В их центре, по установившейся традиции, находилась пехота, на флангах конница, а впереди лучники. Также среди сил врага видели много священников, выкрикивающих ободряющие речевки, молитвы и воззвания то ли к Зигфриду, то ли еще кому.
Кровопролитие начали вражеские маги. Несколько человек, цепляясь за траву полами длинных балахонов вышли вперед и что-то там такое непонятное сделав, они собрали вокруг себя (это реально так смотрелось) из воздуха мелкие искры и слепив огненные ядра, отправили их в нашу сторону.
Эти несколько огненных шаров, долетев до крыс, моментально сожгли несколько щитов, за которыми прятались стрелки, и смертельно подпалив пару хвостатых. Помимо этого, образовалась воздушная волна, опрокинув еще горстку стрелков, нанеся более щадящие раны.
Я посчитал, что урон был не слишком большой, но, чтобы отреагировать, послал с левого фланга конницу вперед со строгим наказом не вступать в полноценный бой, а попробовать заарканить или зарубить длиннополых, и отступать при виде опасности.
Рассыпавшиеся конники в свободном строю сначала рысью, а потом и галопом весело рванули на вышедших вперед магов. Ведь если убить такого — с тела можно снять весьма ценные вещички.
Маги, слишком вышедшие вперед, не сразу отреагировали на опасность и уже не успевали спрятаться за строй своих сил.
И на это уже отреагировала правофланговая конница врага. Сотни разномастно вооруженных всадников, от отлично вооруженных земельных владетелей, до тех, то едва смог позволить себе коня (а может и купив его в складчину) пришпорили своих коней.
Лучники фанатиков тоже попытались дать залп по моим всадникам, но тех было слишком мало, двигались слишком быстро и потому успеха навесной огонь тут не имел.
Впрочем, драки и между всадниками не случилось. Мои немногочисленные силы видя яркую угрозу, повернули коней и понеслись прочь, преследуемые врагами.
А те увлеклись.
Раскаленное солнце отражалось от сверкающих доспехов тяжелой конницы. Громкий топот копыт сотрясал землю, а воздух наполнился ржанием коней. Стройные ряды одоспешенных всадников, несутся вперед, почти как единый организм.
Преследуя отступающих, их орава слишком приблизились к хвостатым стрелкам, и попали под ружейный огонь. Пули, точно град, посыпались на людей и коней. Они засвистали у всадников в ушах, и вот уже где-то послышался стон, где-то упала лошадь, относительно ровная линия сломалась, вытягиваясь и дробясь на отдельные отряды. Не прошло и нескольких минут, как пятая их часть была перебита, но оставшиеся в живых отчаянно рвались вперед, не видя ничего, кроме спин преследуемых.
Так как это была не профессиональная кавалерия, малая часть конницы врага, эти отдельные отряды повернули в ужасе прочь, видя впереди себя гибель и перепугавшись. Как правило это были самые плохо вооруженные люди.
А основной отряд летел вперед, пока их не завели на левый фланг, где их уже поджидали хобгоблины, клановый отряд и крупный (по моим меркам) отряд оборотней. Все, яростно взревев и завизжав, бросились вперед.
Кони, чувствую дух оборотней, жутких для них чудовищ, пугались, брыкаясь и сбрасывая седоков, топча их крепкими подковами и проминая броню, давя шлемы, ломая конечности. Они кусали других коней, которые им мешали, и гибли, разрываемы когтями, пронзенные копьями… Всадники пытались биться, но увязнув в окружении нелюди, гибли один за другим. Они были бы уже и рады отступить, но кто же им даст.
Когда некому прикрыть спину, то сражаться становиться невыносимо, каким бы храбрым и умелым воином ты ни был.
Вскоре с ними было покончено.
Уничтожив половину вражеской конницы, я перестроил часть своих сил. «Страшилы» и Стая пошли в обход, охватывая их правый фланг, который уже никто не прикрывал. Интересно, что чувствовали фанатики, когда вместо их товарищей показались окровавленные псоголовые и стая очень крупных хищников, которые трусцой отправились в фланговый обход.
Неизвестно, насколько люди были этим потрясены, однако не отреагировать на это они не могли. У противника тоже началось перестроение, порядки сломались — конница с их левого фланга начала менять положение, а лучники, держа запасные пучки стрел, бегом отправились наперерез «Страшилам» и оборотням.
Впрочем, их конница меняла положение не для того, чтобы прикрыть левый, оголенный фланг. Как мы потом узнали, они просто хотели показать «дуракам, неумехам и трусам» как надо правильно сражаться и проявлять храбрость.
Сверкая сталью доспехов, копий и клинков, они, набрав скорость, врезалась в плотные ряды баталии Белых Быков.
Грохот копыт, лязг стали и стоны раненых сливались в оглушительный рев. Но едва конница погрузилась в гущу боя, как мои аркебузиры и стрелки выступили вперед и начали их обстреливать. Громкие залпы разрывали воздух, и ряды вражеской конницы поредели. Кони пятились от стены людей и копий, который то тут, то там пронзали кого-нибудь из живых. Охваченные паникой, всадники начали отступать, но их отход преградили наши вассалы, вышедшие из резерва, а также, в первую очередь — псоглавцы. С флангов и тыла обрушился на них град из ударов мечей. И они тоже дрогнули. Командир конницы, остервенело размахивая мечом, пытался собрать разбегающихся всадников, но его крики тонули в грохоте битвы.
