Сколько времени они уже провели в измененном состоянии? Сутки? Несколько дней? И до сих пор живы — без еды, без воды. Хорошо же «дыхание» постаралось над ними, сделав из обычных работяг сверхлюдей, не требовавших ни пищи, ни отдыха.
Нет, все же прошло чуть меньше недели: пары дней слишком мало, но и недели многовато, иначе Симбирский уже успел бы организовать вторую экспедицию — он не любил терять времени попусту.
Нас пока не заметили. Мы спрятались за выступом, по очереди выглядывая оттуда, чтобы оценить ситуацию.
Все вокруг было залито кровью. Осмотрев участок, я увидел, что далеко не все работяги превратились в «измененных», как я стал их называть, были и те, кто оказался жертвой этого превращения. Оторванные конечности, полувыпотрошенные тела, головы с выкатившимися глазами — все это валялось тут же вдоль рельс, и меня чуть не стошнило от омерзительного зрелища. Здесь недавно убивали, и смерть бедняг была тяжелой.
Я жестами показал Джо, что нужно возвращаться за подмогой, но он покачал головой. Из-за противогаза я плохо разбирал слова, но все же догадался: отступать Джо не собирается и намерен отыскать источник «дыхания». И только тогда, имея на руках полный расклад ситуации, он планировал вернуться в чистую от заразы зону.
Подумав, я согласился. Пока мы владеем лишь частью информации. Да, мы обнаружили измененных — получается, нашли пропавших, но не определили, что именно поменяло их сущности. Выполнили ровно половину работы, но источник заразы — это очень важно! Сумеем мы его отыскать, а еще лучше ликвидировать — и мы сумеем остановить его распространение.
Вернись мы сейчас, Симбирский не принял бы этого, хотя я и предупреждал его, что, мол, воевать — это дело других, но ситуации бывают разными, и я уверен, он настойчиво предложил бы прогуляться под землю еще раз.
Чертовы бандиты, свяжешься с ними раз, и все, увяз по уши!
Придется себя утешить мыслью, что, явись я сюда по своей воле, назад бы не пошел, не выяснив все до конца. И Джо в любом случае не собирается возвращаться, а вдвоем все же веселее…
Осталось только без боя миновать изменившихся. Но как? Следовать параллельными туннелями, нижними тропами, а потом вернуться на нужный уровень или спуститься еще ниже, в самые глухие туннели, и зайти с обратной стороны опасной зоны? Но как далеко она простирается, мы с Джо не знали, может быть, за следующим изгибом туннеля нас ожидает разгадка.
Джо хорошо здесь ориентировался, но и он застыл в сомнении, обдумывая ситуацию.
Пол под ногами внезапно покачнулся, со стен посыпались мелкие камни, поднялся столб пыли — землетрясение? В Фридрихсграде? Сроду у нас ничего подобного не наблюдалось.
Джо сильно дернул меня за рукав, призывая следовать за ним, и мы, пользуясь поднявшейся пылью как прикрытием от случайных взоров, перебежали вперед метров на десять — пятнадцать. Едва успели спрятаться в очередном боковом закутке, как пыль улеглась.
Изменившиеся были совсем рядом, я мог разглядеть все детали их облика, каждую морщинку, каждый волосок, и пустые белесые глаза мертвецов.
Я наблюдал за ними не слишком долго, но кое-какие выводы сделать уже смог.
Сероглазых здесь не было, а белоглазые, как я понял, сами по себе достаточно инертны и, если их не провоцировать, способны часами топтаться на месте.
Я вдруг понял, что не видел их глаз, освещение не позволяло, но чувствовал изменившихся и легко отделил бы белоглазых от сероглазых.
Но и белоглазые представляли собой большую опасность — я прочувствовал это в полной мере, борясь с Кокером, а целая группа таких людей способна обратить в панику целый квартал, да что там — весь город. Неизвестно, сколько всего изменившихся бродит сейчас по туннелям. Сотня? А если больше? И что, если зараза передается не только по воздуху? Или же это не зараза, а всего лишь действие газа — пройдет время и люди вновь вернутся к прежнему состоянию?
Кажется, мы столкнулись с невероятно опасной для столицы ситуацией — кризисом высочайшего уровня. И никто, кроме нас с Джо, об этом пока не знает — иначе войска и полицейские подразделения уже давно перекрыли бы все подходы к платформе, перегородили бы туннель и выставили пулеметы, безжалостно уничтожая любого пришедшего из глубин, дабы не дать возможности заразе распространиться дальше.
А это как раз не сделано, либо наверх доложить не успели, либо некому было докладывать. Вон один из изменившихся слоняется в форме инженера, и неподалеку еще один — явно начальство. Пришли с проверкой и сами попали под удар «дыхания».
Но посты сверху все же выставили и кое-какие дальние подходы завалили, получается, кто-то заволновался и отдал нужный приказ, но его власти хватило лишь на то, чтобы сделать этот минимум и отослать прочь оставшихся рабочих, а к вышестоящему руководству этот человек, очевидно, доступа не имел. Какой-нибудь помощник инженера или стажер, сумевший понять, что под землей стало опасно. Теперь же бедолага ищет пути достучаться до городского начальства, поднимает все знакомства — я бы так и делал на его месте, — и рано или поздно дело дойдет до императорской канцелярии, и тогда сюда направят проверку, а потом войска для оцепления.
