— О том, что вижу, о том, как машиной управлять.
— А Клык с водителем о бабах говорили. Фиктивный брак у него. Откуда троглодит знает латинское слово «fictio»? Пилот санитарного вертолета тоже отметил в рапорте, что Клык латинские фразы произносил. Тогда это даже Оксану удивило. А откуда у местных пацанов знание геометрии и географии?
— Ни разу за ними такого не замечал.
— Вот именно! Уткнулся в свою стройку, больше ничего вокруг не видишь.
— Михаил Николаич, мать твою за ногу! Кто мне внушал, что главная задача — закрепиться на плацдарме, поселок поставить? Знакомить местных с плодами цивилизации. Трех месяцев не прошло — вот тебе поселок! Третий дом под крышу подводим! А аэродромный комплекс? А столовая? А вентиляция в хызе? А сота телефонная? А гараж для экскаватора? Они сами собой выросли?
— Приоритеты меняются, Платон. Время идет, приоритеты меняются. Да еще этот запрет на количество подселенцев. Откуда он взялся? У земных народов аналогов нет.
— Жамах говорила, что в их племени аналогичный закон тоже действует. У Степняков и айгуров — не знаю, не спрашивал.
— Выясни. Надо расширять плацдарм. Надо создавать опорные пункты у Заречных и Чубаров.
— Не спешил бы ты с этим, Михаил. Могут быть жертвы.
— Почему?
— Здесь — изолят. Со всех сторон горы. Там — постоянные стычки между племенами. Конкуренция за пищу, за охотничьи угодья. Оксана ведет очень большую работу по примирению племен. Но на это надо время. И та же самая пища. Дружба дружбой, но голод не тетка.
— Что ты предлагаешь?
— Я? Я геолог, а не социолог. Что я могу предложить? Очевидные вещи. Раздавать продукты нельзя — на шею сядут. Афганистан это хорошо показал. Денежной системы здесь нет. Не дозрели еще. Надо развивать животноводство и сельское хозяйство. Делать то, до чего бы они сами дошли естественным путем.
— Естественным путем они двадцать тысяч лет доходить будут. Ускорить надо.
— А я что — против? Но повторяю еще раз: На все меня не хватит. Мои люди как звери работают. А ты еще подставы строишь. Где я наших баб на ночь размещу?
— В первом доме. Ночью вы же не будете батареи вешать. А раскладушки я захватил.
— Гад ты, Михаил Николаич, хоть и начальник, — как-то обиженно заявил Платон. — Теперь вот что учти: Ни у Заречных, ни у Чубаров, ни у Степняков животноводством заниматься нельзя.
— А поподробнее?
— Жертвы будут. Они же все охотники. И очень любят на чужой земле дичь бить, пока никто не видит. Будут друг у друга скот воровать. А что у нас на Земле со скотокрадами делали?
Михаил выругался незнакомыми словами и надолго замолчал.
— Так что ты рекомендуешь? — спросил он наконец.
— Тут два варианта: Или искать изоляты вроде нашего, или объединить племена.
— Легко сказать — объединить… Ну объединим мы Заречных, Чубаров и Степняков. Так Айгуры скот воровать будут!
— Ты идею просил, я тебе дал. Дальше сам думай!
— Объединить… Есть в этой идее еще один нюанс… — задумался Михаил. — Считай, премию ты заработал!
Дальше разговор идет неинтересный. О бочках, о цементе, о лопатах и рукавицах.
— Давай еще раз прослушаем, — предлагает Ксапа, хватает мобилку и давит на кнопочки. Когда снова звучит речь, я виду не подаю, но поражен до глубины души. Мобильник повторяет беседу слово в слово. И с теми же интонациями! Даже щебет птиц запомнил и повторил. Нет, Ксапа не раз говорила, что он целый день разговоров запомнить может. Но чтоб так точно… Честно скажу, не ожидал!
— Что такое нюанс? — спрашивает Жамах, когда Ксапа гасит мобилку.
— Тонкое место, хитрость незаметная. Хотела бы я понять, что он задумал?
— А что тут понимать? — удивляется Жамах. — Если всех в одно общество собрать, чужаков не будет. Все пришлые вновь своими станут. Михаил сможет много охотников привести.
— Жамах, ты гений!!! — расцветает Ксапа.
— Гений — это как?
— Очень-очень-очень умная!
— Скажешь тоже, — смущается Жамах.
— Точно, умная! — подтверждаю я. — И охотница знатная.
Баб надо хвалить при каждом удобном случае. Им это нравится, а мне не трудно.
Вечером, когда мы, сидя в ваме Мудра, обсуждаем то, что услышали из мобилки Евражки, снаружи доносится:
— Тук-тук, есть кто дома? Блин, хоть бы рельсу повесили.
— Ната, ты что ли? — откликается Ксапа. — Заходи. Будь как дома, но не забывай, что в гостях.
Входит решительно настроенная Натка, а за ней — робкая Бэмби. Мудра, а особенно Старую Бэмби побаивается.
Ксапа усаживает гостей и представляет друг другу. Натка садится раскорякой, выпрямив спину и смешно растопырив коленки. У чудиков это называется «по турецки».
— Говори, женщина, мы тебя слушаем, — подбадриваю я Натку, так как мы с ней уже беседовали днем. Она бросает на меня быстрый взгляд, и я понимаю, что Натка боится.
— Вождь, моя говорить будет. Моя будет жить здесь! — выпаливает она и замолкает. Ксапа хихикает, сгибается и прячет лицо в коленях. Мудр удивленно смотрит на нее, на Натку, на меня.
