мый скот в ворота Каменного логова, где шума становилось даже ещё больше — потому как из-под крепких сводов ему некуда было деться, кроме как нестись по тоннелям, отражаясь и смешиваясь.
Тут разноплеменного народу чуть ли не больше было — не было ещё частных жилищ и многие жили на улицах/в тоннелях. И вот все они: знатные бетты, и омеги-дармоеды, мутные гаммы из разных отрядов/ордо да людишки из наёмников и пленных всадников, просящие еду неудачливые калеки-ветераны, торговцы и заклейменные рабы беспрестанно галдели, а также, спрятавшись, чтобы никто не увидел и не сдал стражам-хвосторезам, справляли большую и малую нужду за что, попавшись, можно было попасть на самые паршивые работы).
В просторных, но ещё довольно грязных залах шли тренировки молодых, имеющих все конечности крыс обращению с различными, как говорят их зеленокожие соседи — «пырялами».
Легкой дрожью породы откликаются взрывы в отдаленных лабораториях.
В одном из пахучих закутков, среди луж мочи, несколько тёмных фигур оглядываясь обменивали странно выглядящий нож на мелкий мешочек с камнем искажения.
В самых глубинах твердыни, за едва светящимися печатями на бронзовых дверях раздавались тихие стоны, рычание, скулёж и вой (причём одновременно) и не зная о том, что там находятся запечатанные вымершими местными жителями демоны, насланные их «родственниками» — об этом можно было бы догадаться, а так принять за зверинец.
Вернувшиеся с раскопок выжившие расхитители могил пытались найти кому бы выгоднее продать найденные штуки, не предполагая даже о том, что вообще они нашли.
Многие толпились в местном главном кабаке, отделившемся от «Рыгаловки» — «Тошниловке» ожидая, когда разрешат войти. А там уж из-за полога, заменяющего дверь, тянуло запахами жареного мяса, варёных корений, спёкшейся на вертелах шерсти и волос, перебродившим кислым пивом.
Бормоча молитвы и матерясь, окровавленный Хьяльти, прикрепивший на свои одежды самодельную печать чистоты, сшивал рваный укус повизгивающему крысу.
Матерился и Дух Горы на всё племя хвостатых чудовищ и на отдельных его представителей в частности:
— Не трогай, паскуда, резьбу! Это, мать твою, работа мастера Родера! Чтоб у тебя размножалка отсохла!
По извилистым коридорам хвостатые жители протащили на волокушах дохлую тушу какой-то твари для профессора Мартина Тассе, как многие считали — живодёра, а потому всеобщего любимца. То, как крысолак орудовал скальпелем вызывало их неподдельный восторг.
А за ними, отдавливая хвосты, прокатился обоз с порохом — и не дай боги кому-то косо посмотреть на них, не то что кинуть камень в наглецов: ныне всё пороховое производство было в почёте у главного колдуна/зубера Струха Шипа и вообще — у самого владыки, или как его ещё называли на имперский манер люди — хершера.
Впрочем, вскоре показался и он. Окруженный разнородной суетящейся свитой и группой то ли воспитанников, то ли сыновей он вышагивал важно — порой приветствую отдельных существ. Те сразу поднимали свои носы выше остальных — но, конечно же, гораздо ниже уровня хершера.
Тишина. Такая, от которой замирает сердце и становится тесно в груди. Мужчинам не надо объяснять это чувство. Все понимали, что сейчас произойдет серьезная схватка. Их было две группы — крысы и люди. Хвостатая мерзость и короткозубые уродцы, как они называли друг друга. Несмотря на разность, они были похожи — угрюмые лица и морды, бряцающие от движений доспехи, оценивающие врагов глаза.
Налитые кровью глаза, сплевывают слюну, угрожающие гримасы и горловое шипение.
Кулаки, что сжимаются, будто бы на горле противников.
Да, сразу видно — они вышли разобраться между собой.
Встав в нескольких метрах друг от друга, они лаялись друг на друга
— Я съем твою печень, голокожий!
— Из твоей шкуры я сошью себе обувь, погань.
Звеня ошейником, подошел дрожащий гоблин, сжимая двумя лапами сквижонка с вытаращенными глазами обреченно выкрикнул:
— Шоб вы все тут здохли!
И подбросил зубастого зверька вверх.
Игра началась!
На трибунах подали голоса зрители:
— Куси его! Куси!
— Вырвите им зубы!
— Во имя человечества — покажите им их место!
Гоблин не зря проклинал игроков. Крысолюды и люди стремительно бросились вперед, стремясь захватить сквижонка, чуть не растоптав успевшего увернуться в последний момент гобла. «Князь» Гортакс был обычным гоблом, и значительно уступал по силам настроившимся на драку замотивированным воинам. Хотя он им был не сильно нужен — один из людей так пнул его под зад, что зеленокожий, подвывая, тут же оказался у заграждений.
Один из людей прыгнул выше и взмахнув рукой, ударил по жопе сквига отбросив того к своим, но не успел отклониться, когда, один из разогнавшихся крыс не притормозив обрушился всем телом на него, сбив с ног. А после, по упавшему пробежало ещё несколько хвостатых, наступая на его голову. Не будь на человеке шлема, его бы пришлось выносить с поля.
