Примерно одну десятую получали с различной добычи — периодические сезонные рейды на север к зеленокожим (захват рабов, перепродажа в другие земли), раскопка курганов «мусорщиками» и другими, продажа и обмен найденных гномьих реликвий. Цифра колебалась из месяца в месяц, потому как иногда ничего не приносило, а иногда до половины дохода и более, как в случае захвата того же Аранда.
Можно посчитать и другие доходы, но там всегда было проблематично подсчитать средний доход — штрафы, конфискации, предоставление помещений под аренду, шантаж, шпионаж и прочее.
Глаттершталь приносил (все цены примерные, так как от сезона к сезону цены и доходы колебались) ~ 75 000 золотых, Логово — 8 000, Штайнхох — 67 000, торговля — 40 000, прочие доходы — 10 000.
Любые богатство не держится на месте — оно требует затрат. И у нас оно постоянно утекало.
Почти ⅕ средств уходила на закупку продовольствия.
Армия (затраты на вооружения, строительство укреплений) и города — (дороги, рынки, мельницы) в тех же пределах.
Примерно 15% уходило на закупку серебра, металлов; различных изделий, выпуск которых пока было затруднительно наладить — например станков.
По 10% шло на административные и шпионские нужды (подкуп шпионов, взятки в соседних государственных образованиях) и закупки книг и чертежей.
Оставалась еще небольшая сумма, которая расходовалась только в крайнем случае (например заплатить иноземцам, которых подрали клановые крысы в драке)
Итого ~ 200 000 эрштеттских талеров в год (что не так уж много, бюджет одного города Рехшленген в год был больше) — и почти всё это уходило обратно, балансируя на грани дефицита. Люди были привычны к выживанию — было бы что пожевать. Племена зеленокожих нас в определённой степени спасали: продажи гоблов, костная мука и масло, вяленое мясо для хвостатых давало существенное облегчение для нагрузки.
Их слабость, неорганизованность позволяли нам выжить. Не будь их, и нам бы пришлось совершать набеги на Грабь-Рыцарей, осколки Империи и Пограничные княжества, которые были существенно сильнее и ожидать рано или поздно от них карательного похода.
Я считал что денег могло бы быть и побольше.
Но в бюджете была и дыра.
И в этот раз, ходил по Глаттершталю, и смотрел на молодого довольно молодого крыса. Уж больно он был какой-то нервный, облезлый и подозрительный. А уж как занервничал, когда увидел небольшой отряд патрульных, и попытался убежать.
Далеко убежать у него не получилось, но схватка привлекла всеобщее внимание своим визгом, глухим рычанием и звуком ударов по морде. Несколько патрульных кланкрыс с грубым рисунком клыков на элементах доспеха (все гаммы) крутили облезлого типа. Он бился, царапался, пытался укусить, но его прижали к земле мордой вниз. Я остановился рядом. Патрульные насторожились, но, узнав (за несколько лет так примелькаешься, что те, кто имеет дело с оружием хочешь не хочешь будут узнавать твою морду), расслабились.
— Что тут у вас? — негромко спросил я, щурясь. Один из крыс шагнул вперёд, расправляя плечи, наклоняя нос и испуская запах полного подчинения.
— Торговал запрещенным, да-да… тупой отброс, — он ударил лежащего ногой в бок. — Грязь! Гадит и гадит.
Патрульные присели на корточки и схватили торговца за ухо, выкручивая. Тот заскулил.
— Продаёшь, да?
— Я… я!.. Хррр — забулькал рот в крови. — Ничего-ничего не продаю!!! Хрр… Мать Рогатая видит как я…
— Ах ты вошь кошачья! Я отрежу тебе уши и хвост, мы переломаем тебе все кости, на тебе будут устраивать опыты, ты станешь уродливейшим мутантом, ты прикуем тебя к столбу, чтобы летучие твари жрали тебя по кусочкам…
— А-а-а-а! Да… Хр… Продавал! Когда-то! Хороший товар, да-да! Лучший из лучших! Хррр…
— Вот, ублюдок! Сектант ещё… — бросил урода обратно в грязь. Обыскали, нашли у него под драной курткой и рубахой мешок с неопрятного вида комками.
— Что за товар? — поинтересовался я.
— То, что меняет любого! Хургунь! Нам читали и говорили! А потом появились другие и Живоглот сказал тоже гонять таких! — встрял другой патрульный, постарше, с кривым носом и шрамом поперек него. — У нас этих много развелось. Одни «Красную слизь», лижут, а потом с жадностью глотки рвут. А еще «Пыль камня» — её нюхают и жрут. Унюхал — и уже сознанием улетел, с демонами болтал, хвост себе отгрызая.
Я задумчиво смотрел на пыльного, дрожащего уродца под ногами.
— И много у нас таких, кто это дерьмо жрет?
Патрульные замялись.
— Хватает… — признался кривой нос. — Особенно среди молодняка. Одни хотят быть быстрее-бешеными, другие — не чувствовать боли… Ну и, хе-хе, некоторые просто любят, когда в голове бардак.
— Сколько вас тут?
— Шестеро. — ответил порванное ухо.
— Этого в мешок и к Себастьяну Кочищу. Пусть подумает, что с ним делать. А вообще, передайте мой приказ своей бетте и другим: гоните эту заразу. Выжигайте до корней. Видите барыгу — давите, душите, бросайте в огонь. Кто употребляет — выжигайте метки на шкуре.
Один лягнул торговца в бок.
