– Так... А в чем суть проекта?
– Вообще-то, думал, ты сам догадаешься.
– Я недогадливый.
Да нет, товарищ вполне сметливый и сразу все понял – просто прикидывается. Не нравится ему такой подход.
– Если оперировать вашими понятиями – это командование того самого оккупационного корпуса, который бесчинствует на территории нашей Родины. То есть люди, которые рулят всем иноземным бизнесом у нас в стране, а также наркоторговлей и организованной преступностью. И – трошки наших «полицаев» – пособников оккупационного режима.
– Я понял, кто это. Но... я не понял, в чем суть проекта?
– Одни мы не справимся. Взрослых у нас меньше сотни, остальные – юнги и совсем пацанва. Супостатов по этому списку – немногим более ста человек. Если вы нам поможете и подключите свои ближайшие филиалы, получится примерно полтора десятка бойцов на одну персону. То есть у нас будет более сотни вполне работоспособных боевых групп. За обучением дело не станет, – солидный кивок в сторону Феди. – Специалиста по диверсионно-разведывательной специфике нам искать не придется...
– Погоди... Ты что, серьезно?
– Вполне! – нет, фанатично горящего взора у меня не получилось (тут мне с Руденко не тягаться), но говорить серьезно и увесисто я умею. – Подготовимся, спланируем все по пунктам, отрепетируем. Сработаем разом по всему «командному составу» – внезапно, дерзко, безжалостно. Перех... всю эту мразоту – будет огромная польза для Отечества.
– Пффф... – Руденко неодобрительно покачал головой. – Если вы решили так приколоться – плохая идея. Не смешно ни на грамм.
– С чего ты взял, что это должно быть смешно? – я продолжал хранить монументальную серьезность. – И почему идея плохая?
– Да ну, прекрати! Откуда вообще такая идея возникла?
– Что значит – «откуда»? А разве она не напрашивается сама собой, как закономерный вывод из ситуации? Смотри последний листок – там статистика.
– Ну, смотрю – и что?
– Личный состав «Легиона» по России, если округлить, где-то в пределах десяти тысяч, так?
– Ну, это ты совсем лихо округлил! Если около шести тысяч наберется – со всеми неофитами – и то будет славно.
– Да это для удобства подсчетов. Пусть будет десять – не принципиально ведь?
– Смотря что считать. Может быть, напротив – как раз очень даже принципиально.
– Считать будем соотношение «легионеры-враги».
– Ну, в общем...
– Короче. Если вас – вместе с нами – будет десять тысяч, а иноземцев, как ты верно заметил – двадцать миллионов. Что у нас получается по соотношению?
– Один к двум тысячам, – мгновенно высчитал Руденко. – И что?
– То есть, на одного «легионера» – две тысячи иноземцев. Если с данным соотношением просто гонять эту публику из разных «Ацетонов» – можно развлекаться таким образом до конца жизни. Если не гонять, а сразу пойти на крайности – убивать, например – патронов не хватит. Да они просто пробегутся разок – двадцать миллионов по одному нашему тумену[2] – затопчут ненароком и не заметят, что нас тут вообще стояло!
– Не нравятся мне такие подсчеты и аналогии... – Руденко недовольно поджал губы и вернул мне листки.
– А мне, думаешь, нравятся? Да я сам в шоке! Однако наше «нравится – не нравится» и прочие эмоции вряд ли помогут разрулить создавшуюся ситуацию, верно? Так вот, если мы реально собираемся что-то делать, закономерно напрашивается вывод: гораздо проще уничтожить «командование» – сто человек, чем перебить собственно весь оккупационный корпус в составе двадцати миллионов. Сто групп по пятнадцать бойцов, два месяца подготовки, одновременный удар – разом, одним железным кулаком...
– Слушай, ну хорош уже прикалываться! – Руденко начал наливаться нездоровым багрянцем. – Это вы, типа, подъе... нас решили?
– Да нет же, нет! – я аккуратно свернул листки и спрятал в карман – как нечто действительно ценное. – Просто мы рассматриваем систему в целом и ее локальные проявления в нашем конкретном случае: что мы с вашей помощью можем – пусть гипотетически, а чего явно не можем – даже теоретически. Если мы готовы действовать без колебаний, идти до конца и положить свои жизни на алтарь борьбы за свободу Отечества, гипотетический вопрос закономерно перетекает в реальную плоскость. Мы можем подготовить сто групп и нанести удар по сотне главарей? Вполне! Насколько этот удар будет эффективным и каковы будут наши жертвы – это уже другой вопрос. Но ЭТО мы можем. А вот уничтожить двадцать миллионов иноземцев – не можем. Ни при каких обстоятельствах. Даже если просто попробуем – от нас отвернутся свои же соотечественники. Ну, и какой вывод можно сделать из сложившейся ситуации?