Голохвостые более проворны, и один из них, плешивый, ловко перехватывает мелкого сквига за туловище и мчится вперед, ускользая от людей. До поры, до времени. Пока кулак в латной перчатке не прилетает в щитовую пластину на морде и крыс падает кулем.
Сквижонка тут же на ходу подхватывают другие крысы, и могли пробежать дальше, если бы один боец из команды людей только в последний момент не успел схватить ловкача за хвост. От резкого рывка крыс падает, вереща от боли.
Ор заполнил всё пространство!
Люди кричали, поддерживая ловкость, крысы трещали в негодовании:
— Убить голокожего! Кусай-кусай!
— Молодцы, ребята! Так их!
И будто бы услышав советы, один из крыс, проскользнув под ногами, прокусил одному здоровяку икроножную мышцу. Хлещет кровь, пытаясь её унять игрок мчится к заграждению, где её пытаются унять и пусть не сразу, но это получается. Здоровяк уже не так быстр, зато весьма зол, что видно по бледному лицу и вытаращенным глазам.
Глава 2
Вот куда я спешил. Одно из главных развлечений, проходящих в нашей местности. Развлечение, где каждый при желании мог собрать сторонников или пойти в чью-то команду, чтобы показать на что он способен.
Сегодня команды не порадовали, что порой делали — команда людей, «Молодые Быки» показывала упражнения, или ещё как говорят — экзорциции: слаженные перестроения в строю. И пусть совершающих перестроения было немного — игроки и немного друзей, это смотрелось очень впечатляюще. Зрители видели стройность и синхронность точных движений, которые создавали впечатление их единства и силы. Среди зрителей собрались те, кто прошёл множество стычек, в том числе и с людьми и понимали, какую опасность могут представлять вот даже такие небольшие, но слаженные подразделения. Поэтому всем очень понравилось смотреть на это.
Голохвостые же «Туннельные бегуны» обычно творили всякую несусветную ерунду, вроде махания тесаками (так что могли зарубить соседа), визжали, кувыркались соединившись в один здоровенный ком с торчащими нитками хвостов.
Взгляд натыкается на ряды инвалидов, которые порой ползком проползали на первые ряды. Многие из них носили знаки своих ордо даже после того, как перестали ходить в походы и многие не хотели связываться с их командирами… Минимальная пайка не позволяет им умереть, дополнительно создавая нагрузку на склады с провизией. Хорошей жизнью такое назвать трудно, чем пользуются всякие ублюдки, нанимая к своей выгоде. Ну порой и к моей.
Они вербуют их на исследования опасных, незащищенных уголков гор и пустошей, на бесконечное прочесывание пространств с надеждой найти мелкий камешек искажения. И как мне говорят, они собрали уже первую группу тех, кто пошёл на севере в Проклятые земли, а также именно на них они испытывают препараты на основе него.
Наверняка ублюдки спелись с схэррами.
Но и рубить частную инициативу не собирался. Хвостатым инвалидам нужно было как-то добывать пропитание. А от ублюдков было немало пользы — доносили на всех, принесли немало интересных вещей, рискуя по собственной инициативе (а этого было добиться не всегда просто, если у крыс обеспечены базовые потребности — их приходилось поднимать наказаниями) — протаптывали дорожку туда, куда у меня руки не доходили. Я не мог объять необъятное. Преступность, то есть те, кто идёт против своих, нарушают законы и обычаи всегда будут — а эти хотя бы под присмотром, приносят и пользу.
В это время сквиг цапнул за руку схватившего его крыса и капли крови вместе с кусочками пальце остались лежать на поле.
— Перчатки не забудьте. — положил я руку на плечо рядом сидящего Луки.
Он, не отрываясь от зрелища, кивнул. Конечно он знал это и так, не раз уже говорил, да и сами они не промах. Но лучше напомнить.
Зажав торчащие фаланги пальцев, крыс побежал к выходу, переругиваясь со зрителями:
— Беги, играй!
— К демону-демону беги! Я ранен! Я не могу!
— Не сможешь ты играть, когда я засуну свой нож тебе под хвост, да-да! Я поставил десять монет на вас! Вперед!
— Фшшшшш! Хр-тьфу! Сам выходи на поле, облезлый!
Такое наплевательское и эгоистичное отношение к игре, конечно же не осталось без ответа и поставившие на крыс начали перелезать через ограждение.
Гоблин выложил на стойку, за которой стоял, череп из груды наваленных под ногами на половину крыс, значит преимущество пока на их стороне.
Через какие-то мгновения уже «Молодые» схватили сквиженыша и шустро перебрасывали его друг другу, а тот бешено вращал глазами, верещал, крутился в их руках и пытался всячески сбежать.
«Бегуны» продолжают атаковать, не глядя друг на друга, используя свою скорость и то, что люди заняты, они захлёстывали их ноги хвостами и всячески пытались сбить с ног. Те, впрочем, не отставали и видя рядом бегущих — не забывали выставить кулак или подножку вперёд.
Один из людей, широкоплечий и крепкий парень, держа сквижка, удачным пинком в грудь и ударом локтя откинул с пути крыс и прорвался через оборонительную линию, но внезапно его сбивает с ног один из защитников, зацепив хвостом. Сквиг вылетает из рук и тут же стремиться убежать подальше от двух толп, тут же ринувшихся, не разбирая кто где, за ним. Естественно, кто-то споткнулся и тут же образовалась куча дерущихся игроков.