— Вы здесь не люди! — говорил он. — Вы — инструменты. Инструмент ломается, его выбрасывают, да-да!
Еды рабам давали ровно столько, чтобы они не умерли с голоду. Миска похлёбки утром, кусок хлеба вечером. Иногда, если стадо давало много молока, им перепадал сыр. Но это было редко.
Хисс не тратил времени на уговоры. Если кто-то сопротивлялся, он просто бил их по голове, и они становились сговорчивее. Если кто-то пытался сбежать, он находил их и возвращал обратно.
Некоторые не выдерживали. Они умирали от болезней, от истощения, от побоев. Хисс не тратил времени на похороны…
Скотоводство приносило Хиссу прибыль. Мясо, шерсть, молоко — всё это продавалось в Штайнхох, Логово, Глаттершталь, гарнизоны мелких крепостей за хорошие деньги. Но главное — это был стабильный доход. Не нужно было лишний раз рисковать, грабить караваны, воевать с соседями. Достаточно было следить за стадом и своими рабами, обиваться от спускающихся с гор чудовищ, стай волков, смотреть за появляющимися бандами зеленокожих.
Зимой жилось чуть проще. Люди сидели по домам, разбойники прятались от холода, даже зверьё уходило в спячку или пересиживало мороз в норах. Гоблины могли сунуться в грабёж, но их было видно издалека — эти твари никогда не умели двигаться тихо.
Настоящая проблема была в другом. Скелеты. Обычная нежить зимой цепенела: многи зомби смерзались в неподъёмные гнилостные комья (конечно, были исключения — речь тут о стихийно восставших). А у скелетов не было мяса, нечему было коченеть. Они ходили по снегу с той же лёгкостью, что и по летним дорогам, не боялись ни мороза, ни голода. Ходили слухи, что ним могли стоять веками, по пояс в снегу в высокогорьях, ожидая, пока кто-нибудь пройдёт мимо.
Опасно всё равно, но зато — почти вольная жизнь!
Остальные крысолюды сначала смотрели на это с презрением.
— Хитрый ублюдок! — шипели они.
Но чем дальше, тем сильнее у них росла зависть, когда видели успехи Хисса и ему подобных…
Зависть — это ведь как зуд, который не даёт покоя. Червь, что гложет изнутри, нашёптывает: «Почему он, а не ты? Почему у него есть, а у тебя нет?» Не громкий крик, а тихое, настойчивое шипение.
Она всех толкает на глупости, иногда — на преступления. Ведь проще отнять, чем создать своё. Крысолюды — вот её лучшие клиенты. Им неважно, что у них самих ничего нет. Важно, чтобы и у других не осталось.
Немало пролилось крови между выводками крыс, пока их не привели в чувство жестокими мерами.
Потом начали пытаться повторить.
Кто-то пытался купить скот, но выбирал худших животных, тех, что были на грани смерти. Кто-то пытался нанять рабов, но брал самых слабых, тех, кто не мог работать.
— Зачем тратить деньги на хороших? — рассуждали они. — И так сойдёт.
Но их попытки заканчивались провалом. Скот умирал, рабы сбегали, а поля оставались пустыми.
Но крысы и сарвуухи учились. Даже те, кто раньше презирал этот метод, теперь хотели завести хотя бы пару овец.
Ведь мясо! Свежее мясо! Это не опостылевшая саликорния!
Продукты скотоводства ценились выше, чем ожидалось: мясо, шерсть, кости, удобрения, молоко, сыры. А потом еще у людей научились коптить сыр, что на какое-то время стало местной самой изысканной едой (за исключением мяса (в разных, самых разных видах)).
Правда тут как повезёт…. В одном году Глермзой пережил опустошительный неурожай. От голода пало множество быков и коров, сотни и сотни овец.
Список наших товаров, которые мы могли поставлять соседям, постоянно пополнялся. В основном это пока было сырье. И иногда источник прибыли находился совершенно неожиданно.
Мы заметили, как некоторые торговцы стараются не показывать интерес к определённым травкам. Прихвостни Вока следили за всеми купцами, изучали их привычки и пристрастия. И вскоре стало очевидно: на каждом привале, на каждой стоянке они искали одно и то же растение.
Когда один из хвостатых принес охапку свежей травы прямо на рынок и предложили выбрать купцам нужное, они сначала замялись. Потом выбрали несколько. Через Гиза и Тассе вскоре выяснилось, что эта трава — сильфий, крайне редкое растение, которым интересовались человеческие маги. Оно росло в немногих местах, а в большинстве стран уже давно исчезло, выкорчеванное/истреблённое руками травников.
Теперь знали, то оно водится здесь.
Теперь купцам запретили собирать самим эту траву, сделав торговлю ею монополией Протектората. Мартин тассе, наш профессор, предупредил: если начнём собирать траву в слишком больших количествах, сами же её и изведём, как это уже случалось в других местах.
Зуберы, услышав о магических свойствах травы, заинтересовались. Может, это ключ к новым экспериментам? Может, сильфий можно чем-то подпитать? Может, его корни откликаются на что-то другое? Кто-то уже предлагал проверять влияние камня искажений.