— Достанется тебе скоро, да-да!
А я уже частично передумал:
— Нет. Давайте вы меня сами к командиру отведете.
Место обитания гарнизонных клановых сил располагалось (по старой памяти) в канализации города.
Под лапами хлюпала жижа из дождевой воды, мусора и помоев. Запахи были привычные — тухлая рыба, гавно, гниющая солома, горелый жир.
Командир, бетта — крупная чёрная крыса с широкими покатыми плечами, и с одним слепым глазом. Тот сидел в своем отнорке, что-то грызя, а когда увидел кто вошел, быстро вскочил.
— Хершер! — зашипел/засвистел он, склонив голову. — я Троч Мертвоход, ордо Живоглота! Присматриваю тут за порядком по его приказу, пока самого нету.
— Говори, что знаешь. — я сел на груду барахла (тюк ткани, книги, кольчуга), не собираясь терять времени. — Увидел тут, как поймали одного урода, продававшего всякую дрянь. Хочу понять, откуда идёт эта дрянь.
Бетта почесал затылок.
— Не так просто сказать-ответить, да. Видите ли… Город — место живое. Тут крысы, люди, да даже эти псомордые ходят, да-да. Все чего-то хотят, чего-то ищут. А раз ищут — значит, находят!
— Это не ответ — прервал я его.
— Да, да, хершер! — Командир сглотнул. — Хургунь и грибы у нас идут от зеленокожих и от клановых, которые на этом зарабатывают. Но хургунь это так, слабенькое… «Красную Слизь» привозят из со стороны гор, её жрут бойцы и всякие уроды, когда идут на дело, чтобы стать дикими-бешеными. Ещё её зуберы доводят до ума, но кто из них— то для меня тайна. «Каменная пыль» — это из Логова, вроде как.
— Грибы?
— Мы их зовем «Скрежет» — делает из тебя бешеную тварь, в кровь попадает — и всë, типа «Красной слизи», кусок мяса с когтями. И «Мертвячий гриб» — жрёшь и впадаешь в такой транс, что можешь дни напролёт без еды и сна работать, но потом падаешь замертво.
— А что с хургунью? Почему она «слабенькое»?
Командир хмыкнул.
— О-о-о, тут же всё иначе! Это ж не то, не «каменная пыль»! Это… хм… культура! Люди курят своё, крысы курят, даже эти… псы… иногда! Видения видят, духов слышат, гадают! Никаких последствий!
— Бред.
— Может быть. — пожал плечами командир. — Но не все считают так.
Я скрестил руки на груди.
— Сколько у вас наркоманов?
Командир покосился в глубь тоннеля, будто опасаясь, что там кто-то слушает.
— Да как бы уже много… — выдохнул он. — Бывшие дикие из присоединившихся кланов Пустошей. Те, кто вечно пашет и хочет забыться. Рабы подсаживаются. Бойцы, которым надо быть сильными. Бандиты, которые хотят быть злыми. Зуберы, которые хотят быть сильнее, пусть на время.
— А кто распространяет здесь, в городе?
— Все, кто может, хершер! — командир развел лапами. — Одни делают для себя, но потом понимают, что можно продать. Другие торгуют специально. Вроде чужие тут были.
Он увидел мою заинтересованность и добавил:
— Ну не наши, не клановые! Совсем-совсем чужие! Вроде тех, которые тут раньше жили! — он показал лапами на стены.
Я молчал и думал. Мало было прежних проблем, так тут еще появляются.
— Откуда знаешь?
— Одного хиреныша пытали, так он сказал, что это были хвостатые из чужих кланов, из-за пределов пустошей. А откуда — не знает.
— Воку говорил?
— Да это недавно было, отправили гонца, не сомневайтесь!
Командир опустил голову.
— Что прикажете?
Я поднялся.
— Вынюхивайте дальше. Кто продает — давите. Кто производит — ломайте лапы и в яму, чтобы не выбрались и сообщай в Штайнхох. Гоблинов-лазутчиков (у нас нет свободных гоблов) — на виселицу. Унюхаешь дрянь среди своих — бей, пытай, но узнай откуда взяли. Решишь их простить — рабством не отделаешься.
Командир зябко поежился.
— Да-да, будет сделано…
Я уже собрался уходить, но остановился, повернув голову к командиру.
— Я услышал, что пойманный — торговец запрещенным. Что насчёт других вещей, которые запрещены? Или которые пытаются продавать так, чтобы никто не знал?
Командир Ордо почесал затылок, видимо, прикидывая, стоит ли говорить. Потом пожал плечами и заговорил:
— Ну… искажающие камни, конечно. Те, что в серый порошок очищают. Одни нюхают, другие варят с ним всякую дрянь. Алхимики, колдуны… ещё бойцы, которые думают, что от него сильнее станут, дебилы.
— Ещё? — я скрестил руки на груди.
— Вытяжки из монстров. Ээээ… Вампирья кровь, печенка и сердце мертвеца с кладбищ, эссенции призраков…
— Оружие?
— Да, его-то чуть ли не чаще всего пытаются продать. Чаще всего — перекованные или подобранные клинки из гниющих кладбищ, от них раны плохо заживают… старые кинжалы с проклятиями. Но если где-то есть кузнецы, которые по-настоящему выковывают проклятые клинки — мы их не нашли. Увидели недавно, что некоторые вставляют осколки камня в оружие и тогда мало какой доспех защитит от удара таким клинком…
— Книги?
Командир полез куда-то в угол и начал доставать, перечисляя: