Наташа большую часть времени проводила с закрытыми глазами. Ей больше совсем не надо было их открывать. Она выучила наизусть свой синтезатор и постоянно играла «Город ветров», немного его изменяя, чтобы он лучше подходил ее настроению.
Иногда она открывала глаза и с удивлением обнаруживала, что стоит в каком-то непонятном темном вонючем пространстве, что Фабиан лежит рядом, дергаясь, и на лице у него засыхают объедки, и что перед ней нет никакого синтезатора. Но она слышала «Город ветров», и он менялся так, как она хотела, и она снова закрывала глаза и касалась клавиш.
Иногда Пит приходил и кормил ее, и она играла ему то, что сумела сделать, – снова с закрытыми глазами.
Крысы сдались, испугавшись и запутавшись. Огромный отряд, который выступил в путь на закате, куда-то пропал, разбежался по канализации, но отдельные храбрецы продолжали поиски, как Савл и надеялся.
Они обыскивали катакомбы под старыми церквями на улицах Кэмбервелла. На Собачьем острове они пробежали мимо пруда Блэкуолл-Бейсин и обыскали старый бизнес-парк. Крысы проверили всю Юбилейную линию метро, прокрались мимо огромных машин, которые бурили туннели в земле.
Их становилось все меньше. Наступила ночь, и крысы сдавались от голода, страха и легкомыслия. Они не понимали, куда так бегут. Они не помнили, что именно ищут. Одна за другой они ныряли в канализацию. Кто-то стал жертвой собаки или попал под колеса. Скоро поиски продолжали всего несколько крыс.
– Птаска сказала, ты хотесь говолить со мной, мальсик.
Савл задрал голову.
Ананси спускался с дерева. Несмотря на свой рост и вес, он двигался очень грациозно, легко скользил по веревке, контролируя свое движение.
Савл откинулся назад и почувствовал спиной холод могильной плиты.
Он сидел на крошечном кладбище в Эктоне. Кладбище пряталось за небольшой фабрикой и с двух сторон жалось к железнодорожным путям. Со всех сторон высились некрасивые плоские заводы и склады, нелепо выглядящие в этом жилом районе.
Савл уже довольно долго бродил по Вест-Энду и зашел на кладбище перекусить и отдохнуть среди толпы мертвецов.
Могилы были совершенно неотличимы друг от друга и как будто извинялись за это.
Ананси бесшумно приземлился в нескольких футах от Савла, прошел мимо ряда серых табличек и присел рядом.
Савл посмотрел на него и кивнул в знак приветствия. Предлагать гнилые фрукты не стал – знал, что Ананси откажется.
Савл сидел и ел.
– Это правда была пташка, Нанси? – тихо спросил он. – Как поживает Лоплоп?
Ананси дернул головой.
– Все есе кличит. Он сосел с ума. Птицы его не понимают тепель. Он снова потелял королевство, спасибо тебе больсое. – Ананси пожал плечами. – Птиськи тепель не с нами. Только мои паутьки, клысы, ты да я.
Савл впился в мятое яблоко.
– А Лоплоп? – спросил он и помолчал. – А Крысиный король? Они пойдут с нами? Пойдут против него?
Ананси снова пожал плечами.
– Лоплоп – нитьто, пойдет он или нет. Клысиный кололь? А это ты мне скази. Он твой папка.
– Он придет, – тихо сказал Савл.
Они посидели еще какое-то время. Потом Ананси встал, подошел к ограде и посмотрел на рельсы.
– Я отправил крыс за Флейтистом, – сказал Савл, – но у них ничего не вышло. Наверняка сидят теперь и набивают животы. Забыли все, чего я хотел. – Он грустно улыбнулся. – Нам придется встретиться с ним на его условиях.
Ананси ничего не сказал. Савл знал, о чем он думает.
Ананси придется прийти на «Джанглист-террор», потому что там будет Савл. Савл – единственный шанс победить Флейтиста, но шанс крошечный. Он знал, что направится прямиком в ловушку, что сделает именно то, чего хочет Флейтист. Но выбора у него не было. Потому что, если Ананси не пойдет туда, шанс на победу над Флейтистом еще уменьшится. Если Савл проиграет, Флейтист уничтожит их всех. Он найдет Ананси и убьет его.
Это было парадоксально. Ананси и Крысиный король были животными. Единственное правило, которому они подчинялись, гласило: сбереги себя. И именно этот закон вел их на «Джанглист-террор». На верную смерть. Потому что Савлу придется пойти туда из-за своих друзей-людей. Потому что Савл отказывался вести себя как животное.
Савл собирался убить Ананси.
Они оба это знали. Савл собирался убить Ананси, Лоплопа, Крысиного короля, погибнуть сам – только чтобы доказать, что он не крыса. Не сын своего отца. Ананси посмотрел на Савла и покачал головой.
Савл посмотрел на него в ответ.
– Давай обдумаем, что мы будем делать, Нанси. Составим план. Пусть хоть что-нибудь у этого ублюдка не получится.
У них были пауки, были крысы… был Савл. Флейтисту придется выбирать. Одну из армий он уничтожит сразу же, но какую. С вероятностью пятьдесят процентов Ананси и его войска не поддадутся Флейтисту. И столько же шансов у крыс.
Горстка крыс все еще рыскала по Лондону в поисках… чего-то.
