Реваев взял протянутую ему картонную папку, раскрыл ее и замер, увидев фотографию тела, перемотанного широким серебристым скотчем.
— Неделю назад около двух часов дня на Троекуровском проезде некий гражданин выкинул тело убитой женщины из машины и хотел оттащить подальше от дороги, но его спугнул шедший мимо дворник с Троекуровского кладбища.
— Так он его видел? — буквально подпрыгнул Реваев.
— Ничего он толком не видел, — махнул рукой Ковров, — во всяком случае, госномера он не разглядел, марку машины опознать тоже не смог. Все, что мы выяснили, что это белый седан. Лицо тоже он толком не видел, во всяком случае, фоторобот мы с ним составить не смогли, сколько ни бились. Брода и кепка — вот все, что он нам навспоминал.
Валерий Михайлович покрутил головой из стороны в сторону, разминая шею.
— Единственное, что мы из него вытянули, на лице убийцы, ну, или правильнее сказать, человека, который привез тело, была кровь. И возможно, это была его собственная кровь.
— Она что, боролась с ним, интересно как? — Реваев все еще разглядывал фотографии убитой.
— Не знаю, возможно, до того, как он ее связал, — пожал плечами Ковров. — Я почему подумал, что тебе это интересно будет. Через день в местный отдел полиции пришла женщина. Она гуляла с собачкой, и собачка знаешь что нашла? — лукаво прищурился Валерий Михайлович.
— Не тяни ты эту собаку за хвост, говори уже, — недовольно попросил Реваев.
— Нашла она сумочку, в которой была куча всякой ненужной ерунды, а в том числе паспорт на имя Бикиевой Айгуль Муратовны. Это как раз наша убитая. Но и это не самое интересное.
— Валера, ты садист? Ты мне можешь сразу все сказать? Быстро, внятно и по существу! — взмолился Юрий Дмитриевич.
— Говорю по существу. Когда сумочку перетряхивали, обнаружили пакетик с веществом белого цвета, который сразу же отдали на экспертизу.
— Кокаин? — выдохнул Реваев.
— Он самый, — кивнул Ковров, — тогда я и понял, что надо звонить тебе.
— Да уж, спасибо, друг, — Реваев вовсе не выглядел счастливым, — у меня скоро уже десяток трупов наберется и ни одной зацепки. Теперь, конечно, есть белый автомобиль, но это нам мало поможет.
— «Мазда».
— Что? — не понял Реваев.
— Белая «мазда», трешка, — уточнил Валерий Михайлович, — мы, когда узнали фамилию убитой, запросили по ней все сведения. Выяснилось, что ее машина была брошена на парковке Дорогомиловского рынка. Изъяли видео с камер наблюдения. Видео я тебе сейчас тоже покажу, хотя качество плохое и лиц разобрать невозможно. Ясно только, что преступник приехал на рынок вслед за жертвой. Пока Бикиева была на рынке, он проколол ей колесо, затем сам предложил помочь ей с запаской. А пока возился, усадил ее к себе в машину. Там он ее, очевидно, вырубил и увез. Увез на белой «мазде».
— Номера? — на всякий случай поинтересовался Реваев.
— Ты же понимаешь, он не идиот, — махнул рукой Ковров, — номера чужие, он их скрутил за день до этого с какой-то «приоры». Очень хладнокровный тип. Представляешь, он, когда Бикиеву вырубил, потом все пакеты с продуктами себе в багажник перекинул.
— Хозяйственный мужик, — вздохнул Рева-ев. — Ну что же, «мазда» — это уже что-то, хотя их в городе тысяч двадцать, не меньше.
— Ох, Юра, недооцениваешь ты старых друзей, — ухмыльнулся Ковров, — есть еще кое-что. И это кое-что тебе понравится.
— Ты будешь весь вечер кроликов из шляпы доставать? Говори уже все, я весь внимание.
