Слава вместе с нами волков пересчитал, машину проверил. Негде волку в грузовом вертолете спрятаться! Убежал, значит. Когда успел, почему никто не заметил?
— Ночью не мог. На ночь я машину закрывал, — говорит Слава.
Как назло, у айгуров ни одной мобилки нет. Не предупредить айгуров. Летим к Заречным встревоженные. Недобитый подранок может в стойбище такой шурум-бурум устроить, что мало не покажется. С охотником ему не справиться, но там же дети, бабы…
Быстро разгружаем пять туш у заречных и взлетаем. Даже поговорить некогда. Темнеть начинает, и небо тучами затягивает. Слава Летун первым летит, его машина всеми окнами светится. А мы — за ней. Умная у него машина. Неказистая, но умная. В любой темноте, любом тумане дорогу видит.
Посадочная площадка светом залита. Сбоку два вертолета стоят, и две авиетки. Середину нам оставили. Садимся.
— Я знаю, где последний волк! — кричит Платон. — Мы его съели! Припомните, сначала мы сели и добили подранков. Потом пересчитали. Потом Сергей поднял машину, с Медведевым говорил. А затем мы сели есть. Шкуру и недоеденную тушу айгурские охотники куда-то унесли, мы ее не сосчитали.
Правильно Ксапа говорит, словно камень с души упал.
И тут я слышу плач младенца. Оглядываюсь. Чубарка с грудничком прилетела с нами.
— Клык, она с нами поживет, пока язык не выучит, ладно? Недолго совсем, мы ведь скоро в хыз переселимся. Ты же не будешь ругаться?
Думаете, это Ксапа меня ОБРАБАТЫВАЕТ? Ошибаетесь. Жамах! С ума я сойду от своих женщин.
У моих женщин теперь есть занятие на две недели. Выделывают три волчьих шкуры. Для Фархай, Наты и Бэмби. Потом сошьют три дохи девушкам. Кому четвертая шкура досталась, я не знаю. Но череп одного из волков выпросил Фред-надзорщик. А какой-то чудик с Большой земли попросил целый скелет. Нам не жалко. Мясо срезали, а кости сложили в мешок и отдали Славе Летуну. Ранним утром он улетает в Круг. Парни поручили ему отчитаться перед Медведевым. А мы, все, кто к айгурам летал, пошли на склад за ножами, фляжками, топорами и прочими мелочами, что айгурам подарили. Жамах еще свою подругу привела. Ее, кстати, Зулан зовут. Тетя Глаша выдала ей теплый спальный мешок и полный комплект одежды и постельного белья. На нее и на ребенка.
Платон смеется, что результат нашей экспедиции — две души и одна вакансия. Ему смешно, а у меня в ваме разговоры только о том, как Олежек вырастет и возьмет себе в жены дочку Зулан. Детям еще года нет, а их уже поженить хотят. Жуть!
Вечером возвращается Слава Летун и рассказывает, что Медведев только кипятком от восторга не писает. На такой успех первой экспедиции он и надеяться не смел. Сергею и Платону вручает коробки с патронами, а Нате — большой ноутбук для переписи населения и старинный значок «Ворошиловский стрелок». Ната хихикает и прикалывает значок на грудь.
— На груди ее могучей одна медаль висела кучей — распевно произносит Сергей, за что тут же получает подзатыльник.
А еще Слава привез и раздал геологам, Ксапе, Нате и мне особые мобилки. Они совсем как старые, но с ШИФРАТОРОМ НА КАНАЛЕ. То есть, никто из надзорщиков не сможет подслушать, о чем я с Мишей по этой мобилке говорю.
— Есть подозрение насчет надзорщиков, — загадочно намекает он, и геологи понимающе кивают.
У вечернего костра Ксапа рассказывает обществу об экспедиции. Фархай и Платон поправляют и дополняют. Чтоб ко мне не приставали с расспросами, я взял Олежика, качаю тихонько. Он парень понятливый, молчит. Зато Жамах радостная, ко мне прижимается теплым боком.
На следующий день Ксапа долго говорит с Медведевым по мобилке. И все геологи говорят с Медведевым. Вечером Миша и мне звонит. Говорит, что Фред надзорщик доигрался, и завтра он хочет выгнать Фреда на родину. Спрашивает, не будет ли кто возражать? Хорошо бы подговорить ребят так, чтоб кто-то Фреда защищал. Тогда парню будет не так обидно. Иду советоваться с Жамах и Ксапой. Узнаю интересное — шабашники будут за Фреда, а девки и вдовы — в один голос против. Почему? Да потому что ПОМАТРОСИТ — И БРОСИТ. Так что я могу с чистой совестью защищать Фреда, мой голос ни на что не повлияет. Мудр уже предупрежден, и прислушается к голосу большинства.
Вечером Ксапа цепляет на голову повязку с фонариком. Зачем, думаю? Оказывается, чтоб детям сказки из книжки читать. Теперь ей проще. Не нужно самой выдумывать. Говорит, у Медведева целый отдел АДАПТИРУЕТ литературу для нас.
Зря этот разговор начал. Ксапа теперь требует, чтоб я тренировался читать, книжку подсовывает. «Золотой ключик или приключения Буратино». Хочет, чтоб подсказал, можно ли это детям читать?
Прилетает Медведев. И устраивает общее собрание чудиков. Надзорщиков тоже зовет. От наших приглашает меня, Мудра и Мудреныша. Жамах не приглашает, но она сама приходит. Попробуй не пустить, если у нее копье в руках! Так Медведеву и объясняю.
Собираемся в хызе, который называется Школа. Детей нет, у них выходной.