Они не помнили, что именно ищут.
Эти крысы были гордостью своего народа. Самые храбрые, самые жирные, самые крепкие, самые гладкие. Вожаки.
Они скользили по воде плавно, как тюлени.
Одна из них пронеслась по набережной Альберта, как пуля.
Она вылезла из кухни больницы Святого Фомы, рядом с Ватерлоо, на южном берегу Темзы. Стащила немного еды, чтобы подкрепиться, обыскала чердаки и подвалы. Она бегала по больнице, как призрак, оставляя отпечатки лапок на толстом слое пыли, испачкала по пути давно забытый диагностический аппарат.
Она шла по чужим территориям, но она была огромна и к тому же выполняла королевский приказ. Никто не осмелился ей противостоять.
Она ничего не нашла и выбралась из здания.
Побежала вдоль берега в сторону медицинской школы.
Темза неприятно блестела, лениво растекаясь по городу. На другом берегу стоял Вестминстерский дворец, нелепое зубчатое средоточие власти.
Крыса остановилась.
Впереди высился мост Ламбет-бридж. Грязная вода под ним казалась еще темнее.
В воде что-то торчало. Древняя баржа, одно из никому не нужных старых суденышек, брошенных на реке. Она слегка покачивалась на маленьких волнах, которые шлепали грязные борта, как непослушного ребенка. Потемневшее дерево подгнило, огромное брезентовое полотнище укутывало баржу, как саван. Она походила на труп.
Крыса осторожно подошла и замерла в нерешительности.
Она насторожила уши и услышала какие-то тихие зловещие звуки. Они доносились из-под тяжелого брезента.
Баржа покачивалась. Вода постепенно разъедала ее корпус. Но прямо сейчас, пока дерево еще не успело раствориться в Темзе, кто-то вступил на борт, осквернил баржу, помешал ее смерти.
Два ветхих каната притягивали судно к берегу. Один изящно провисал и уходил под воду а второй был натянут довольно туго. Крыса неуверенно вступила на швартов и побежала над водой, как канатоходец.
Подходя к барже, она замедлила шаг. Предчувствие затопило ее крошечный мозг. Крыса бы повернула назад, если бы смогла, но на тонком канате было не развернуться. Мужество погнало крысу дальше.
Канат походил на ожерелье – на него были нанизаны огромные уродливые бусины, специально против крыс. Но она не могла повернуть назад и боялась упасть в воду, и поэтому упорно лезла вперед. До баржи теперь оставалось всего несколько футов.
Крыса притаилась и поползла вперед совершенно бесшумно. Звуки теперь слышались яснее – низкие глухие удары, жалобный визг, скрип дерева под ногами.
Крыса тихонько ступила на баржу и двинулась вдоль борта, надеясь найти дыру в брезенте. Дерево вибрировало под лапками – и явно не из-за течения.
Крадясь по краешку, крыса нашла место, где край брезента немного приподнялся, и заползла в складки.
Она пробиралась по этому лабиринту, пока не услышала тихий шепот. Брезент впереди обрывался.
Отчаянно подергивая носом, крыса пробиралась вперед, вглядываясь в темноту баржи.
Там жутко воняло. Гнилью, едой, людьми и старой засохшей смолой. Брезент был натянут над палубой на раму, образуя тент.
Крыса видела впереди слабый свет фонаря, закрепленного на раме. Фонарь светил прямо вниз, и больше никакого света не было. Все вокруг тонуло во мраке. Порой фонарь слегка качался на волне и освещал что-то еще.
В крошечном помещении звучали тихие басовые ноты.
В одном углу на полу лежал человек. Вид у него был больной, он дергал руками и ногами, как будто пытался танцевать, и вертел головой туда-сюда.
Рядом с ним, глядя в другую сторону, стояла женщина с закрытыми глазами. Она кивала головой и выделывала пальцами странные, очень точные, но непонятные движения.
Одежда у обоих была грязная, а лица исхудавшие.
Крыса взглянула на них. Описания Савла давно изгладились у нее из памяти, но она помнила, что эти двое очень важны. Она знала, что нужно рассказать о них Савлу. Ей нужно было выбраться отсюда.
И тут чья-то нога обрушилась сверху, перекрыв вход в брезентовую нору.
Крыса заметалась в ужасе.
Она носилась по комнате, обезумев от страха, натыкаясь на руки женщины, пробегая под руками мужчины, скребясь во все углы.
А потом вдруг она услышала тихий свист. Веселенький бодрый мотивчик. Крыса тут же остановилась, изумленно и восхищенно прислушиваясь. Свист вдруг сменился звуками секса, а потом на землю начали падать жирные, сочные куски еды, и крыса повернулась и двинулась прямиком к ним, повинуясь мелодии.
Потом мелодия замолкла.
Крыса смотрела в глаза человеку.
Человек крепко держал ее, она яростно билась, кусала его за пальцы до крови, но те не разжались.
Взгляд человека был безумен. Крыса заверещала в ужасе.
Движение вышло быстрым и резким.
Флейтист бил крысу головой о деревянный пол снова и снова, пока она не обмякла у него в руках бесформенной кучкой.
Он поднял тельце к глазам и скривился.
Потом наклонился к магнитофону на полу и убавил громкость. «Город ветров» еще можно было расслышать, но с большим трудом.