Набрала домашний номер редактора. Через несколько сигналов, когда уже собралась было положить трубку, ответила женщина, отрывисто и сердито:
– Фабиола.
– Простите?
– Фабиола. Фабиола Свендсен.
– Ага. – Чуть не вылетело из головы, зачем звонит. Неужто жену его зовут Фабиола? Вот имечко. – Извините, я хотела…
В трубке послышались детские крики. Пронзительные, визгливые голоса. Близняшки.
– Мама, он сломал мой «лего»… Мама! Ну скажи ему!
Удар и рев. Пронзительный крик. Розе пришлось отвести трубку от уха. Услышала, как женщина отчитывает детей.
– Алло?
– Да, кто это? Что вам угодно?
– Здравствуйте, меня зовут Роза Бруи. Я корректор, работаю для «Карлбакса». Хотелось бы переговорить с Оскаром по одному вопросу. Я бы не стала звонить домой, если бы не… – Еще один детский вопль заставил ее умолкнуть.
– Его нет дома, – сердито ответила женщина.
– Н-нет дома?
– Какой-то праздник, отмечает в компании издателей. То ли презентация, то ли еще что-то. В общем, дома его нет.
– Вы не знаете, когда он вернется?
Женщина рассмеялась. Затем, похоже, ухватила кого-то из детей. Роза услышала плач и стук.
– Нет. Не знаю.
– Тогда простите за беспокойство. Позвоню ему завтра утром на работу.
– Давайте.
В трубке раздались гудки отбоя.
Сообразила, что нужно было попросить номер мобильного. Ладно, номер она сумеет раздобыть. Но глупо названивать Оскару в самый разгар вечеринки. Он снова исхитрился взять над ней верх. Позвонит завтра утром на работу. Лучшее, что может сделать.
Сосредоточившись, прочла несколько страниц. Сидела спиной к кухне. Внезапно почувствовала, что в комнате кто-то есть. Прямо за спиной. Быстро оглянулась. Никого.
Но звук… Послышалось?
Сунула ноги в тапочки, прошла на кухню. Затаила дыхание. Глянула на люк, на опущенное железное кольцо. Шевельнулось? Нет. Конечно же, нет. Как бы та женщина выбралась?
Без ковра кухня казалась голой и грязной. Негостеприимной. Если ковер не высохнет завтра, придется новый добывать. Не хочется больше видеть этот люк, сил нет.
Или настелить сверху доски? Замуровать.
Опустилась на колени. Пальцы сомкнулись вокруг кольца, и будто электрическим током дернуло. Помимо воли прижалась губами к щели, всхлипнула, короткие, сдавленные рыдания.
– Мне нужно работать, – простонала она. – Черт, у меня уже все должно быть готово!
Почувствовала, как сжимаются пальцы. Как скользит вверх крышка люка. Порыв спертого воздуха, будто вихрь. Вонь рвоты и экскрементов.
Всмотрелась в темноту.
Ждала отклика.
Женщина лежала на кровати, завернувшись в одеяло. Дышит? Непонятно. Желудок сжал спазм. На полу валялась пластиковая упаковка из-под каши. Вылизана дочиста.
– Эй? – громко позвала Роза.
Груда на кровати пошевелилась. Одеяло сползло, серо-белое лицо, пронзительный взгляд:
– Помоги…
Одна рука вывернута под неестественным углом, распухла, такая же бесформенная, как хозяйка.
Но она поела, это очевидно. Роза встала и прошла к холодильнику. Достала еще одну упаковку каши. Бросила в дыру. Попала на кровать, по ноге женщине. Та заскулила, затем хрипло, утробно, нечеловеческим голосом выговорила:
– Пожалуйста… пожалуйста… помоги…
Ответить Роза не успела. В дверь постучали.
Ингрид
Чистый, резкий воздух обрушился вместе со светом. Она посмотрела на свет, заставив голос звучать во всю силу:
– Помоги… пожалуйста, помоги…
Над головой, подобно луне, висело лицо Розы.
Нужно приподняться и посмотреть на пол. То, что там чавкало, – оно еще здесь? Или то были ее фантазии, страхи? Она всегда с легкостью принимала фантазии за реальность. Делала из мухи слона. Титуса эта ее привычка всегда раздражала – она помнит.
По-твоему, я и сейчас преувеличиваю? А?
– Эй… – прошептала она, но вышло почти неслышно.
Приподняться, посмотреть. Шея не гнулась, онемела, как и все тело, точно мышцы уже сдались. И тут она придумала. Словно из самых глубин отчаяния всплыл мультяшный кадр, помеченный горящей свечой.
– Роза, я сделаю все, что ты хочешь, только выпусти меня. Все, что принадлежит мне, станет твоим. Займи мое место, перебирайся в мой дом… мои деньги, мое имущество, все. Это в тысячу раз лучше, чем жизнь в лесу. Я тебе все отпишу… и его тоже отдам, пусть остается с тобой… я хочу отдать тебе все… я в долгу перед тобой из-за того зла, что причинила тебе. А взамен прошу лишь обо одном…
Луна вверху молчала.
Может, она все это лишь подумала? Может, вслух ничего не произнесла?
И все же выход, это выход. Наследство Титуса. Та часть, что причиталась ей. Она отдаст Розе все. Ничего себе не оставит. Переедет к Марии, а когда встанет на ноги, найдет съемную квартиру. Назад в Хускварну! Домой, да и цены там не в пример ниже; там, дома, у озера, она будет в безопасности, там ее корни. И работу она там найдет – устроится в «Академкнигу» в Йончепинге, с ее-то солидным опытом…
– Что скажешь? Неужели ты против?