Исследования стоили дорого. Металлы, реактивы, вытяжки, пойманные монстры, вытяжки их желез, энергия камня, порох — всё уходило в топку экспериментов. А ещё — многочисленные жизни самих исследователей. Взрывы, несчастные случаи, вышедшие из-под контроля силы колдовства, потерявшие контроль инженеры-колдуны… Потери были привычным делом, но никогда дешевым.
Какое время назад я пришёл на плавку первой партии металла в частично восстановленных цехах Каменного Оплота. Гигантские тигли с раскалённым металлом наполняли воздух жаром, дымом и металлическим звоном. Везде суетились хвостатые работники с разной степени ожогами.
И тут я нечаянно заметил, как один из зуберов — тщедушная тварь с грязной мордой — ехидно скалясь, столкнул в поток раскалённого металла другого инженера-колдуна.
Тот, кто летел вниз, даже не успел вскрикнуть — лишь растопырил лапы, как будто пытался ухватиться за воздух.
Сизый пар, брызги жидкого железа!
Показалось лишь, будто услышал, как его кожа лопается от жара, а мясо мгновенно обугливается.
Кое-кто из рабочих повернулся на это, но другие даже не повернулись — не впервой. Но я не мешкал.
Подскочил к хлюпику, вцепился когтями в его шкирку, развернул к себе. Он начал было оправдываться:
— Я-я… Он сам… Не хотел…
Но его глаза метались. Мелкими шагами я заставил подойти к краю, откуда упал предыдущий крыс.
А потом бросил следом за жертвой, видя, как он отчаянно царапает когтями воздух, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь.
Ох, какой короткий, но громкий визг наполнил зал! перед тем как тяжело и сыто булькнула расплавленная масса. Мгновение — и от него остался лишь пузыри на поверхности.
Я повернулся к остальным, смотревшими на меня распахнутыми глазками.
— Работать! — рявкнул я.
Работа продолжилась.
Глава 17
«Богатство не в обладании сокровищами, а в умении ими распоряжаться» — сказал как-то один мудрец.
Всё — всевозможные взимаемые монеты, натуральные налоги в виде провизии, снаряжения, ресурсов складывались в общую систему, в общий поток, или даже реку. Иногда малейшее решение, ставшее ошибкой — и они превращались в пересохшие русла. Прибыли и убытки складывались в сложную, живую экономическую систему, в которой каждый город, деревня или стая кочевых сарвуухов играли свою роль.
Что мы имели. Основу экономики Протектората составляла торговля, ремесло, сельское хозяйство и добыча ресурсов. И торговля буквально за пару лет из совсем ничтожной величины стала одним из самых доходных наших дел. Не зря пробивали путь через горы к гномам и в Империю в обход грабь-рыцарей.
Самым богатым городом был Глаттершталь — сердце экономики, главный пока торговый город с развитой промышленностью, рыболовством и заготовкой/переработкой продуктов. Здесь, среди примерно чертовой дюжины тысяч жителей, золото находилось в постоянном движении: от рынков — в казну, от казны — в руки ремесленников, караванщиков, охраны.
Вторым по доходу стал Аранд. Несмотря на пережитое разграбление, в нём оставалось чуть менее десятка тысяч человек. Город приходил в себя, восстанавливал ремёсла, а главное — снова наполнял казну налогами, в основном теперь Протектората.
Штайнхох, военный лагерь и крепость с десятком тысяч жителей, давал металл, здесь происходила основная обработка поступающей руды. Здесь ковали оружие, строили машины. Здесь торговали с дикими племенами. Отсюда управлялся Протекторат.
Логово, скрытая среди Глермзойской Пустоши земляная крепость, в которой сейчас проживало примерно пару крыс, во многом потеряло своё положение. Кроме того, что там всё еще находились практически все матки и вся молодая поросль.
Более крупных городов не было, лишь россыпи поселков той или иной расы, или народа, которые настолько ключевой роли, как вышеперечисленные, не играли.
На восточных степях кочевали гунулы-сарвуухи, племя, чьё точное число было неизвестно (после того, как они отправили эмиссаров на север к Арнагшосу, чтобы вызвать различные преследуемые зеленокожими племена гунулов в Глермзой, на мою службу их точное число было неизвестно. Ясно было, что отдельные роды, стаи и одиночные воины то и дело прибывали в наши пределы, поступая на службу). Они разводили скот, продавали кожу, кости и шерсть.
Протекторат содержал на данный момент около 6–7 000 воинов — и большая часть из них была условно «бесплатные» клановые воины. Регуляры в виде ' Белых Быков' были единственными (не считая местной городской стражи) кому платили постоянное жалованье. Во многом без них торговля стала бы затруднительной, а доходы исчезли бы в грабежа. Иноземные купцы, видя людей на дорогах Пустоши, спокойнее углублялись в пределы Протектората, не разворачиваясь сразу. Однако их приходилось кормить, вооружать, платить жалованье офицерам и строить укрепления, что съедало почти половину бюджета.
Если подсчитать так в общем, то половина всех доходов поступала с налогов и пошлин.
Примерно треть — торговля и экспорт: металл, оружие, алхимия, рыба, мясо, кожа, соль, дерево и редкие магические компоненты продавались соседям. Например, с клана Схэрров брали плату за нахождение на наших территориях и разрешение на натуральный обмен с жителями: куртки-шкуры, самодельные шипы на кирасы, устрашающие маски и лезвия, посуда, подстилки, накидки, всякие услуги, мелкие амулеты из-под полы.