Враг лишился всей своей конницы. Да, многие из всадников выжили, но вряд ли в этот день их еще удастся собрать.
Пехота и лучники фанатиков все еще перестраивалась, когда они оказались под сосредоточенным ружейным огнем, пользуясь технологическим преимуществами. Перед каждым из них расцветало облачко дыма, пули сыпались на фанатиков, выбивая порой одной сразу двоих (если нет доспеха или он был слишком ветхим).
Следом шла наша пехота. Понеся не самые сильные потери от лучников, они ударили в ряды еще вчерашних крестьян, быстро обратив их в бегство. Покатились наземь вместе разрубленные тела, окровавленным пальцы, уши, руки и головы. В правый фланг уже толпы фанатиков тут же ударили псоглавцы-сарвуухи и оборотни с хобгоблинами, которые закончили свой маневр.
Понеся серьезные потери, противник был вынужден бежать. Конница, оборотни и псоглавцы преследовали их, рубя, грызя и разрывая налево и направо. Кто не пал от первого удара, того настигла гибель от второго. У всадников немели руки от рубки. Беглецы в ужасе бросали оружие, знамена, шлемы, даже умудрялись скидывать на скаку одежду.
Деморализованные, фанатики понесли тяжелые потери, потеряв более половины человек убитыми, ранеными и пленными. В панике они бежали в двух направлениях.
Развивать свой успех не стал, чтобы не обострять отношения с правителями мелких пограничных княжеств. И правильно, думаю, сделал — князья воспользовались разгромом фанатиков, чтобы свести счеты с частью феодалов, входивших в войско фанатиков, чтобы укрепить собственную власть.
К тому же я еще спешил вернуться к Аранду, и растягивать свои силы на день-два вовсе не хотелось.
Сурвур, командир сарвуухов и всех тех псоглавцев, которые присоединились к его племени, был очень доволен. Победа показала, что они не зря покинули свою пустошь.
В этом бою себя с самой лучшей стороны показали стрелки — как хвостатые, так и аркебузиры Белых Быков. Лица и морды их почернели от дыма, руки и лапы одеревенели от однообразных действий, взор туманился, дула ружей многим обожгли руки (а кому и вовсе, разорвавшись, вышибли глаза или оторвав половину лица/морды).
Если не считать оружия, снаряжения, то припасов, казны и ценностей в лагере было захвачено на почти 8000 монет, и это если не считать коней без всадников и пленных, которых через Шлица удалось продать на вдвое большую сумму (рядовых фанатиков выкупать, конечно же, никто не стал).
Добыча, как потом посмотрел по спискам, хоть и уступала захваченному в Аранде, была вполне себе хорошей. Если более подробно, то выглядела она как-то так?
Были хорошие и нормальные оружие и доспехи: мечи, копья, простые луки, кинжалы, кольчуги, кожаные и металлические доспехи, щиты, луки, колчаны со стрелами, арбалеты, секиры. Взяли их провиант и имущество, где главным образом был хлеб, мясо, овощи, вино, пиво. Много добыли одежды: Плащи, рубахи, штаны, обувь. Посуды: котелки, кружки, миски. Монет: В основном медные и серебряные у пехоты, золотые и серебряные с трупов конницы на общую сумму в 700 монет. Не самые богатые люди вышли против нас. Туда же можно отнести ювелирные изделия: кольца, серьги, ожерелья (преимущественно у конницы). Кони: около 200 голов, потерявшие всадников. И снаряжение к ним: уздечки, седла, стремян, подковы — их вообще было множество более 1000 штук (по 4–6 на коня). А еще тенты, веревки для лагеря. Ну и всякая мелочевка из личных вещей: Письма, амулеты, религиозные символы. Ну и горсть мелких артефактов, большая часть которых ушла людям, так как в лапах крысообразных они не работали.
Голову их предводителя, де Мекера, в обработанном виде насадили на один из шестов моего кресла, что стоял на игровом поле сквигобола.
Так как часть фанатиков попала в тюрьмы, то путем подкупа вечно нищих чиновников, Протекторат получил разрешение отбирать из городских тюрем заключенных для использования их в общественных нуждах. Также за 700 крон приобрели партию раненых пленных, которых использовали в дальнейшем для осушения болот Намуна, прокладки каналов и объединения горных речек в единую судоходную систему. Цель этих работ состояла в том, чтобы обеспечить доставку материалов и подкреплений в верхние течения рек.
Также позиция «союзных» гномов в данной ситуации вызвала у нас особое недоумение. Отсутствие ясной реакции на происходящее вторжение вынудило нас направить специального посланника для уточнения состояния наших союзнических отношений.
В ответ гномы подчеркнули отсутствие прямой агрессии и указали на невозможность реагировать на каждое пограничное столкновение. Кроме того, прозвучал вопрос о нашей самостоятельности в решении подобных проблем.
Поэтому хоть и ходит поговорка «Ничто в мире так не постоянно, как золото и вероломство эльфов», мы стали ее применять и на гномов.