И вот так всё крутится. Нельзя сказать, что без проблем, но оно работает.
Душа, сердце, и весь ливер радуются, когда по дороге видишь караван с сырьем и добром. Колеса телег, скрипящие под тяжестью груза, глухо отзываются в груди, как обещание наваристого супа после долгого дня. Даже если везут треклятую саликорнию — что ж, пусть! С ней наши хранилища уже забились под завязку.
Телеги, полные добра, едут одна за другой. Бочки с жиром, что потом превратится в мыло или горючее для светильников. Острый запах орочьего воска. Шкуры, вонючие, но ценные, из которых мастера сделают одежду и ремни. Колбасы, копченое мясо, сушеная и соленая рыба — провизия, что кормит наши войска. И еще мешки муки, Ягоды, грибы, сушеные травы, дрова для кузниц, древки для копий. Порывы ветра доносят аромат пороха из бочек, стоящих в дальнем ряду. Слитки свинца, железо, известняк, квасцы и камни из шахт кобольдов. Даже киноварь, которую уже ждут алхимики. Особое место занимают ящики с заготовками — кто-то там уже думает о новых мечах и ружейных стволах. Каждая бочка, каждая телега — это чей-то труд, кровь и пот. Кто-то спустился в шахту ради горючего камня. Кто-то убил зверя, снял с него шкуры и обработал её.
Тут же было одно из самых главных богатств — квасцы, которые зуберы смогли найти в горах.
Квасцы — это универсальное добро, которому есть широчайшее применение в жизни, это настоящий клад! Потому как они используются для дубления шкур. Это не только защищает их от гниения, но и делает гибче, что особенно важно для доспехов и ремней. Правда, запах «крысиной выделки» зачастую такой, что людей мутит, но для хвостатых это — лишь часть их колорита.
Далее — хвостатые растворяют квасцы в воде и обрабатывают еду, чтобы та не портилась в условиях сырости. Особенно это касается рыбы и мяса.
Несмотря на стереотипную грязь, крысолюды ценят выживаемость, а значит, знают толк в первичной обработке ран. Порошок из квасцов помогает останавливать кровотечения и защищает от заражений. Некоторые зуберы даже пытались продавать квасцовый порошок людям, выдавая его за «чудодейственное лекарство».
Струх с учениками экспериментирует, добавляя квасцы в свои " вонючие горшки' — смеси для отравленных гранат. Говорит, что от такой отравы противник должен если не подыхать, то будет выведен из боя. Квасцы, особенно их соединения с серой, участвуют в производстве пороха. Говорят, что без квасцов не взорвется ни одна из алхимических гранат.
Люди же используют в мастерских для протравы грубых тканей: без них ни одна краска не ложится прочно. Яркие знамена, одежда воинов — это все с участием квасцов. Можно было покупать дешевую грубую ткань у соседей и продавать им её же дороже после окрашивания.
Алхимики используют их для остановки кровотечений и лечения мелких ран. Некоторые мастера продают квасцовые порошки как «средство для омоложения» — толчут в порошок, подмешивают в мази и втирают в кожу.
Каждый раз, когда я их видел, так и хотелось потереть ладони, представляя какую это прибыль принесет!
Но кое-кто всё мешал мне получить эту прибыль, отпугивая путников и даже более того — истребляя их…
Я стоял над телами иностранных путников. Их кишки были вытянуты, как веревки, и, казалось, разложены на полу в странных узорах. Густая и черная кровь, застыла лужами. В воздухе витал сладковатый запах разложения и чего-то еще — металлического, острого. Крысолюды копошились вокруг, нюхали воздух, шипели и повизгивали, псоглавые активно бегали вокруг, вынюхивая и высматривая следы. Один из них, Улат, со шкурой красноватого оттенка, с длинным носом и острыми клыками, вооруженный пучком дротиков и длинной тонкой булавой, первым высказал:
— Это не зверь, — пробормотал он, принюхиваясь. — Это… что-то другое. Ррр… Запах… странный. Кровь, но не кровь. Мертвое, но живое.
Я провел когтем по стене. На камнях остались следы пятерни когтей. да и на полу они были, будто кто-то шел, волоча за собой длинные и тонкие пальцы.
Улат и его братья нашли следы, которые вели в холмы. След я не видел, но остаточный запах крови, как мне казалось, тоже чувствовал ведет в ту сторону. Улат двинулся вперед, за ним я и отряд моих телохранителей и прихвостней. Мы шли молча.
Холмы были пустынными, лишь редкая птица или змея беспокоила тишину. Воздух был тяжелым, пахло гнилью и сыростью.
Сарвуух шел впереди, его нос дрожал:
— Ягенд… Вот здесь… — тихо рыкнул он, указывая на старый курган, почти полностью скрытый под слоем камней, земли, камнеломки и сухого лишайника.
Я осмотрел вход. Ров, который должен был охранять мир мертвых от мира живых, давным-давно зарос. Каменная дверь, ведущая во внутрь, была отставлена в сторону, а из щели сочился холодный воздух.
— Внутрь. Там какой-то звук.Крысолюды замерли, но я уже шагнул вперед. Внутри было темно, только слабый свет проникал через трещины в камнях. Коридор был узким, стены покрыты резьбой, изображающей сцены пыток и жертвоприношений. Шел первым, топоры-сечки был наготове.
