каменистая, грязная от ила и дождей.
У моста я заметил этого свинячьего ублюдка в дурацких шмотках. Он играл на дудочке и все время дергал башкой вверх-вниз. Пробегая мимо, я заметил, как он лыбится. Первые шеренги крыс уже были на мосту, и я видел, как они спокойно маршируют к краю, ничего не боясь, устремив глаза на гору еды, которая ждала их впереди. Я видел, что они сейчас упадут, я кричал им остановиться, но это было как ссать против ветра.
Они сошли с моста прямо в воду.
Из-под моста неслись дикие визги, но никто из братьев и сестер их не слышал. Они вслушивались в музыку карамели и свиной шкурки.
Следующий ряд сошел в воду, а потом еще один и еще. Крыс в реке стало не меньше, чем рыб. Я не мог вынести этого. Каждый крик ножом вонзался мне в сердце, мои парни и девушки испускали дух в реке, пытаясь держать мордочку над водой. Все они умели плавать, но к такому оказались не готовы. Я слышал вопли и писк, тушки сносило вниз течением, а мои чертовы ноги все шли и шли вперед! Я пытался пробраться назад, развернуться, шел медленнее остальных, они обходили меня, и ублюдок на мосту смотрел на меня, прижимая дьявольскую флейту к губам, и он знал, кто я. Он знал, что я Крысиный король.
И он улыбнулся и поклонился мне, когда я прошел мимо него по мосту и ступил в реку.
Лоплоп зашипел, а Ананси что-то пробурчал себе под нос. Все трое были поглощены собой, смотрели вперед пустыми глазами, предавались воспоминаниям.
– Река оказалась ледяной, и холод немного прочистил мне голову. За каждым всплеском следовали визги и плач. Мои бедные маленькие вассалы пытались найти свой внутренний голос, думали: «Что я тут делаю?» – и умирали.
Все больше и больше крыс прыгало в воду, все больше шкурок намокало и уходило под воду, все больше зверьков яростно гребли лапками, рвали друг другу брюшки и вырывали глаза, тащили своих братьев и сестер под ледяную воду.
Я дергал лапками, пытаясь выбраться. Нас было очень много, настоящий остров из крысиных тел, мы взбили реку в пену, и каждый пытался забраться на вершину этого острова, а нижние умирали и тонули.
Вода сковывала движения. Я слышал только собственное дыхание, паниковал, ничего не понимал и глотал воду. Вокруг бились волны, бросая меня о камни, и тысячами умирали крысы. Я слышал звук флейты. Здесь он лишился своей магии и стал просто противным визгом. Все больше и больше крыс плюхалось в воду. Флейта была безжалостна и неумолима. Повсюду кричали и захлебывались крысы, маленькие тушки плыли вокруг меня, как буйки в адской гавани. Я решил, что наступил конец света. Вода заполнила мои легкие, я уходил под воду.
Вокруг меня были трупы.
Они дрейфовали рядом со мной, сквозь полузакрытые веки я различал только их, они были на поверхности воды и под водой, и надо мной, когда я начал тонуть. Маленькие бурые комки. Воздух кончился у меня в легких, и я увидел под водой склеп, поле боя, острые черные камни, ставшие погибелью крысиного племени, горы и горы трупов, маленькие гладкие детеныши и старые седые самцы, жирные матроны и драчливые юнцы, бесконечная масса мертвецов, которую нес стремительный поток.