— Женщина, что ударила мужчину, плохо говорит по-русски? — спрашивает почему-то меня.
— Днем хорошо говорила. Может, Сергей ее по голове стукнул, она слова забыла? — предполагаю я тоже на языке чудиков.
— Ната, моя твою ноу андестенд! Пущай твоя по-русски балакает, — выдает тарабарщину Ксапа.
— Да что вы издеваетесь? Никуда я отсюда не уеду, ясно? — зазвеневшим от обиды голосом почти выкрикивает Ната. — Что хотите со мной делайте, не уеду, и все!
— Мудр, не прогоняй, пожалуйста, Нату. Ей мужчина нужен. Серь'ожа сильный мужчина, он прокормит двух жен, — заступается за Натку Бэмби. От волнения она говорит это на языке степняков. Ровным голосом, сохраняя каменное выражение лица, чтоб не смеяться, я перевожу на русский. А про себя отмечаю, что девки Сергея уже поладили.
Ксапа больше не смеется, а повизгивает. Мудр из последних сил старается удержать серьезность на лице и смотрит куда-то поверх голов, в дымовое отверстие. Старая сердито качает головой и прикрывает лицо заячьей шкуркой, словно чихнуть хочет. Но по глазам видно, что улыбается. Жамах сверкает глазами и зажимает рот обеими ладошками.
— Вам смешно, да? Дурочку нашли? Вот хоть убейте, никуда не уеду! — возмущается Натка. Как говорит Ксапа, на грани истерики.
— Женщина Сергея говорит, что она глупая и хочет, чтоб мы ее убили, — перевожу я с русского на русский все с тем же каменным выражением лица.
— И съели! — выдавливает через смех Ксапа.
— Ну хватит, а? Что, клоуна давно не видели? Хотите, чтоб я перед вами на задних лапках бегала? Я буду бегать. И служить буду, и палку приносить. Что с меня еще требуется?
— Мудр, девка серьезно настроена, — говорит Ксапа на нашем языке. — Может, возьмем с испытательным сроком?
— Заносчивая больно, — с сомнением качает головой Мудр.
— Не приживется, домой отправим. Главное, на Медведева она шпионить не будет.
— Тебя не поймешь, женщина. То нельзя чужаков принимать, то сама за них просишь, — делает вид, что сомневается, Мудр.
Они еще долго спорят, потому как нельзя важные решения второпях принимать, но тут в вам Сергей врывается. Встревоженный, по лицу видно.
— Здравствуйте всем! Вождь, разговор есть.
— Присаживайся, говори, здесь все свои, — отвечает Мудр.
Не хочется Сергею при всех говорить, но делать нечего. Садится на свободное место, обнимает рукой за талию Бэмби. Натка сразу с другого бока к нему подсесть хочет, просит Ксапу подвинуться. Сергей и ее за талию обнимает.
— Вождь, мне нужно местное гражданство. Срочно. Иначе Медведев меня на Землю отзовет.
— Что тебе нужно? — удивляется Мудр.
— Чтоб мы его в общество приняли. Вроде этого, — Ксапа проводит пальцем по полоскам на щеках. — Тогда Медведев ему больше не сможет приказывать. Зато ты сможешь.
— Но мы не делаем полосок охотникам, — задумывается Мудр.
— Блин! И перепись еще не провели, — огорчается Ксапа. — Можно было бы задним числом в книги вписать… Кстати, Серый, чем ты так Медведева достал? Это из-за Наты?
— По совокупности. Нарушение предполетного графика отдыха, управление машиной лицами, не имеющими допуска к полетам, нарушение правил безопасности полетов. Полеты с перегрузом, полеты в темное время суток. В общем, все, что черные ящики накопили. Я же не знал, что они всю инфу после полета на нашу соту сбрасывают. Формально — не придраться. А по-существу, за аморалку.
— Ну ты и влип! Мудр, спасать нужно парня. Обряд какой придумать, что ли.
— Головача позвать надо, — решает Мудр. И посылает Евражку за Головачом.
Головач приходит сердитый. От женщины оторвали.
— Чего тут думать? — говорит. — Как мы девок в общество принимаем? Приводит парень девку, в эти, как их там? В жены берет. Так и здесь поступим. Дадим Сергею нашу девку, он сразу нашим станет. Я ему копье сделаю.
— Правильно! — радуется Ксапа. — В связи с изменившимся семейным положением… Подожди, у него три жены будет?
И опять хихикает, уткнувшись лицом в колени.
— Зачем мне три жены, — опешил Сергей. — А Бэмби недостаточно?
— Бэмби не наша. Ты же запретил полоски на щеках делать. Буратино, ты сам себе враг! — объясняет Ксапа.
— А сейчас можно? Я согласная, — восклицает Бэмби.
— План такой. Принимаем Бэмби в общество, женим молодых и принимаем в общество жениха по семейным обстоятельствам. Все согласны? — спрашивает Ксапа.
Обсуждаем, что значит «по семейным обстоятельствам». А так — почему бы не согласиться? Молодые давно среди нас живут. Ксапа посылает Евражку к Свете за шариковой авторучкой. Говорит, что татушку долго делать, сегодня полоски нарисуем, а завтра уже настоящие наколем. Медведев все равно местных обычаев не знает, для него и так сойдет.
Шариковая авторучка приходит вместе со Светой. А за Светой хвостом — несколько девок. Их, конечно, в вам не пускаем. И так столько народа, что сесть некуда.
Ксапа кладет Бэмби головой себе на колени, рядом Евражку «для образца» сажает. Чирикает авторучкой себе по ладошке и аккуратно рисует на щеках Бэмби по две полоски.