Но, может быть, одной крысе хватит храбрости или удачи. Может быть, она сумеет преодолеть стены, которые отделяют нору Флейтиста от внешнего мира, проберется сквозь колючую проволоку, прокрадется по трубам и кабелям, пересечет пустырь и найдет его.
Где-то, под вентиляционным кожухом на здании какого-нибудь банка в самом центре Сити, или в залитой битумом норе под мостом в пригороде, или в комнате без окон в пустой больнице за Нисденом, или в высокотехничном хранилище банка к западу от Хаммерсмита, или на чердаке казино в Тутинге – где-то там Флейтист держал Наташу и Фабиана, ожидая «Джанглист-террора».
Савл подозревал, что Флейтист предпочитает прятаться от крыс, пауков и птиц. Он не боялся врагов, но не видел смысла афишировать свое присутствие. Он бросил им вызов, рассказал, когда они умрут. Флейтист прислал им приглашение на собственную казнь.
Может быть, его интересовал только Савл, полукровка, крысочеловек, которым он не мог управлять, но наверняка он подозревал, что на место встречи явятся и Ананси, и Крысиный король, и Лоплоп. Они не были такими уж храбрыми или гордыми, им не было бы стыдно отказаться от вызова. Но они знали, что Савл – единственный, кого Флейтист не способен контролировать, что у них нет другого шанса, и они знали, что вынуждены будут помочь ему. Если он не выживет, то не выживут и они.
Крысы разбежались по Лондону.
Савл остался один среди мусора и строительных лесов.
Он стоял посреди открытой всем ветрам стройки, заброшенного уголка Лондона, который прятался за забором неподалеку от Эджвер-роуд. Квадрат размером сорок на сорок футов покрывали обломки кирпича и камня, а вокруг высились задние стены домов. С четвертой стороны тянулась улица, отгороженная от площадки грубым деревянным забором, за которым виднелись старые магазины и дома. Савл посмотрел на них. Оконные рамы в этих домах были деревянные, гнилые, но все еще красивые.
С трех остальных сторон стены были совсем голые и уязвимые. Фасады были не видны, вокруг тянулись только безликие кирпичные стены с редкими простыми окнами. Застигнутый врасплох город казался функциональным и некрасивым.
Эта точка зрения была опасна и для города, и для наблюдателя. Только глядя с такого ракурса, можно было поверить, что Лондон выстроен из кирпичей, а не является плодом воображения Савла. Но городу это не нравилось. Савл осознавал, что перед ним – творение человеческих рук, но чувствовал, что город восстает против него. Они стояли лицом к лицу. Савл увидел Лондон изнутри, когда щит города был опущен.
Он уже чувствовал такое раньше, когда ушел от Крысиного короля и понял, что ускользнул от власти города. Тогда город стал его врагом. Темные окна наверху напоминали об этом.
В углу площадки смутно виднелась какая-то строительная техника, горы кирпичей, инструменты, мешки с цементом, прикрытые голубой пленкой. Они явно готовы были защищаться. Прямо перед ними высились остатки снесенного здания. Сохранилась только часть фасада, стенка в один кирпич толщиной с зияющими дырами на месте окон. Странно было, что она вообще стоит. Савл двинулся туда по битому кирпичу.
В нескольких комнатах горел свет, и Савл, тихо шагая по площадке, различил даже движение за стеклом. Он не боялся. Он не верил, что его кто-то увидит: в его жилах текла крысиная кровь. А даже если и увидят, то просто удивятся. Ну, какой-то человек идет по стройке в свете фонаря. И кому об этом рассказать? А если кто-то вдруг позвонит в полицию, пусть это и совершенно невероятно, Савл просто перемахнет через стену и исчезнет. Он ведь крыса. «Пусть полиция звонит в «Рентокил», – подумал он, – и то будет больше толку».
Он встал перед лишенным стен фасадом. Вытянул руки, собираясь вскарабкаться наверх, вознестись над городом и присоединиться к своим эмиссарам в поисках. Он не верил, что найдет Фабиана, Наташу или Флейтиста, но не искать он не мог. Согласившись с планом Флейтиста, он признает его власть. Поможет ему. Если ему придется явиться в назначенное место, он придет против собственной воли. И будет очень зол.
Над головой раздался шум. В одном из пустых оконных проемов появился силуэт. Савл замер. Это был Крысиный король.
Савл не удивился. Крысиный король часто следил за ним, ждал, пока крысы уйдут, а потом презрительно высмеивал все действия Савла, мучаясь от бесчестья, возмущаясь крысами, которые раньше подчинялись ему самому.
Крысиный король держался правой рукой за маленький выступ. Он присел, опустил голову к коленям, свесил левую руку между ног. Савл подумал про героев комиксов, Бэтмена или Сорвиголову. Силуэт Крысиного короля в пустой раме напоминал портрет супергероя в начале графического романа.
– Чего тебе? – спросил Савл наконец.
Крысиный король скользнул вниз и приземлился у ног Савла на колени. Медленно встал. Лицо его кривилось.
– И что за хрень ты теперь творишь, детка?
– Иди в жопу. – Савл отвернулся.
