Погибни они все разом, и империи конец, все службы будут дезориентированы, в стране начнется хаос и анархия.
Именно поэтому их и собрали сегодня всех вместе в этом зале, чтобы уничтожить единым махом. Но понимал ли император, что происходит? Или подселенец, живущий в нем, набрал силу и захватил его волю?
Даже Белла сбавила шаг, а потом и вовсе остановилась. Ей, бывшей актрисе, женщине низкой профессии, тяжело приходилось добывать свой авторитет, она все еще слегка терялась в столь высоком кругу. Поэтому я не стал тянуть и заговорил твердым и уверенным тоном, не допускающим пререканий:
— Добрый день, господа! Прошу извинить нас за вторжение. Поверьте, дело не терпит отлагательств!
Умный человек тем и отличается от глупца, что никогда не делает скоропалительных суждений, не удосужившись для начала разобраться в происходящем. Ни один из находящихся в этой комнате, включая императора, не показал свое недовольство или раздражение. Ни один не нахмурил брови, не скривил скептически губы. Напротив, все с искренним интересом и любопытством чуть подались вперед, чтобы лучше слышать.
— Для тех, кто еще незнаком с этим человеком, представлю. Это Кирилл Бенедиктович Бреннер, частный сыщик, — негромко сообщил собравшимся мое имя император Руссо-Пруссии. — Время от времени он оказывает империи весьма ценные услуги. И если он осмелился прийти сюда в такой момент в подобной компании, уверен, дело того стоит.
После такой весьма лестной рекомендации интерес к моей персоне резко усилился.
— Прошу арестовать этих троих! — сказал я, обращаясь одновременно и к императору, и к виконту Гроссу с его людьми, указывая при этом на застывших посреди зала Отто, Бредински и девушку.
Виконт, во все глаза глядевший на императора, дождался его легкого кивка и тут же бросился выполнять приказ, призывая риттеров следовать за ним.
Но тут Бредински, мой учитель и наставник, тонкий и умный человек, патриот, философ и мыслитель, резко вздернул руку вверх и страшным, не своим голосом заорал:
— Всем стоять! У меня бомба! Еще шаг, и взрываю!
В руке он держал механическую коробочку с одним-единственным переключателем. Большой палец, лежащий поверх коробочки, слегка дрожал. Я помнил Анатолия Геннадьевича совсем другим — уравновешенным и бесстрашным, всегда просчитывающим каждый свой шаг на несколько ходов вперед. Сейчас же передо мной стоял человек совсем иного типа. Он сильно изменился за прошедшие годы, теперь я это видел. От прежнего Бредински мало что осталось. Удивительно, каким образом он вел заокеанскую агентуру столь долгий срок и почему его не заменили прежде.
Надо отдать должное присутствующим, и эти слова террориста не вызвали ни паники, ни переполоха. Властители империи просто приняли их к сведению, сделав собственные выводы, а Костас остановил риттеров легким жестом руки.
— Интересная ситуация. Кажется, я не ошибся и господин Бреннер пришел, как ему свойственно, весьма кстати. Что у нас тут происходит, Кирилл Бенедиктович, покушение?
— Совершенно верно. — Я демонстративно держал руки на виду, не давая ни малейшего повода для подозрений. — Константин Платонович, позвольте узнать, что делают эти трое здесь и сейчас?
— Господин Бредински — наш давний агент. Может, вы этого не знаете, но он честно служил нам многие годы. И я не мог не принять его по его же просьбе, предполагая, что только крайне важное дело заставило его бросить свой пост и приехать столь срочно в Фридрихсград.
— А знаете ли вы вот этого господина, что стоит слева от него? Это мой родной дядя, Отто Бреннер, многие годы находящийся во всеимперском розыске за торговлю государственными секретами. К сожалению, даму с ними я не знаю.
— Отто Бреннер? — удивился Костас. — Я помню это имя. В свое время мой отец часто упоминал его, не жалея сочных эпитетов. Кажется, именно он похитил чертежи некоего экспериментального аппарата, способного коренным образом изменить расклад сил на морях…
— Совершенно верно, аппарат для подводных перемещений, — подтвердил я, — и пытался продать чертежи бриттам, да только те не купили, и дядя остался с носом.
— Все было не совсем так, — заговорил взволнованно Отто, но император перебил его:
— Вашу версию мы выслушаем позже. Для начала нужно решить проблему с бомбой. Господин Бредински, что вы требуете?
Всю троицу террористов держали под дулами десятка револьверов и ружей, но я боялся, что, даже умерев, Бредински успеет нажать на переключатель, и тогда жертв не избежать.
— Я ничего не требую. Просто в очередной раз убеждаюсь, что самую важную работу всегда необходимо выполнять лично, ведь лучше и правильней, чем ты сам, ее никто не сделает.
Вот теперь я узнавал спокойный и размеренный голос Анатолия, от истерики не осталось и следа, да и была ли она на самом деле, эта истерика, или он просто привлекал к себе внимание таким способом.
— Вы взорвете бомбу в любом случае? — правильно понял его Костас.
— Несомненно, — кивнул Бредински. — Я ждал этот день много лет.
— Вы хотите нас убить? Всех?
