Болотные водяные крысы, землеройки, мускусные крысы и кровожадные ласки, — все это опрометью побежало прочь. Немногие, очень немногие опоздали. Они не успели понять, что с ними случилось: большие ножи, выдвигаясь с быстротою молнии, срезывали траву у самой почти земли, подхватывая их и убивая в то же время.
Пронзительный крик смертоносной красной машины служил достаточным предупреждением. Когда болотная бурая крыса услышала его, она тотчас же шмыгнула на дно своей норы и улеглась там, дрожа всем телом. Подруга ее, которая, по всей вероятности, придерживалась совсем другого взгляда относительно безопасных мест, выскочила из норы и, пробравшись сквозь покрытые шипами ветки розовых кустов, прыгнула в воду и спряталась на противоположном берегу. Ножи крикливой машины скользнули почти над самым отверстием норы, и трепещущее сердце бурой крысы едва не разорвалось от ужаса. Они прошли мимо и двинулись дальше.
Когда стук машины затих вдали, на самом конце луга у плотины, бурая крыса пришла в себя и осмелилась выглянуть из норы. Она была поражена, увидя длинные кучи травы на земле, а в них — запутавшихся шмелей и кузнечиков, которые, обезумев от страха, старались освободиться.
Одаренная храбрым сердцем и умением пользоваться случаем, она выпрыгнула из норы и принялась хватать испуганных и беспомощных насекомых. Несколько минут охотилась она, не подвергаясь никакой опасности, так как красная машина вместе с людьми и лошадьми держала на приличном расстоянии ястребов и ворон. Но вот красная машина, доехав до плотины, повернула назад и двинулась в самую середину луга: крик ее становился все громче и громче, и бурая крыса поспешила обратно в нору.
Обитатели луга находились в страшной тревоге и ужасе все время, пока продолжался сенокос. Сначала они скрывались под скошенной травой, чувствуя себя до некоторой степени в безопасности, так как враги не могли видеть их там. Следующий день они провели в той же безопасности, скрываясь под длинными рядами сохнувшей травы, где все было полно кузнечиков и увядших головок клевера. Когда же все сено сгребли вместе и сложили из него бесчисленное множество копен, все они столпились под этим непрочным убежищем. Но на следующий же день очутились под жгучими лучами солнца, так как все копны увезли прочь на повозках.
Да, это был день ужасов для обитателей луга!.. Рыжий ирландский террьер, прибежавший вслед за косцами, бросался с громким лаем под эти копны и сотнями губил маленьких зверков. Зато бурая крыса и ее подруга жили покойно, оставаясь все время в норе и придерживаясь только ходов, которые они прорыли между корнями розовых кустов.
Когда сено убрали, для жителей лугов настало плохое время. Луга и нивы оказались совершенно обнаженными и днем открытыми для глаз ястребов и ворон, а ночью для сов — самых смертельных их врагов. Некоторые из них поселились на окраине плоскогорья, другие устроили колонии по берегам ручья; третьи, наконец, вернулись обратно к плотине на солончаке, где трава еще не созрела; остальные же преждевременно забрались под стога сена, доставив, таким образом, легкую добычу ласкам.
Через некоторое время короткая густая трава подняла свои головки над полем, готовясь ко второму сенокосу. Появились новые туннели, снова закипела жизнь и пошла своим обычным ходом среди массы визжавших и трещавших обитателей лугов. Тем не менее жизнь эта подверглась теперь еще большим опасностям; второй сенокос предназначался на корм рогатому скоту, и проницательные вороны сразу поняли, что их сильным клювам ничего не стоит проткнуть тонкие и не слишком плотные крыши туннелей.
Но вот выпал снег; густой и холодный снег, враг всех видов дичи и друг крысиного и мышиного рода. Снег, глубиною в семьдесят сантиметров, покрыл луга вплоть до самой воды, доставив обитателям возможность устраивать в нем самые удобные для себя туннели. Пищи у них было достаточно, — они могли прекрасно существовать, поедая питательные стебли трав и корней. И ни один враг не мог пробраться к ним, за исключением того времени, когда крысы выходили подышать свежим воздухом. Днем они скрывались среди голубоватого света туннелей, а ночью затевали игры на поверхности твердого снега. Вот тут-то и постигали их бедствия: ястреба улетели, правда, а вороны спали в это время; зато зимняя ночь оживлялась совами, лисицами и ласками, которые спускались с гор, чтобы утолить свой голод.
Самыми опасными врагами были совы — болотные совы, пугачи, карликовые совы, быстрые, проворные, как ястреба; и от времени до времени, ужас всех мелких зверьков — большие снежные совы севера, которых голод и буря гнали сюда с далеких ледяных пустынь. Приволье крыс на тускло освещенных равнинах прерывалась то-и-дело разнообразными трагедиями. Но память зверьков была коротка. Опасные развлечения продолжались так же беспечно, и пушистые батальоны редели с поразительной быстротой.
Зато наша бурая болотная крыса оставалась по-прежнему невредимой. Она в совершенстве сумела закрыть все входы и выходы своих туннелей, скрытых среди колючих стеблей розовых кустов, которые подымались над поверхностью снега. Семьи рождались одна за другой и вырастали в ее норе, выходя оттуда в лабиринт и образуя затем целые легионы. Первая подруга ее исчезла куда-то таинственным образом, и она никогда не могла узнать подробностей ее исчезновения. Место ее в норе было скоро занято другою. Но с бурой крысой ничего не случилось. Свои ночные пиршества она совершала обыкновенно в области розовых кустов и избегала таким образом совиных глаз и когтей.
