Четвертого до них дошли далекие отзвуки какой-то стычки с применением автоматического оружия, гранатометов и минометов. Никто не знал, кто с кем дерется: в Карпатах с одинаковой вероятностью можно было встретить вооруженных представителей дюжины с лишним наций, на Валашской Низменности и в Бессарабии оперировало еще и стамбульское отделение Армии Пророка, иногда заходя довольно далеко на север. Это был регион, имеющий стратегическое значение для каждой из сторон, ибо, не говоря уже о простых экономических условиях, северо-западное побережье Черного Моря было один громадным рынком торговцев войной, не говоря уже о Стамбуле... Стамбул восстановил свою позицию, что была у него тысячу лет назад: в этом нео-Константинополе сходились все контуры нервной системы ЕВЗ, именно там помещался ее мозг.
Теперь они передвигались намного быстрее, то ли потому, что им уже не грозила встреча с наземным патрулем Красной Армии, то ли, принимая во внимание обширные знакомства проводников Айена с АСП: несколько раз их подвозили, один же раз они даже воспользовались услугой пилота захваченного вертолета и за раз перемахнули километров на двести; пилот этот был голландцем, наемником, работавшим для Украинского Фронта, с которым Чернышевский временно заключил перемирие, и тут уже Смит выступал в качестве переводчика, потому что разговаривали на английском. Правда, следует признать, что сам полет хорошенько подергал им нервы: они летели над самыми верхушками деревьев, над горными склонами, снежные пятна убегали в нескольких метрах от шасси машины, к тому же их дергал из стороны в сторону очень сильный здесь ветер - только выхода никакого не было, вся округа была накрыта довольно плотным зонтиком русских радаров. Небо никогда не принадлежало мятежникам; здесь безраздельно царствовали самолеты пограничных стран. Маркировка вертолета, на котором они летели, идентифицирующая его как собственность Македонских Вооруженных Сил, была едва-едва заляпана серой краской: голландец переправлял его куда-то на продажу, потому что у украинцев просто-напросто не хватало электронных запчастей, необходимых для удержания машины в достаточно нормальном состоянии в течение долгого времени.
Информация, выхватываемая Айеном из сетевых сообщений, не вносила ничего нового, чаще всего же вообще противоречила сама себе. Пошли сплетни о скорой перетасовке в кремлевском руководстве: Крепкин показался в чьей-то компании, а в чьей-то не показался; на параде рядом с ним стояли в таком-то и таком-то порядке; Гумов идет в гору, Посмертцев - наоборот - спадает. На Уолл-Стрит очередная паника. Два самых крупных китайских консорциума не захотели делать инвестиции в нефть. Готовится еще одна таможенная война с Соединенным Королевством - вновь повысятся таможенные пошлины на колониальные товары. В бассейне Амазонки продолжается традиционная резня; та же самая обычная резня в Южной Африке, недобитые остатки белых вымирают в концлагерях победившего племени Эксхоса. Ураганы на юге Штатов, землетрясения в Азии, наводнения в Индии и засуха в северной Африке - и вообще, одни только будничные, надоевшие всем сенсации, короче, Апокалипсис в рассрочку.
Десятого мая пришлось остановиться на день, потому что Анджей страдал жесточайшей дизентерией, видимо слопал какую-то гадость, хотя, что это могло быть - они понятия не имели, потому что все ели одно и то же. Они встали лагерем в тесном гроте скалистого склона, резко опадающего к югу. Вечером, когда Ян заснул, Смиту впервые удалось вытянуть из Михала нечто более конкретное о Ксаврасе Выжрыне.
- Хочешь правдивых историй? Правдивых. Ладно, правдивая имеется такая. Мы держали ту русскую деревушку, помнишь, девяносто четвертый год, тогда с нами был Варда, но то, что он тогда снял, то, что вы видали в своих телевизорах - это правдой не было; Ксаврас держал его на очень коротком поводке. Не было там никакого снаряда из русского миномета, это сам Ксаврас приказал бросить в детский сад несколько противопехотных гранат. Видишь ли, он прекрасно знает, что русским никто уже не поверит, даже если бы они предоставили кучу снимков - и не такие фальшивки уже запускали; люди уже ко всему привыкли. Правда, если подумать логически, у Выжрына не было никакой выгоды убивать детей.
- Тогда зачем?
- А в чем заключается сила террора? Мы воздействуем не на страх правящих, а на страх простого народа: они прекрасно знают, что Посмертцеву на все наплевать, не мигнув глазом, он отдаст приказ бомбардировать всю деревню, если, благодаря этому, прикончит несколько наших. Вот и Ксаврасу нужны подобные картинки, ему нужна кровь невинных детей русского народа - для русских матерей, для отцов и матерей на всем свете. Если бы Россия была той страной, в которой действует демократия, у нас уже давно была бы независимая Польша, потому что при голосовании никто не станет поддерживать убийц собственных внуков.
- Но ведь Россия не такая. Тогда почему же?
- Ради ненависти. Нас только боятся, а вот Кремль и боятся, и ненавидят. Неужто тебе кажется, что нам удавалось бы так свободно действовать в глубине России, если бы все эти простые люди послушно выполняли все приказы Москвы, если бы время от времени не прикрывали глаза? Труднее всего крошить монолит.
- И поэтому вы убиваете их детей?
