Он насторожился.
— Но это я разбил их. Ты меня ненавидишь, но мы сильнее. Я сильнее. Подчинись мне, слушай мои слова и мы вместе истолчем их кости в пыль, а черепами украсим жилища.
— Гаадкое мясо зелёооных… — сплюнул он.
— Я не говорю тебе жрать их. Говорю резать. Разницу не чувствуешь?
В глазах его мелькнула слабая мысль. Где-то в черепе ещё оставались куски человеческого разума, но они с трудом шевелились, как сонная рыба в стоячей воде.
— Ты говоришь правду? Клянись богами…
— Я не клянусь богами, потому как не верю в них. Что боги, что демоны… Если они и есть где-то, то у них нет власти надо мной.
— Боги — это сильные духи… а духи есть… я знаю.
Интересно откуда он мог знать.
— Ещё — не совершай набеги на других без моего позволения, не ешь их и тогда не придётся вас карать.
Пожиратель зарычал.
— Когда увидите, что у зеленокоожих столько сил, сколько победить не можете — выходи к моим воинам и покажи этот значок, вас отведут ко мне, расскажешь и я пошлю воинов.
— Я услышал… Отвечу позже…
— Нет, ты дашь ответ сейчас, иначе ты не вернёшься в свою пещеру, а на твоё место я поставлю более быстро думающего.
Его зубы скрипели.
Зарычали, заухали трупоеды/пожиратели плоти за его спиной.
Я сбросил плащ, освобождая руки и обнажая весь доспех. Выпрямился. Посмотрел ему в глаза.
Он распластался у камней.
— Я принимаю… Твоё слоово…
— Верное решение.
Главарь уставился на мешок, потом на меня. Прислушался…
— Дооговор? — спросил он, скаля жёлтые зубы.
— Договор.
Он поднял руку, на пальцах не хватало нескольких фаланг.
— Я — Гладброк…
Рука была холодная и шершаво-грубая.
Пожиратели плоти — не лучшие союзники, но что еще можно найти в горах? Если они хоть немного отвлекут орков, уже хорошо. Если убьют пару десятков — отлично. Если сдохнут сами — жалеть не стану. Главное с зеленокожими решить проблему. А потом уже можно и с ними разобраться.
(Надо сказать, что в дальнейшем были получены ряд подарков от них — одежды, безделушки, золото, оставшееся от неосторожных путников. По их словам — лежали у них со стародавних времен. Передавали их оригинальным образом — собирали скелет, укрепляли его, обряжали и отдавали патрулям кланкрыс).
Глава 22
Горы Арнагшоса возвышались над миром, словно гигантские стражи, чьи острые пики пронзали низкие, угрюмые тучи, цепляющиеся за скалы. Их склоны, сложенные из серого гранита, были изрезаны ветром и временем, образуя отвесные обрывы и глубокие ущелья, где царила вечная тень. Снег на вершинах, сияющий холодным, серебристым светом в редкие моменты, когда солнце прорывалось сквозь пелену облаков, придавал горам суровую, почти неземную красоту. Эта красота была дикой, неподвластной, заставляющей сердце замирать от восторга и страха одновременно.
По узким тропам, вившимся вдоль круч, сбегали тонкие ручьи, рождённые тающими ледниками. Их кристальные воды звенели, падая с уступов, разбиваясь о камни в искрящуюся пыль, что сверкала, как осколки звёзд. Ветер, ледяной и резкий, завывал в ущельях, то яростно, то тихо, словно шепча о былых трагедиях. Он трепал корни узловатых деревьев — низкорослых сосен и елей, что цеплялись за голые скалы с упрямством, граничащим с одержимостью. Их искривлённые ветви, точно иссохшие пальцы, тянулись к небу, а корни, подобно жилам, впивались в трещины камня, удерживая жизнь там, где её быть не должно.
В этих горах были места, тронутые скверной, где сама природа казалась искажённой. Там воздух густел, пропитываясь едким запахом гнили, а земля под ногами становилась мягкой, почти живой, хрустя от костей и черепов, что крошились под сапогами путников. Скалы в таких местах были исцарапаны глубокими бороздами — следами когтей, оставленных существами, чья природа оставалась загадкой. Здесь среди камней валялись обломки ржавого оружия, следы старых битв: иззубренные клинки, расколотые щиты, ветхие древки копий.
Жизнь здесь была редкой, но опасной. Высоко на кручах, где ветер выл, как раненый зверь, гнездились грифоны — их чёрные силуэты мелькали среди пиков, а резкий клёкот разносился над пропастями. На перевалах, где тропы сужались до предела, можно было наткнуться на камнерога: его громоздкая туша, покрытая каменной чешуёй, сливалась со скалами, и лишь жёлтые глаза, да вкрапления драгоценных камней в шкуре горели, выдавая зверя. Иногда из-под камней доносилось шипение змей, чей яд мог свалить даже быка и чьи чешуйчатые узоры повторяли трещины в граните.
И всё же, несмотря на угрозы, горы завораживали. На рассвете, когда первые лучи окрашивали снег в розовые и золотистые тона, а туман стелился по ущельям, словно призрачная река, пейзаж казался сотканным из снов. Водопады, низвергающиеся с высоты, сверкали, как расплавленное серебро, а редкие цветы — пурпурные, синие, белые — цеплялись за трещины в скалах, добавляя яркие штрихи к суровой палитре.