Хотелось бы убраться восвояси до того момента, как это случится. Стрелять будут всех без разбору. У паники глаза велики.
Пока же полиция доберется до места и начнет действовать по инструкции, времени пройдет достаточно.
И все же столько дней и никакой реакции — похоже на диверсию.
А может, о происходящем под землей императору известно лучше меня, и все это — секретный план одного из императорских тайных делопроизводств, и мы попросту лезем не в свое дело.
Тут не угадаешь, приходится положиться на случайность. Но случайность, помноженная на вероятность, — это уже закономерность.
Моя жизнь претерпела резкие изменения. Давненько я не испытывал подобного чувства, этой сильнейшей эмоции, когда ты находишься в центре событий, способных изменить мир вокруг, и принимаешь в них непосредственное участие. Когда ты решаешь судьбы мира. Ты сам, исходя из своего жизненного опыта, своих правил жизни, своей личной смелости. Ты принимаешь ответственность на себя. И каков бы ни был исход — виноват в нем только ты. Это невероятное состояние — знать, что от тебя зависят миллионы людей. Недаром из большой политики никто не уходит по собственному желанию. Суррогата абсолютной власти не существует.
Хотя я человек маленький. Мое дело повиноваться и стрелять. А не думу думать.
Остужая себе подобным образом, я все же готовился к действию. Джо явно замышлял прорыв. Я же не верил, что грубая атака удастся.
Но Джо оказался умнее. Он дождался, пока пол вновь заходил ходуном, как и в первый раз, и пыль опять закрыла нас от взоров измененных. И только тогда контрабандист схватил меня за руку и потащил вперед. Главное, не споткнуться. Пылевая завеса продержится две-три минуты, мы должны успеть миновать группу.
Мы прошли совсем рядом с одним из измененных. Казалось, еще пара сантиметров, и я коснусь его одежды. Я даже слышал тяжелое, прерывистое дыхание существа, еще недавно бывшего человеком.
Он не почуял нас. Не знаю, заметил ли он вообще движение рядом с собой или просто принял нас за других измененных. Но мы прошли опасный участок до того момента, как пыль улеглась.
Джо махнул рукой, приглашая следовать за ним и дальше. Я не имел возражений.
Дышать через респиратор было сложно, и я поднял маску на лоб, надеясь на свой иммунитет. Джо не рисковал, упорно шествуя в противогазе.
Через некоторое время третье землетрясение, на этот раз чуть более сильное, едва не сбило меня с ног, а один из камней, упавших сверху, разбил мне голову. Кровь закапала на рельсы, и остановить ее я не мог.
— Оно где-то рядом, — едва услышал я голос Джо, приглушенный противогазом. — Держись, Бреннер!
Что подразумевал контрабандист под понятием «оно», я так и не понял. Наверное, он и сам не смог бы сформулировать свои предположения. А реальность, как обычно, оказалась куда проще и банальнее любых фантазий.
Еще полкилометра пути, и мы достигли цели.
Впереди зиял провал. Не просто яма, вырытая рабочими, нет — именно провал, огромная, почти идеально круглая дыра прямо посреди рельс, чьи оплавленные края перемешались с землей, деревом и щебнем. Диаметр провала составлял шагов пять — слишком много для одиночного случайного взрыва. Да и не похожа была эта дыра на последствия взрыва. Ударной волной разметало бы и все вокруг, но чуть справа на смежных рельсах стояла вагонетка, совершенно новая, еще сверкающая и ничуть не поврежденная. Значит, взрыва не было.
Что же было?
Очевидно, это самое первое мое предположение — произошел некий выброс из самых недр земли. Как если бы дремавший вулкан начал просыпаться и лава искала бы пути наружу, и один из путей прорыва оказался именно здесь, в этой точке. Но никто никогда не слышал, чтобы на месте Фридрихсграда существовал вулкан. Да и следов лавы вокруг не было.
Итак, мы имеем выброс, оплавивший края рельс. Сама же дыра-провал изнутри была также оплавлена до твердой корки. Она поднималась под углом к поверхности, так что даже с нашей позиции можно было заглянуть внутрь и посмотреть, куда она вела. Вот только видно было всего на несколько шагов, а дальше сплошная тьма.
Вокруг провала бродили остальные пропавшие рабочие — еще с полсотни, да несколько людей, одетых в обычные костюмы. Наверняка среди них имелись и люди Симбирского. Но и трупов вокруг хватало. Все те же чудовищные, просто животные повреждения — оторванные руки, ноги, головы, тянущиеся по полу кишки…
Некоторые изменившиеся забрели в провал — поверхность боковых стен оказалась шероховатой, а угол наклона — достаточно большим, чтобы не скользить и твердо стоять на ногах.
— Вот она, дьявольская дыра! — еле слышно донеслись до меня слова Джо. Сквозь слегка запотевшие круглые стекла противогаза я увидел широко распахнутые глаза контрабандиста. Теперь я слышал его вполне отчетливо, хотя еще совсем недавно не мог разобрать ни слова. — Зло пришло отсюда! Мы должны закупорить этот ход. Иначе зло придет в город, и тогда всем конец!