- Да. Когда выпадает оказия, ею следует пользоваться.
После этого разговора Смит вышел из грота. Звезды светили очень ясно. Туч не было. Горы стояли молчаливые, достигающие небес, красивые настолько - что сжимало горло. Не хватало Луны, она восходила поздно ночью, но и так было светло. Из расположенного ниже леса исходил таинственный шепот, это только деревья и ветер, ветер и деревья. Завыл волк. Смит вздрогнул. Глушь. Он был уверен, то уверенностью, что рождается из каких-то иррациональных посылок, что никакой самолет-истребитель не пересечет сейчас звездного небосклона, никакой вертолет не замаячит своей тяжелой тушей над этим лесом. Не сейчас, не теперь. На самом краю тенистого силуэта горы - щербатый клык руин замка. Одинокая башня, страж прошлого. А там, до самого края ночи - неизмеримые пространства, смертельно искушающие одним только своим существованием. Он стоял так долго, что ему начало казаться, будто он и вправду слышит их дыхание: медленное, глубокое и шелестящее. Кссаааааврааааас, Ксааааааааавраааааа...
nnn
Через неделю после того, как они спустились с гор и свернули на восток, Михал оставил их почти что на целые сутки. По недомолвкам и умолчаниям оставшейся пары Смит сделал вывод, что Ксаврас уже близок. Утром они встретились с еще одной небольшой группой выжрыновцев: пятеро мужчин с носилками, на которых несли какого-то старика. Остановились переговорить. Айен слушал внимательно; все сильнее и сильнее росла в нем уверенность в близости Неуловимого.
Двадцать первого вступили в густой лес. Михал вытащил откуда-то коротковолновую радиостанцию и на ходу разговаривал через нее - ясное дело, по-русски. Связь до сих пор оставалась для АСП серьезной проблемой, любой сигнал приличной мощности мог привлечь на легкомысленных выжрыновцев вражеские бомбардировщики; вынужденная осторожность привела к ограничению сообщений посредством радиоволн только лишь на малых расстояниях, использованию передатчиков только лишь малой мощности, хотя иногда рельеф местности позволял и большее.
Было восемь часов утра.
- Так что? - спросил Смит идущего рядом Яна, потому что на сей раз в разведку ушел Анджей. - Сегодня?
Ян кивнул.
Тем временем, лес был самым обыкновенным; густой подлесок мешал идти, кроны деревьев - уже совсем зеленых, заслоняли солнечные лучи, но и так было тепло, день, похоже, будет жарким; пот стекал по спине Айена - он снял куртку и свитер и остался в одной майке. Во все горло пели птицы. Михал, опередивший Смита метров на десять, смеялся в микрофон радиостанции.
Из-за дерева на мгновение показался высокий бородатый тип, держащий в руке влод с двойным рожком; Михал кивнул ему. Мужик сплюнул, сунул в рот два пальца и свистнул. Ян на это скорчил мину и выразительно постучал пальцем по виску. Мужик ответил непристойным жестом и вновь скрылся в зеленке.
Появилось нечто вроде тропинки. Они свернули на нее. Местность начала снижаться, сделалось посветлее, потому что деревья росли здесь пореже, между их стволами была видна расположенная ниже местность - они спускались в долину.
Дорогу им загородил какой-то лилипут с мокрой головой; Михал на мгновение приостановился, тихо обменялся парой слов - коротышка в этот момент вытирал волосы серой тряпкой.
И вдруг все замерли. Дезориентированный Смит разглядывался по сторонам, глянул на застывшего на половине шага Яна, который скривил голову, как бы прислушиваясь к чему-то. Но повсюду царила самая обыкновенная лесная полутишина; ничего особого Смит не слышал.
- Бляха-муха... - шепнул коротышка и сломя голову бросился вниз по тропе.
- В лес! - заорал Михал, поспешно исполняя собственный же приказ.
Ян потянул американца за собой.
- Что... - начал было тот, но больше не произнес ни слова, потому что на них свалилось небо.
Смит лежал на сырой земле, под папоротниками, ничего не видя - впрочем, глаза у него и так были плотно закрыты. Земля под ним тряслась, словно от несинхронизированных вулканических извержений; если бы он поднял голову и веки, то увидал бы колышащиеся деревья - пока же что слышал их грозный треск. Но и его он слышал как-то невыразительно, потому что уши были заткнуты грохотом, настолько сильным, что доставляющим боль, шедшим через лес со всех сторон нарастающими, тяжелыми волнами. Человек не в состоянии представить подобной напряженности звука, пока сам ее не испытает - все самые реалистические образы стихийных бедствий, громадных катастроф и битв, представляемые в кинотеатрах с самыми искусными системами усиления звука, что образуют для зрителя самые настоящие стены звука, все они будто плюшевая игрушка по сравнению с живым тигром. Звук может довести до безумия, от него свербит кожа, раскалывается голова, рассыпается нервная система; Смит орал так, что лопались голосовые связки, и даже не знал об этом; он панически вонзал искривленные словно когти пальцы в мягкую лесную подстилку и даже не чувствовал этого. На него свалилась полутораметровая ветка - Смит практически не отметил этого. Весь мир сотрясался в смертельных конвульсиях, а он вместе с ним. Время растянулось до бесконечности, вечность помещалась в малейших отрезках секунд - этот ужас будет длиться вечно, от него нет н