Охота в этом мирном, но не хоженом лесу, действительно стала развлечением. Непуганые звери не знали, насколько быстрой могла быть моя реакция, за которую мне приходилось расплачиваться ещё большим увеличением аппетита, и потому подпускали к себе довольно близко. Стоя по колено в ручейках, смотрел как любопытная рыба подплывает к мокрому меху на лапах и быстрыми ударами когтей выбрасывал её на берег, где выпотрошив, быстро её съедал. Несколько раз спугнул косуль, пока не научился подбираться к ним против ветра, чтобы не учуяли. Здесь помогал бросок меча, подранивший или убивающий добычу, после которого следовал быстрый рывок и следовал пир. Очень не хватало огня, на котором бы можно было приготовить пищу, и это стало ещё одной целью для поиска разумных. По ночам не мёрз, забравшись на какую-нибудь ветку повыше и потолще, на всякий случай, чтобы более умный и скрытный хищник не надумал мною перекусить.
Немного портили общее впечатление лишь стаи мелких кровососущих насекомых, от которых приходилось прятаться или в воде, или убегать подальше.
Моё путешествие шло отлично, пока я не увидел следы того, чего искал. Небольшая лесная тропинка, протоптанная в основном зверями, вывела меня на небольшую полянку, на которой стояла полусгнившая хибара. Кустарник пророс на крыше, и ветви молодого деревца высовывались через узенькое окошко. Тут мало что уцелело, так как остатки столов и стульев послужили в качестве розжига для костра. Здесь жили люди, наверняка. Это можно было судить не только по остаткам утвари, тем небольшим холмикам, которые показывали места их захоронения, а также по остаткам того же костра, в котором лежали фрагментарные останки нескольких человек. И, судя по всему, их не просто кремировали, а запекли, прожарили на костре, а потом тщательно погрызли косточки. Посмотрев на обгрызанную челюсть, заметил в размытой дождями золе что-то блестящее. Пошурудив, нашёл несколько маленьких жёлтеньких капелек. Видно тем, кто обгладал черепа, золото было не нужно. Больше ничего полезного здесь не было, всё мало-мальски полезное отсутствовало или было уничтожено.
И вот уже дальше, идя по заросшей дороге, видел вдоль неё следы пребывания человека. Кое-где встречались разбитые телеги, останки каменных домиков с провалившимися крышами, и даже остатки скульптур, разных по качеству и схематично изображающих бородатых стариков, с оружием и без. Я порой обходил такие развалины, но ничего полезного там не находил, а потому через какое-то время забросил это дело.
И ещё через какое-то время потребовалось чтобы выйти к местам, где меня встречали не россыпи старых костяков и заброшенные поля, а вполне обработанные наделы. Что там росло я понятие не имел, но было видно, что по крайней мере за всем этим краем уже присматривают: дорога становилась шире и натоптаннее, вдоль неё были выкопаны канавки для отвода воды, подмытые края укреплялись камнями. Вокруг было довольно много разных отпечатков — копыт животных, когтистых лап больших ящериц, стоп человека. Вот-вот уже должна была состояться встреча с местными обитателями. Чтобы выглядеть хоть немного более презентабельно, искупался в небольшом лесном ручейке и выстирал тот пояс с “висюльками”, что достался в пещере от мёртвого ящера. Приглаживая клочковатую серую шерсть, покрывающую уже не так уж сильно торчащие рёбра, я пытался выстроить в голове примерный разговор с аборигенами, кем бы они не оказались. На всякий случай оторвал с ближайшего дерева ветку с большими зелёными листьями, чтобы показать, что иду с миром.
Обмахиваясь этой веткой от очередной тучи мошкары, отправился далее в путь, чтобы уже ближе к концу дня выйти на несколько бревенчатых домишек, не слишком богато выглядящих. Возле них кто-то копошился, но из-за растительности и расстояния пока было не очень хорошо видно. Идя посередине дороги, я абсолютно не скрывался, резонно предполагая, что если буду красться вдоль канавы или по лесу, и за этим делом меня заметят, то вряд ли поверят в мои дружественные намерения. Меч сдвинул за спину, и нож аккуратно приладил там же, хоть это и было не очень надёжно из-за отсутствия под него ножен. Но в руках держать нож и ветку — это было бы весьма странно.
С каждым шагом я был всё ближе к ним. Уже было видно, что это люди. Детвора, играющая в грязи у дороги, заметила и меня. Что-то крича, они побежали шумной стайкой в дом, а к дороге стали выбегать взрослые, становясь плотной толпой, держа в руках разные инструменты. Постарался сделать свою морду приветливее, и замахал веткой, приветствуя их:
— Здравствуйте! Я с миром! Я не враг!
Они зашушукались между собой. Чем ближе я подходил, тем больше подробностей замечал. Серые длиннополые рубахи, босые ноги, худощавые настороженные лица, несколько топоров на на длинных рукоятях, деревянные вилы, небольшие луки.
— Мы можем помочь друг другу! — продолжал я кричать. Но с очередным шагом нож за поясом не удержался и упал мне под ноги. Не задумываясь, сразу его поднял. И только тут подумал, что наверное надо было просто продолжать идти дальше или остановиться. Так как на блеснувший клинок в моих руках они отреагировал однозначно — они дружно что-то закричали и в момент натянутые луки выпустили в меня несколько стрел. Расстояние было не слишком большим, но мне без труда удалось отклониться.