— На повестке всего один вопрос: нарушение сухого закона, — говорит Медведев. — Наш алкоголь попал в руки местному населению.
И делает знак Свете. Света идет к компу и включает кино. До сих пор я видел такое кино только на маленьком экране ноутбука, а у Светы экран как окно!
На экране я дарю ножи и фляжки шаману и вождю айгуров. Все правильно говорю и делаю, никто из них не обиделся. Потом объясняю, как кофе с коньяком пить. Тут Света гасит экран и зажигает свет.
— Что скажешь, Ксапа Давидовна? — спрашивает Медведев.
Ксапа чинно сидит на стуле, водит пальчиком по ладошке. Придуривается, я же ее знаю.
— Я нечаянно. Больше не повторится… А он шаман, он настойки из мухоморов пьет. Это позабористее любого коньяка.
Геологи от хохота только что на пол не падают.
— Сохранить полтора года фляжку коньяка ты не могла. Кто передал тебе коньяк?
— Не скажу… — обиженно так.
— Эх, Ксапа Давидовна, пользуешься ты моей добротой. Хорошо, отдай бутылку, и будем считать, что проехали.
— Миша, ты сказал! — Ксапа сразу веселеет, вскакивает и убегает за дверь.
— И что теперь? — спрашивает Платон.
— А ничего, — хмурится Медведев. — Что я могу ей сделать? У нее местное гражданство на обеих щеках прописано. Это она может меня парой слов на Большую землю отправить.
Возвращается Ксапа. В руках — стеклянная бутылка, наполовину заполненная темной жидкостью. Ксапа усердно протирает бутылку тряпочкой.
— Выльешь? — протягивает бутылку Медведеву. Тот открывает пакет с ручками, и Ксапа опускает в него бутылку.
— Выпью в новый год за твое здоровье. Живи долго. Собрание закрыто.
И уходит.
— Легко отделались, — говорит Платон. — Никто ничего добавить не хочет? Тогда расходимся.
По дороге к ваму меня с Ксапой перехватывает Ната.
— Ксапа Давидовна, тебе Фред бутылку презентовал?
— Да, он.
— И мне. И еще черт знает, скольким парням. Клык, ты не верил, что он враг. Теперь убедился?
Печенкой чувствую, добром этот разговор не кончится. Но в чем суть, не понимаю.
— Натусик, с этого места поподробнее, — подает голос Ксапа.
— Он всем русским коньяк дарит. Как бы, мы с Большой земли, нам можно, мы привычные. Сухой закон введен из-за местных, им нельзя. И ждет, гад, когда этот коньяк всплывет у местных. Ведь если раздать сотню бутылок, хоть одна, пусть пустая, пусть случайно, но попадет не в те руки. Вот тогда надзорщики устроят грандиозный скандал. Мол, русские спаивают аборигенов. Полетят головы. Клык, ты в эти разборки лучше не встревай, это провокация и политика. Мы сами разберемся.
Ксапа фыркает.
— Ты-то хорошо знаешь, что делать?
— А тебя разве Медведев не инструктировал? Сейчас ситуация работает на нас. Прикидываемся шлангами, сидим в первом ряду, грызем попкорн. И смотрим, как Безопасность имеет надзорщиков во все отверстия.
— Миша мне то же самое сказал, только не так образно, — хихикает Ксапа. — Кстати, это он велел отпечатки пальцев с бутылки стереть. Мол, мы, русские, тупые как валенки, ничего не поняли, друзей не сдаем.
И улыбаются обе, счастливые и довольные. Коварные существа — женщины, ох, коварные! Что-то завтра будет…
Прилетает незнакомый вертолет. Красивый! Голубой, с белой полосой вдоль борта. Похож на грузовые, но окна большие, а внутри рядами кресла стоят. Много! И народа на нем много прилетело. По одежкам вижу, что из чудиков половина русские, а половина надзорщики в синей форме. Медведев первым выходит, представляет Мудру незнакомых чудиков. Когда все вышли, громко, для всего общества, говорит на нашем языке:
— Один мужчина из наших, что живут среди вас, нарушает наш закон. Мы собрались здесь чтоб решить его судьбу. По нашим правилам он обязан вернуться на Большую землю. Но может случиться так, что он захочет остаться жить с вами, и вы захотите принять его в свое общество. Тогда, с вашего разрешения, он останется жить с вами. Навсегда! Я сказал.
Плохо говорит Медведев на нашем языке. Многие слова неправильно произносит. Но все его поняли.
— Нас много, а погода холодная. Ветер дует, слова уносит. Идем в хыз, сядем у камина и обсудим наши ПРОБЛЕМЫ, — говорит Мудр.
Заходим в хыз, зажигаем свет. Ксапа, Хвост, Верный глаз и Толик занимаются камином. Укладывают дрова, Толик поливает их чем-то, Ксапа щелкает зажигалкой — и дрова вспыхивают. Но в хызе холодно, давно никто не жил. Камин холодный, дымоход холодный, тяга плохая, и камин дымит. Пока не прогрелся, ведем гостей вглубь пещеры, хвастаемся залом с колоннами. Медведев говорит, что по какой-то европейской конвенции энергообеспечение домов частично должно использовать природные и возобновляемые источники. Поэтому аккумуляторы частично запитываются от солнечных батарей.
— А дрова в камине — возобновляемый источник, — поддакивает Питер, и все смеются. Тем временем камин разгорается, и мы возвращаемся в старую пещеру. Ксапа и Старая рассаживают гостей в первом ряду. Медведев выходит на место рассказчика, но не садится, а говорит стоя.