Приближался уже конец зимы, когда с бурой крысой случилось самое ужасное из всех ее приключений.
Избегая, по своему обыкновению, игр на открытом снегу, она привыкла забавляться и отыскивать разнообразную пищу под снегом своего родимого куста. Она искусно плавала и ныряла, как и ее родственница, мускусная крыса, или давнишний враг ее — выдра; она проплывала под водой длинные пространства, отыскивала свежие корни водяных лилий, крошечные ракушки, водяных улиток, полуокоченевших жуков и разные виды личинок. Вода в речке поднялась высоко во время замерзания, а затем сжалась и отстала от своей ледяной крыши, и между льдом и водою получилось воздушное пространство. Бурая крыса прорыла себе туннель, который шел сюда от розовых кустов. Но и здесь, само собой разумеется, она должна была встретиться с опасностями.
Неподалеку жила большая выдра, любившая охотиться в этих скрытых и тускло освещенных пространствах, предпринимая долгие путешествия подо льдом. По природе своей она была своенравна и держалась далеко от других выдр; мудрая бурая крыса знала поэтому, что для нее не опасно в этих воздушных пространствах до тех пор, пока она будет внимательно следить за своим врагом.
Но опасность грозила ей, кроме того, со стороны большой щуки, которая жила в самом ручье и имела большое логовище в пруде, находившемся у стока воды в плотине. Бурая крыса видела ее всего только раз… Вдали она показалась ей длинной, прямой, серовато-зеленой… Но и этого было довольно, чтобы заставить ее опасаться. Под водой она никогда не забывала следить за этой шмыгающей во все стороны большой тенью.
И вот однажды, когда бурая крыса спешила домой после плавания вниз по речке, она была встревожена громким стуком на поверхности льда, немного пониже заднего входа в ее туннель. Кто-то пробивал топором отверстие во льду.
Бурая крыса со всей поспешностью, с какою только могла, поплыла обратно вниз по течению речки, и ей казалось, что стук от ударов топора, эхом разносившийся по льду и по воде, преследовал ее по пятам. Спрятавшись в одном из самых, скрытых уголков воздушного пространства, она ждала, когда прекратится стук. Затем с необыкновенной осторожностью и сердечным трепетом пустилась снова вверх по течению речки.
Приближаясь к дому, она увидела круглое пятно света на дне речки, которое проникало, очевидно, в отверстие на поверхности льда. В середине этого светлого пятна висел, медленно колыхаясь в воде, большой кусок жирной свинины. Бурая крыса не знала, что это свинина, но она понимала, что это нечто вкусное для еды. Осторожно подплыла она ближе с целью исследовать кусок. Не было, повидимому, никакой причины не полакомиться им. В ту самую минуту, когда она уже приготовилась к этому, сверху раздался снова тот же ужасный стук. Бурая крыса приняла это за предостережение и в паническом ужасе пустилась обратно вниз по речке.
Не прошло и нескольких минут, как стук прекратится, — и мужество снова вернулось к бурой крысе. Когда она вторично возвращалась домой с твердой решимостью испробовать соблазнительный таинственный кусок, она почувствовала дрожь в спине, вспомнив вдруг большую щуку, и оглянулась назад.
Да, это была она, большая щука, как тень, скользившая позади нее!
Бурая крыса была очень искусным пловцом. Она поплыла теперь так, как никогда еще не плавала, превратившись сразу в бурую полоску, с быстротою молнии рассекающую воду; в то время как она плыла, из-под ее меха выходил воздух крошечными пузырьками, которые подымались вверх и разбивались о ледяную крышу.
Но, как ни скоро плыла бурая крыса, щука плыла еще быстрее и постепенно нагоняла ее. В ту минуту, когда она проплыла мимо куска свинины, она поняла, что ей не перегнать щуки. Вход в ее нору, был еще очень далеко. Но она вспомнила крошечную воздушную комнату у самого берега. Ей не оставалось другого исхода. Комнатка эта была так мала, что вряд ли ей хватило бы там места, чтобы выбраться совсем из воды, подальше от челюстей своего врага, но выхода не было, — и она в отчаянии пустилась туда.
Не успела она повернуть в ту сторону, как видела уже вблизи себя длинное страшное очертание большой рыбы. Употребив последнее судорожное усилие, от которого едва не разорвалось ее сердце, крыса добралась до воздушной комнатки, поднялась наполовину из воды и в эту последнюю отчаянную минуту обернулась в страхе назад.
К великому удивлению своему, она не увидела щуки позади себя. Рыба находилась в трех-четырех футах от нее, в середине того света, который лился из отверстия во льду. Таинственный кусок свинины исчез, но бурая крыса не заметила этого. Все внимание ее было поглощено каким-то странным и ужасным превращением в щуке. Длинное серо-зеленое тело ее раскачивалось взад и вперед, то выходя из полосы света, то снова попадая в нее, но не удаляясь на далекое пространство от нее. Страшные челюсти судорожно двигались из стороны в сторону, и бурая крыса увидела между челюстями тонкую веревку, которая тянулась вверх и заходила за отверстие во льду. Еще минута, — и щука прыгнула прямо вверх, взволновав кругом себя воду, и исчезла.