— Я же тебе говорил, что на лице преступника была кровь. Мы тело убитой осмотрели очень тщательно и в конце концов обнаружили пятно крови на каблуке одного из ее сапог. Мы получили заключение лаборатории, это не кровь убитой. А еще хорошая новость, имеющихся остатков хватило для полноценного анализа. Ты понимаешь, Юра?
— У нас есть его ДНК, — не сдержав эмоций, Реваев хлопнул ладонью по столу, — у нас есть его ДНК!
— Итак, у нас есть его ДНК, но жить нам от этого не легче. Теперь мы можем доказать, что именно этот человек совершал преступления, но мы не знаем, кто он. — Реваев обвел глазами сидящих за столом сотрудников.
— Мы пока по-прежнему не знаем, есть ли связь между всеми этими преступлениями. Так что ДНК мы можем привязать только к одному убийству, — вступил в разговор Рыбалко. — Я, наверное, вас всех раздражаю, но связь между убийствами ведь до сих пор не выявлена.
— Не совсем так, — улыбаясь, возразил Шепилов.
— Что именно не так? — холодно осведомился Рыбалко.
— По поводу всеобщего раздражения я, пожалуй, комментировать ничего не буду, — Шепилов еще раз улыбнулся, в этот раз улыбка предназначалась всем присутствующим в кабинете, — а вот по поводу связи мы с капитаном Крыловой проанализировали данные перемещений телефонов всех убитых девушек. Все восемь убитых жили в разных районах города и пригороде. Из них четверо были студентки, но все учились в разных институтах. Двое уже отучились и работали, еще двое вовсе нигде не учились и не работали.
— Это мы и так все знаем, — буркнул Рыбалко.
— Это я к тому, чтобы все поняли, что территориально девушек ничего не связывало. Мы взяли данные по перемещению телефонов каждой из жертв за неделю до убийства.
— Это сколько же вы данных лопатили? — удивился Мясоедов. — Когда успели?
— Как говорится, ночь длинна, — философски ответил Шепилов, — да и не только мы, весь отдел информационного обеспечения впахивал.
— И что напахали?
— Вот посмотрите. — Капитан положил на стол планшет. На экране была видна карта города, с нарисованным поверх нее хитросплетением разноцветных линий. — Смотрите, вот маршруты движения всех жертв. Шесть человек в основном маятниково перемещаются между домом и работой либо институтом. Еще двое в более свободном движении, но в целом почти по кругу. Фитнес, спа, торговые центры. Иногда они пересекались в пространстве друг с другом, но никогда не совпадали по времени. Но если мы увеличим изображение, то вот в этом районе, — Шепилов ткнул пальцем в экран, — побывали семеро из восьми убитых. Причем трое из них были там непосредственно в день своей гибели. Мне кажется, это говорит о многом.
— Что за район? Увеличь еще, — потребовал Рыбалко. — Никитская?
— Рядом, — уточнил Шепилов. — Данных до метра у нас, конечно, нет, но можно говорить о том, что все они были в районе между Малой Никитской и Спиридоновкой.
— Не такой уж маленький райончик, — заметил Рыбалко.
— Ты думаешь? Вот, смотри, — капитан уменьшил изображение так, чтобы на экране помещался весь город, — его и не видно. Вот в эту точку они все зачем-то приезжали. И у меня, кстати, есть мысль зачем.
— Это уже интересно, говорите, — подбодрил капитана Реваев.
— Я считаю, что именно там они брали наркотики из закладок, — ответил Шепилов. — Я сейчас объясню. Все они были в этом районе недолго, этого недостаточно, чтобы посетить врача, парикмахера или еще не знаю кого. Каких-то уникальных магазинов, чтобы туда приезжали из разных районов города, там нет. С учетом того, что у всех девушек выявлено одно общее хобби, то вполне логично предположить, что и ездили они в одно и то же место именно ради него.
— Подожди, — Мясоедов приподнялся от удивления, — ты что, хочешь сказать, там окошко, где они подходят и наркоту покупают?