Горы были прекрасны и беспощадны, их величавое молчание манило.
После посещения трупоедов, я решил сделать небольшой крюк по горам, надеясь выследить какую-нибудь мелкую банду зеленокожих или монстра, да и уничтожить их, чтобы была ещё дополнительная польза от выхода.
К встречам я, в общем и целом, был готов.
Снаряжение моё, пожалуй, было лучшим, за последнее время, из того что носил. Бронзовая кираса, что мы выкопали в древнем кургане, обнимала грудь, точно вторая кожа. Металл, покрытый патиной веков, отливал тусклым блеском, будто впитал в себя дыхание тех, кто спит в могилах. На металле можно было различить едва заметные узоры, то ли письмена давно мёртвых владык, то ли следы когтей и клинков, что пытались пробить её в былых сражениях. Наплечники — выкованные из той же бронзы, украшеннные блестящими бронзовыми заклёпками. Пояс — из толстой шкуры горного вепря, усеян стальными бляхами. Наголенники и поножи — стальные, покрытые насечками и слегка помятые. Шипастые перчатки теоретически позволяли хватать лезвия, не боясь порезов, но этого еще не проверял.
Плащ из темного с серебром меха, обнимал за плечи. В нем я сам себе нравился! Да и грел он в горах хорошо.
Парные сечки, усиленные гномьими рунами — массивные, но удобные в руке клинки с широкими, слегка изогнутыми лезвиями. Когда-то использовались для рубки капусты, но теперь успешно справляются с разрубанием костей и голов.
На них стояли Руны гномьего кузнеца, или Руна крепости — из-за чего лезвия не тупятся со временем, режущая кромка всегда остается идеально острой.
Был у меня и целый пучок амулетов, где одним из главных была Рунная подвеска на тонкой цепочке — она уменьшала действие заклинаний контроля разума, которыми обладают некоторые призраки и всяческие колдуны.
Прихвостни тоже не отставали.
Штурмкрысы — громилы, закованные в броню, что скрипит и лязгает при каждом шаге. Их основное оружие — длинная алебарда с зазубренным наконечником, покрытым потемневшими рунами. Руны были всего у нескольких, кому повезло найти или отобрать такое оружие. Лезвия пробивают доспехи, как нож масло. На поясах висят разнообразные клинки — но по большей части максимально широкие с тяжелым лезвием — для тесных схваток, где алебарда или копьё бесполезно.
Доспехи штурмкрыс — это смесь стали и чешуи. Шлем стальной, с наклонной пластиной, закрывающей морду, с узкими прорезями для глаз и боковыми щелями для ушей. Нагрудник — массивная кираса, усиленная чешуйками, внутри подбитая грубой тканью, чтобы смягчить удары. Правый наплечник обтянут толстой кожей, левый — тяжелый, латный, для защиты в копейном бою. Перчатки когтистые, с металлическими накладками на костяшках, чтобы бить морду врагу. Наголенники усыпаны мелкими железными пластинами с заостренными выступами — можно пнуть так, что кость треснет. Короткий плащ с меховой подбивкой защищает от дождя и ветра, а на поясе болтается кожаный ремень с амулетами: кость орка, перевязанная нитью, или связка когтей и зубов — трофеи с убитых врагов. Некоторые носят маленький мешочек с костями для гадания, постукивающий при ходьбе.
Кланкрысы — проворные, жилистые бойцы, чьё снаряжение легче, но не менее смертоносное. Их оружие — кривой короткий меч из простого железа, однако хорошо заточенный, или копьё с простым, но крепким наконечником. Щит — маленький, прямоугольный/треуголный/круглый, обитый металлическими пластинами, с острым шипом в центре, чтобы отводить встречный удар или всаживать его в брюхо врага. У стрелков — самодельные мушкеты, приклады которых обмотаны грязной тканью, а стволы — проволокой для крепости. Запасное оружие — ножи в кожаных ножнах, которые всегда под рукой, чтобы добить или перерезать горло.
Их доспехи проще: железный шлем с прорезями, без забрала, но с кожаными ремнями, чтобы не слетал в бою. Нагрудник — набор железных пластин, скрепленных кожаными ремешками, звякающих при движении или кожаный панцирь из нескольких слоев кожи. У кого были перчатки — то из плотной кожи, укрепленные металлом, защищают лапы, но не мешают держать оружие. У многих были плащи с капюшоном из грубой шерсти треплется на ветру, скрывая бойца в тени. На поясе — кожаный ремень с мешочками для сухарей, соли и треснувшей флягой.
И штурмкрысы, и кланкрысы, помимо общего снаряжения — котлов, запаса еды, фляг/бурдюков с водой — таскают с собой всякий хлам, который считают очень нужным. Точильные камни, чтобы править лезвия. Кусок сушёного мяса или заплесневелый хлеб. Флаконы с ядом (не всегда очень смертоносным, хотя порой достаточно капли, чтобы враг корчился в судорогах). Амулеты — дело обычное: осколок гоблинского клыка на шее для удачи, крысиный хвост, перевязанный красной нитью, чтобы свой не отрубили, или костосчка якобы эльфа с выцарапанными рунами — якобы отводящий стрелы. Трофейные уши врагов болтаются на поясе, показывая, кто тут самый крутой. Лоскут ткани с символом клана и веревка для связывания пленников висит на поясе.
А есть еще ведь один из зуберов — молодой, но талантливый колдун, да немного псоглавцев.