Сияющий, бездвижный лунный лик.
– Ну пожалуйста, пожалуйста… Если ты опасаешься, что… ну всего этого… я клянусь, никому ничего не расскажу… Клянусь!
Никакого отклика.
Нет, на сострадание рассчитывать не приходилось.
Она закрыла глаза, и вдруг что-то ударило ее по ноге. Она заскулила. Что это? Животное?! Крыса запрыгнула на постель?
Через силу села. Ее трясло, все тело, каждая его клеточка, дрожало.
Наверху, у Розы, раздался стук где-то за спиной хозяйки.
Вжавшись в стену, Ингрид смотрела, как на лице Розы проступает ужас, как она оборачивается.
И снова тьма.
Роза
Вставая, пошатнулась, упала. Поскользнулась, один тапок куда-то отлетел.
Вновь постучали. Выбежала в прихожую в чулках. Кто так поздно? Кому вообще она могла понадобиться?
Не Томас, он вряд ли, она уже перестала надеяться. Прислушалась, за дверью шаги.
Если сидеть тихо, подумают, что сплю.
Но ведь в окнах свет.
Проклятие.
Кто же это? Тип с овчаркой, разузнавший, где она живет, явился отомстить? Или… неужто Титус? Привезли на «скорой»?
Вновь стук, прямо по ушам. Приоткрыла дверь – так, чтобы осталась щелка. И почему только она не поставила цепочку! При жизни Акелы она не ведала страха. А теперь…
На крыльце стоял мужчина, стараясь держаться подальше от мокрого ковра. Клас Шредер.
Пахнуло алкоголем.
– Как у вас тут, черт, сложно… Сложно, да.
– Я знаю, простите. Но иначе ковер не высохнет.
– Вы ведь не спали? Увидел свет и решился…
– Нет-нет… я работаю.
– Я хотел вам кое-что показать. Нашел у себя в библиотеке. Вот, взгляните! – Он торжественно протянул какой-то предмет.
Книга.
В переплете, с разрезанными страницами.
Никакого рисунка на обложке, только текст.
Стихи Мануэля Рамиреса.
– Какое совпадение, верно? – воскликнул Клас Шредер. – Он еще и поэт, вы не знали?
– Э… нет, не знала.
– Извините, можно я зайду к вам ненадолго, на минутку? Знаю-знаю, вы заняты, но на минутку. Мне бы так хотелось хоть мельком взглянуть на ту рукопись.
В голове ни единого повода, чтобы не пустить его.
– У меня так неприбрано, – пробормотала она.
Клас Шредер улыбнулся:
– Ох, не думаю, что мы, мужики, обращаем внимание на такие вещи.
«Заигрывает, – удивилась Роза. – Неужели пытается приударить?»
– Ну, тогда милости прошу.
Прошел, не снимая обуви. Большую часть жизни провел за границей. Там так принято, там люди никогда не разгуливают в носках, когда приходят в гости.
Нашел сразу же, будто чуял. В гостиной, на диване. Единственное место, куда можно сесть. Кресло и стул были завалены бумагами.
– Вы полагаете, что я флиртую?
– Ну, это очевидно.
Оглядел комнату:
– Как у вас тут хорошо. Уютно.
– Спасибо.
– Похоже, вам нравится здесь жить.
Кивнула.
– Ничего не нужно сделать? Починить что-то?
– Нет, не нужно.
– Потому что если нужно, то только скажите. Имейте в виду.
Спровадить его поскорей, но без скандала. Лихорадочно думала, как это сделать.
Гость откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.
– А вы теперь одна живете? У вас сын есть, насколько я помню. Музыкант, правильно?
Сердце скачет в груди. Сказала:
– Да. Томас. Но сейчас он за границей, ну, вы знаете, рюкзак за плечи…
– Отлично, отлично. Замечательно, если в юности можешь попутешествовать вволю.
– Согласна.
– Да и девушкам тоже полезно бывать за границей. А ваш парень… разве у него не было своей музыкальной группы?
– Он мечтал о музыкальной карьере, – тихо ответила она. – Но вы ведь знаете, как бывает. В наше время молодежь нетерпелива.
– Вы как-то говорили, что думаете обустроить подвал. Чтобы они там собирались, устраивали джемы, или как у них это называется… Из этой идеи что-нибудь вышло?
– Начали. Но ничего не завершили. Бросили на полпути. Нет у них терпения.
– А что у вас там?
– Где?
– В подвале.
– Да ничего. Храню всякий хлам. Ну, тот, что под ногами вечно путается.
Бросил на нее непонятный взгляд. Роза торопливо заворошила рукопись, лежавшую на столе. Вытянула несколько страниц, положила перед собой.
– Да, кстати, рукопись… Правда, ошибок хватает. Но вы можете взглянуть, если хотите.
Принял страницы, полистал.
– «Слезы пепла», надо же… – Рассмеялся. – Да, вижу, работенка вам выпала изрядная.
– В издательстве считают, что Рамирес получит Нобелевскую премию.
– Вполне вероятно.
– А что вы думаете по поводу такой вот фразы? – Она вытащила страницу, на которой застряла. – «Метафоры подобны тебе, бежавшему греха». Где здесь смысл?
Он возбужденно посмотрел на нее:
– Неужели не понимаете? Это же…
Забрал у нее лист, принялся читать. Нахмурился.
– Подобны тебе, бежавшему греха… Поколение, что бежит прочь… Это очень в духе Рамиреса. – Отложил листок, взял принесенную книгу. – Вот, послушайте!