Крысиный король схватил его и развернул к себе. Савл в ярости сбросил его руки. Какое-то время они не отрываясь смотрели друг другу в глаза, сжимая кулаки и расправив плечи. Потом Савл медленно и осторожно вытянул руку и толкнул Крысиного короля в грудь. Тот слегка пошатнулся.
Савл кипел от ярости. Он снова двинул Крысиного короля в грудь, взревел, попытался уронить его. Он колотил его кулаками, а перед его мысленным взором проносились образы отца. Ему очень хотелось убить Крысиного короля. Его потрясла скорость, с которой ненависть взяла над ним верх.
Крысиный король споткнулся о какую-то выбоину, Савл наклонился и схватил половинку кирпича. Он замахнулся и набросился на Короля.
Он ударил его прямо в голову, сбил с ног, но Крысиный король злобно зашипел и перекатился по земле. Лягнул Савла так, что тот тоже рухнул. Они превратились в единый комок рук, ногтей, когтей и кулаков, Савл не целился и не думал, он только колотил противника, чувствуя его ответные удары. Когти рвали кожу.
От сильного удара из-под глаза брызнула кровь, в голове помутилось. Он обрушил свой кирпич, но Крысиного короля там уже не оказалась, кирпич ударился о камень и развалился в пыль.
Они, сцепившись, катались по земле. Крысиный король вырывался из рук Савла и танцевал вокруг него, как овод, непрестанно жаля длинными когтями и оставаясь вне досягаемости ответных ударов.
Савл не выдержал. Он вдруг злобно завопил и прекратил свои бешеные атаки. Он встал и медленно пошел прочь по строительному мусору.
Еще одна жестокая, но бессмысленная схватка. Он не мог убить Короля.
Крысиный король был слишком быстр и слишком силен, но при этом не дрался с Савлом в полную силу, чтобы не убить его. Крысиному королю Савл был нужен живым, хотя он ненавидел его за то, что Савла слушались крысы, а сам он не слушался Короля.
Крысиный король что-то презрительно крикнул ему вслед. Савл даже не расслышал, что именно.
Он чувствовал, что из глубоких царапин на лице струится кровь, и вытер ее на бегу. Бежал он уверенно, несмотря на мусор под ногами. Он бросился к одной стене и полез по ее непрочной поверхности, цепляясь за оконные рамы, оставляя на кирпиче длинные полосы крови и грязи.
На мгновение он оглянулся. Крысиный король одиноко сидел на куче цемента. Савл отвернулся и полез наверх. Оказавшись на крыше, он двинулся вперед, все время оглядываясь по сторонам и временами затихая.
Где-то за Паддингтоном, на крыше школы, он заметил отблеск уличного фонаря на паутине, свисавшей с ограждения. Паутина была пуста и давно заброшена, но Савл присел и огляделся. Там были и другие паутины, маленькие и обитаемые. Без пыли их было плохо видно.
Он наклонился над паутиной и заговорил, зная, что его голос будет звучать как будто издали, как у Крысиного короля. Пауки не двигались.
– Сделайте то, что я скажу, – прошептал он, – найдите Ананси, найдите своего хозяина. Скажите, что я его жду. Скажите, что я должен с ним увидеться.
Паучки еще долго сидели на месте. Кажется, они колебались. Савл снова склонился над ними.
– Идите, – велел он, – несите слово.
Они поколебались еще немного, а потом шесть или семь маленьких злых пауков разбежались одновременно. Они спустились со своих паутин на длинных ниточках, как спецназовцы, и исчезли.
Фабиана несли волны.
Он погрузился в свои мысли. Тело иногда напоминало о себе болью, зудом или вонью, но большую часть времени он просто забывал, что оно существует. Он не осознавал почти ничего, кроме постоянного движения, его постоянно слегка качало. Он не понимал, происходит ли это на самом деле или просто разум, убаюканный течением, рассказывает ему об этом.
Фоном звучал драм-энд-бейс. Этот саундтрек никогда не прекращался, все время играла одна и та же блеклая невыразительная мелодия, которую он слышал у Наташи на лестнице.
Иногда он видел ее лицо. Она склонялась над ним, кивая в такт музыке, глаза у нее были мутные. Иногда он видел лицо Пита. В такие моменты какой-то суп вливался в горло, растекался по лицу. Фабиан жадно глотал.
Почти все время он лежал на спине и слушал гул в голове. Он мог увидеть что угодно, лежа и прислушиваясь к звукам джангла, которые просачивались откуда-то неподалеку, обволакивали его, заполняли крошечное темное вонючее помещение.
Очень много времени он разглядывал свою незавершенную картину. Он не был уверен, что она находится здесь, но стоило ему о ней подумать и отдаться во власть музыки, как картина появлялась. Тогда он мог что-то прикинуть, что-то пририсовать углем в уголке. Изменять полотно теперь было очень просто. Он не помнил, когда именно рисовал, но картина менялась, становясь все ярче и совершеннее.
У него возникали все более глобальные замыслы, он переписывал картину заново, поменял текст. Картина менялась немедленно, быстро и четко, как в компьютерной игре, и он смотрел теперь на надпись, которой совершенно не помнил. «Город ветров».
Фабиан проглотил еду, которая оказалась у него во рту, и стал слушать музыку.