— Да вы ополоумели! Я же не нападал на вас! — пытался я до них достучаться. — Остановитесь! Мы ещё договоримся! Вот, я убираю всё! — хотел уже снять пояс с мечом, когда очередной жиденький залп из луков постарался меня достать. Удалось отклониться и от этих стрел. А сам пытался решить, что же делать, как поступить. И всё сходилось к тому, что вот с этими представителями человечества договориться мне не получиться. Решив, что надо учесть ошибки с следующими, начал отступать спиной к лесу, а потом просто рванул туда.
Вид моего хвоста как-то ещё больше раззадорил этих агрессивных пейзан. Видя, как их новый враг отступает, они с задорными криками толпой кинулись меня преследовать. Тут у меня уже не было возможности уследить за аборигенами, чем они и воспользовались, угодив пару раз стрелами в спину. Правда сильно они мне навредить не смогли, но кровь пустили. Шипя сквозь зубы и продираясь через ветви деревьев, проваливаясь в сгнившие брёвна, перепрыгивая ручейки и скользя по стенам оврагов, проскальзывая между валунами я всё же быстро отдалялся от них.
— Суки! Чтоб вас всех черви сожрали! — не мог остыть я, отдышавшись и пытаясь выдрать висящие на спине две стрелы. Наконец когтями удалось ухватиться за кончик оперения сперва одной стрелы, а затем и другой.
— Грёбаные дикари! — рассматривал костяные наконечники, и ощущая, как чешется спина, залитая кровью. А желудок вновь отзывался обострившимся сосущим чувством голода. Кровью от меня воняло знатно, как бы какая тварь не учуяла меня. Хоть я их пока за пару дней и не заметил, но ведь кто знает, что тут вообще водится.
И как в воду глядел. Затрещали ветки где-то в лесу и я, разозлённый, уже собирался кинуться на набегающих крестьян, уверенный что смогу нескольких (как минимум) раскидать и рвануть дальше, до того как они смогут меня толпой вилами затыкать. А навстречу мне из раздвигающихся зарослей молодых деревьев тихо вышла более чем метровая в ширину и полтора метра в высоту туша, заросшая длинным и на вид жёстким волосом, с торчащими по телу и на башке короткими костяными шипами и парочкой длинных кинжалообразных зубов, торчащих из нижней челюсти. Толстенький розовый пяточок, блестящий на солнце, активно двигался, нюхая воздух. А маленькие красноватые глазки смотрели на меня. И могу поклясться, они засветились от радости, когда он меня увидел.
— Ой-ё! — и не успеваю ничего сделать, как эта туша, взрыхлив копытами землю, наклонив свою остроклыковую голову, рванула ко мне. Если я и успел подумать, что такой туше вообще-то надо какое-то время, чтобы набрать скорость, то был неприятно удивлён, как он оказался быстр. И не ожидая такой прыти, немного растерялся, немного не успев уйти с линии его рывка. Одним из клыков он успел рвануть мне бок, оставив продолговатый разрез. Я, частично сбитый, упал не успев сгруппироваться, крепко ударившись головой. Но всё равно вскочил быстро, а этот клыкастик успел уже за моей спиной развернуться и вновь рвануть ко мне.
Сбежать? Мой рывок от него, но стук копыт с каждой секундой всё ближе и тело уже действует уже практически вне рассуждений в голове — прыжок на толстенное дерево, не дотягиваясь до довольно высоко торчащих веток и отталкиваясь в сторону, перепрыгивая зверя. Тот, набравший скорость, всей своей харей впечатался в дерево. От мощного удара дерево задрожало, а клыкастик сел на задницу, мотая своей башкой. Это дало мне время добежать и вскочить на большой валун, с неровными сторонами, возвышающийся на два с половиной — три метра над окружающей его почвой. Поглядел оттуда на зверя, вытаскивая меч. Сплюнул — нож валялся на том месте, где упал в первый раз.
А клыкастик, помотав своей башкой, и оглянувшись, приметил меня и не откладывая ничего на потом, вновь кинулся ко мне. И если я считал, что нахожусь в безопасности, то кабанчик-переросток так не считал. Не теряя разгона перед камнем, он, всхрапнув, прыгнул! Черная туша стремительно пролетала над успевшим упасть мной. Успел лишь выставить в его сторону меч, который от столкновения с тушей вырвало из моей хватки. Тряся отбитой кистью, повернулся к зверю, слушая его визг, надеясь, что нанёс достаточно сильную рану этой скотине. А тот, внизу крутился волчком вокруг меча, который взрезал ему шкуру на боку и застрял в слое жира. Покрутившись, он волочил его по земле рукоятью, беспокоя рану, но при этом цепляясь ею за корневища, камни, ветки и в конце концов клинок выскользнул из раны. И не сказать, что рана получилась серьёзная. По крайней мере, крови было не так много, как бы мне хотелось. А как было бы хорошо, подождать, пока он сдохнет от кровотечения. А с другой стороны, я сам сильнее с каждой минутой не становлюсь — рана от его клыков понемногу сочилась кровью, что там на спине с ранками от стрел вообще не видно, хотя и вряд ли что-то страшное.