— Нет, конечно, так уже даже в цыганских поселках не делают. Есть район, в котором работает закладчик. Он приезжает туда, время суток может быть разное, и оставляет закладки. В разных точках, но все они сгруппированы в одном районе.
— И что, неужели он изо дня в день эти свои кладки делает в одних и тех же местах? — продолжал недоумевать Жора. — Их же выгребать на халяву начнут.
— Не в одних, район, как верно замечено, не такой уж и маленький. Распространитель знает его отлично, все хорошие места, где можно оставить закладки так, чтобы их было легко найти, но в то же время чтобы их не могли найти случайно.
— Тогда это все объясняет! — воскликнула Виктория. — Если предположить, что убивает тот самый человек, который эти закладки делает, то ему легко отследить своих покупателей. А вот они друг о друге ничего не знают. И никакая информация никуда не разойдется. Все просто.
— С этой простотой он без клиентов останется. Сколько у него может быть всего покупателей? Пятьдесят, сто человек? Он за три месяца уже восьмерых грохнул. — Мясоедов недоумевающе обвел взглядом присутствующих.
— Понимаете, какая штука, закладчики живут не так уж и долго. Напрасно думать, что их не ловят, — ловят, и еще как. Редко кому удается продержаться на улице дольше чем полгода. Оно же как бывает, поработают пару месяцев осторожно, потом начинают наглеть. Денег хочется больше. Начинают в день делать двадцать, а то и тридцать закладок. Где-нибудь да засвечиваются. Так что наш душегуб довольно долго уже держится. Я думаю, он осторожнее большинства. Кстати, это довольно редкий случай, когда закладки делают в центре города, обычно работают по окраинам. Там днем тише, можно действовать спокойнее.
— Тогда нам стоит попробовать отследить этого типа. Взять район под патрулирование. Есть шанс его выловить, — оживился Рыбалко.
— Рыбалко едет на рыбалку, — пробормотал Жора.
— Как вы думаете, капитан, это возможно? — поинтересовался Реваев у Шепилова.
— Почему бы и нет, — согласился Шепилов, — только нужно привлечь кинологов и обсудить это с моим руководством.
— Я думаю, с этим проблем не будет, — уверенно заявил полковник.
Кристина бежала по тротуару. Пробежка по знакомому маршруту — что может быть лучше. К тому же если еще вчера на тротуаре кое-где попадались лужи и их приходилось огибать, из-за чего маршрут движения был полон невообразимых зигзагов, то сейчас уже было почти везде сухо. Вчерашний теплый солнечный день, а за ним звездная с легким морозцем ночь сделали свое дело, и сегодня Кристине ничто не мешало наслаждаться пробежкой. Хотя, конечно, Ленка, с которой они бегали вместе, могла бы двигаться и побыстрее. Если честно, то Ленка и вовсе не бежала, она шла, глазея по сторонам и наслаждаясь теплом, солнцем и своей молодостью. Крис периодически убегала вперед, оборачивалась, видела безнадежно отставшую Ленку и так же бегом возвращалась к ней, делала круг и вновь устремлялась вперед, до тех пор, пока поводок не натягивался. И хотя Ленка была девушка хрупкая — когда она вставала на весы, стрелка замирала на подступах к пятидесяти, — но для небольшого кокер-спаниеля, которым была Крис, и этого веса было достаточно. Тем не менее Крис не теряла оптимизма и предпринимала регулярные попытки придать ускорение своей спутнице, что есть силы натягивая поводок. В очередной раз оглянувшись на по-прежнему неторопливую Ленку, Крис вновь рванула вперед и врезалась в ноги идущего им навстречу худощавого мужчины средних лет. Очевидно, что мужчина не так любил солнце, как Ленка, добрую половину его лица закрывали солнечные очки в широкой пластиковой оправе. Ударившись об ноги мужчины, Крис от удивления села на попу, а через мгновение, вскочив на все четыре лапы, на всякий случай убежала и спр