— Это деморализует империю. Люди, занимающие ключевые посты, гибнут в один момент в одном месте. Легкий способ сменить власть.
— И кто придет вместо нас?
— Не волнуйтесь, вас это уже не должно беспокоить.
— Я ничего не знал, господа, — затараторил Отто, — я с ним не заодно, я здесь по совершенно иному делу!
— Помолчите! — оборвал его Костас и вновь поднял взор на Бредински. — Вы ведь работали на моего отца и дядю. Я читал ваше дело. Столько лет в резидентуре за океаном. Вами проделана большая работа. Вы внедрили своих агентов почти во все крупнейшие структуры Колумбианы. И что теперь? Приехали банально убить меня? Еще и лично? Зачем вам это нужно?
— Как, вы не догадываетесь?! Чудесный сюрприз напоследок. Ведь вы сами год назад сделали мне подарок, отправив мне в качестве радистки и помощницы девушку Лизу.
— И что? — удивился император, а я напрягся, начиналась главная часть рассказа.
— Наша красавица Лиза, бывшая любовница моего бывшего же ученика, оказалась больше чем банальным помощником-радистом. Никто не успел разгадать ее, а мне она открылась. Вы знаете, что однажды она умерла? Самым честным образом, год назад ее отравили. Через некоторое время, час или два, она воскресла, Бреннер сумел спасти девицу, но эти часы не прошли бесследно, она кое-что принесла с собой с той стороны…
Молчаливая девушка, стоящая рядом с ним, одним движением скинула накидку, а вместе с ней и платье, оставшись в облегающем кожу эластичном костюме. Вот только в этот раз на ее лице не было маски, и мы с Петрой одновременно вскрикнули, когда она повернулась к нам профилем.
— Лиза!
Она даже не вздрогнула, но в этот момент ее тело начало меняться — череп чуть удлинился, глаза сузились, как бойницы, ноги согнулись в коленях назад, словно у кузнечика, а руки обнажились по локоть, но под тканью не было плоти. Левая рука заканчивалась самым настоящим пулеметным стволом, а вместо кисти правой руки теперь поблескивал трехпальцевый металлический захват, хищно сжимавшийся и разжимавшийся.
Тот, кого я принимал за мужчину, оказался женщиной. Она — владелец «Эгоиста», мой черный убийца! Она пыталась убить меня за эти дни множество раз, только тогда с ее руками все было в порядке, никаких механизмов я не заметил. Теперь же она изменилась еще больше, отдаляясь от человека все дальше, тело ее модифицировалось, она стала в разы смертоноснее и опаснее.
Я выстрелил.
Нет, не в Лизу и не в дядю Отто. Я даже не застрелился от безысходности. Я выстрелил в кисть Бредински и в прибор, который эта кисть сжимала.
«Дырокол» не подвел. Отстреленная человеческая кисть отделилась от тела, все так же сжимая взрыватель. Но взрыва не произошло, палец не успел нажать на переключатель.
Думаю, все в этом помещении проводили взглядами падающую конечность. И когда она с мягким звуком коснулась ковра, оставляя на нем кровавый след, все вокруг завертелось в диком хороводе.
Бредински и Отто сбили на пол, на них навалилось множество тел.
— Бомба на нем, прямо под костюмом!
Лиза завертелась волчком, механизм пулемета начал крутиться, но выстрелов я не услышал. Петра как кошка бросилась на сестру, сбив ее с ног. Девушки в обнимку покатились по полу.
— Приди в себя, Лизхен, это же я!
Но Петра допустила ошибку — она никогда не встречалась с подселенцами-симбионтами и не понимала, что перед ней была уже не Лиза, ее сестра, с которой они прожили всю жизнь бок о бок, перед ней находилось чужое создание. Уже не человек, оно и мыслило совершенно иначе, другими категориями, но ненавидело всех вокруг.
И, перед тем как пулемет наконец заработал, она ударила Петру правой рукой с такой силой, что девушку отбросило на пару шагов. Петра сильно ударилась затылком и мгновенно потеряла сознание. Но и Лиза сбила прицел, поэтому первые выстрелы пришлись в потолок, но она быстро исправилась и уже наводила ствол на императора и первых лиц государства.
Я дернулся, начал поднимать «дырокол», и тут же заработал вновь подарок Люка — «замедленное время». Движения всех окружающих моментально стали тягучими, плавными, но все же время, пусть и медленно, двигалось вперед.
Я еле успел. Недолго думая я применил и к Лизе способ, удачно опробованный на Бредински, — я отстрелил по локоть ее руку-пулемет. Только для надежности я стрелял в упор: вплотную подойдя к обезумевшей девице и приставив «дырокол» к ее локтю, нажал на спуск.
Мощности иномирового устройства хватило с лихвой. Свободной рукой я перехватил отвалившийся пулемет и отбросил его в сторону.
В этот момент время вернулось к своему естественному течению.
Лиза или то, кем она стала, соображала быстро. От неожиданного удара механической правой рукой я согнулся в пояс и едва мог дышать — хорошо приложила.
Лиза бросилась к выходу, но там оказалось слишком тесно: люди толкались в дверях, мешаясь друг другу.