Мы тихо крались по коридору, медленно, пока наши глаза привыкали к темноте. Одна из дверей, выходящих в коридор — метрах в четырех вперед и вниз, — была приоткрыта. Бормотание донеслось из-за приоткрытой двери. Голоса, то низкие, то визгливые, сливались в странную мелодию. Я замер, прислушиваясь.
Поднял руку, остановив отряд и прошептал:
— Ждите…
Все закивали, их глаза отсвечивали в темноте. Подкрался к двери, заглянул внутрь.
Зал был огромным, со стороны и не скажешь (видно за века или тысячелетия сильно расползлась под силами природы), стены покрыты древними фресками, изображающими сцены жертвоприношений.
В центре круга из свечей лежало тело. Кожа с него была содрана, оголившаяся мускулатура блестела красным в свете свечей. Вокруг плясали тени, отбрасываемые невидимыми участниками этой кошмарной сцены.
— Демоны вас дери…
Глава 15
Увидел, что у тела не хватает одной руки. Кишки, вытянутые в кольца, шевелились, как змеи. Кости белели среди кровавого месива.
— Он живой!
Песнопение превратилось в завывания, эхом разносившиеся по залу. Тени сгущались, смыкаясь вокруг алтаря. Тело в такт музыке испускало пронзительные вопли, и тени теснились вокруг него.
Небольшого света оказалось достаточно, чтобы увидеть у теней серые безжизненные лица.
— Вампиры. Готовьтесь.
У меня даже мысли не мелькнуло отойти. Эту погань надо уничтожать на месте, пока не прижились! У меня с ними старые счёты.
Возможно я слишком громко проговорил, или звякнуло оружие/доспех, однако нежить меня услышала. И как все «нормальные» мертвецы — устремилась в атаку, с шипениями и завываниями.
Первая тень материализовалась передо мной в фигуру с бледным лицом и клыками, сверкающими в свете свечей, по которой я поспешил ударить. Тень увернулась от лезвия, но была пинком отправлена назад. Что ей, впрочем, не нанесло особого урона.
В зале началась кровавая драка. Тени материализовались в фигуры, их когти рвали плоть, клыки впивались в горло. Я рубил без остановки, сечки пробивали черепа и отсекали конечности.
Крысолюды визжали, бросались на вампиров, но те были быстры и сильны. Один из крысолюдов упал, его горло было перерезано когтями. Другой закричал, когда вампир впился ему в шею, третий упал, когда ему оторвали голову. Четвертый свалился, когда ему переломали конечности.
Крыс надо было спасать. Дать им время перегруппироваться.
— Держите строй! Не подпускайте их за спины. К лестнице!
Нечеловеческия сила позволяла вампирам раскидывать крыс и псов как щенков, ломая им кости и вспарывая кожу и набивку легких доспехов длинными и острыми когтями. Крысы, видя, что враги малочисленны, щерили зубы, пытаясь проткнуть их копьями или разрубить клинками, что было непросто сделать с сухой и упругой плотью умерших давным-давно кровососов.
Несколько стрелков разрядили мушкеты, наполнив помещение дымом.
Пули дырявили их, но мертвяки лишь шипели и не было видно никакого вреда. Правда одна пуля чуть не разнесла твари голову, и он прилег отдохнуть, скребя когтями пространство вокруг себя.
— Прям в башку, ба-бах! Да! — заорал стрелок.
Но вампир вовсе не собирались умирать.
Рукояти сечек и ладони почти моментально стали влажными от крови и пота. Движения тварей вроде были плавными, текучими, а при этом скорость была в разы выше человеческой. Вампиры были быстрее. Намного быстрее. Я не мог соревноваться с ними в этом.
Я видел, как один из них, высокий, с впалыми щеками, сделал стремительный рывок влево. Но я не повелся.
Другой, более низкий мертвяк, шагнул вперед и молниеносно рванулся вниз, уходя в подныривание под защиту. Я не дал ему такой возможности — вбил в пол носок ноги, создавая точку опоры, и с силой крутанулся на месте, срезая по дуге пространство перед собой. Вампир отпрянул, но не успел полностью уйти — сечка рассекла его плечо, и отрубленная «с корнем» рука упала на пол.
Шипение, похожее на змеиное, раздалось в ответ, и еще двое прыгнули одновременно.
Не успеете!
Я нырнул под один удар, чувствуя, как когти второго рассекли воздух прямо над его затылком. В этот же миг толкнулся ногами, двигаясь не вперед, а вбок, сбивая баланс ближайшего врага плечом. Вампир не ожидал столь грубой тактики, споткнулся — и тут же получил в голову короткий, резкий удар перчаткой с металлическими вставками. Раздался гулкий звук, завершившийся хрустом и череп старой твари разлетелся на куски.
Но этого было мало.
Промахнувшийся вампир уже выправил равновесие и оскалился, обнажая клыки. Не дожидаясь контратаки, рванулся вперед и рубанул. Вампир ушел, но сечка все же вспорола ему бок, разорвав одежду и плоть до самых ребер.
Не смертельно.
Ещё несколько, не считая безрукого.
Я чувствовал, как враги начинают приспосабливаться к его темпу, их удары становились хитрее. Они подстраивали ритм, ловили моменты, пытались загнать его в угол.