Заметили: вопрос уже не совсем риторический, он этак ненавязчиво требует ответа.
Руденко ненадолго впал в ступор: во взгляде его читалось легкое смятение и крайняя степень недовольства. Не ожидал комиссар, что будет втянут в такую неудобную дискуссию на ровном месте. Это ведь его прерогатива: вещать, внушать и навязывать всем подряд идеологически выверенные ориентиры «легионной» морали.
Я воспользовался моментом и мимоходом осмотрелся: как присутствующая публика оценивает мое выступление?
«Стрелки легионные» – вы не поверите, мне явно симпатизируют. Нравится людям то, что я предлагаю, и не надо для этого быть опытным педагогом и психологом: лица их выражают солидарность и одобрение.
Крылья Фединой спины изогнулись в недоумении: эээ... а ты не перемудрил ли, вещун ты наш доморощенный?
Бормана перспектива явно заинтересовала: он развернулся в нашу сторону, взгляд подернут этакой недвусмысленной мечтательной дымкой: вот бы прямо сей момент началась война... Порезвились бы! И, что главное – не пришлось бы отвечать за «крышу»...
Рома в оценке не участвует: он на мяче сосредоточился.
– Извини, но... это все-таки похоже на глум, – Руденко выпал из ступора. – Как-то все это несерьезно...
– А ты тоже извини, но вот такая позиция – это очень похоже на «отмазку». Нет, я понимаю: это неожиданно, необычно и неудобно... Ну хорошо, не готовы вы к таким масштабным действиям, не созрели еще... Ну так давайте сделаем что-нибудь попроще и реальнее.
– Что именно?
– Давайте совместно хлопнем верхушку Южнопортовской ОПГ.
– Не понял... А при чем здесь Южнопортовская ОПГ?
– Они у нас рынок держат, торгуют наркотой и моют деньги в элитной новостройке. Они все на сто процентов – из «оккупационного корпуса». Состав главарей известен – отдельный столбик, специально фламастером обведен.
– Да, я заметил.
– У Феди знакомые опера есть: если надумаем реально работать, дадут по этим гаврикам полный расклад. Народу там всего полтора десятка – и не охраняют их так, как «первую сотню»...
– Ну, блин...
Руденко несколько секунд смотрит на меня изучающе, с непониманием. Федина спина откровенно хохочет. Бойцы «Легиона» продолжают мне симпатизировать.
– Слушай... Зачем вообще вам все это?
Руденко пытается понять, что я от него хочу.
Это просто – хочу я, брат, чтобы бормановская тема показалась тебе незначительной и даже приятной – по сравнению с такими глобальными проблемами. Хе-хе... И похоже, я в своем стремлении преуспел...
– Странный вопрос. По-моему, я объяснил все предельно ясно. Мы хотим добиться хоть каких-то реальных результатов. Трезво оцениваем свои силы, понимаем: одним нам это не потянуть. Ну и – все очень просто – пользуясь случаем, приглашаем вас к сотрудничеству...
– Ладно, закроем эту тему. Я все понял: вы решили над нами посмеяться... – Руденко угрюмо насупился, отвел взгляд и стал без надобности рассматривать баскетбольный щит на противоположной стороне площадки. – Типа, вроде бы солидная организация, а херней маетесь...
– Да нет, Саня, насчет «посмеяться» – это не мы! Это люди.
– Какие люди?
– Люди, Саня, обычные люди – вы не на Марсе колонии разрабатываете, вы живете среди людей. Дети и братья этих людей пополняют ваши ряды. Так вот, люди, в самом деле, над вами смеются: иноземцев гоняете из «Ацетона», в пейнтбол играете, прячетесь там где-то, маршируете, конспирацию разводите – короче, развлекаетесь детскими шалостями!
– Так это тебе люди сказали? – Руденко вернул мне свой неодобрительный взор и натужно усмехнулся.
– Да не мне, Саня – это они в основном промеж себя, ты поди в народ, погуляй, послушай – узнаешь много нового для себя и полезного. А вот мне – лично мне, ни хрена не смешно. Мне горько! Горько, что вы забрали у нас шестьдесят два человека. Для чего, спрашивается, забрали?! Чтобы маршировать, конспирацию на ровном месте разводить, гонять иноземцев из «Ацетона» и пулять друг в друга краской на стрельбище?!
– Нет, ты погоди...
– Что – погоди?! – а я уже вроде как не на шутку опечален и праведно сердит – сам себя завел. – У нас, между прочим, на этих людей были виды! И та идея, которую ты упорно навеличиваешь глумом – не придурь, не прикол, а в самом деле – часть перспективного плана. А вы своим шалопайством рушите этот план на корню. Страна на грани катастрофы – скоро в Москве ни одной русской хари не останется, все продано и куплено, Родина в глубокой ж..., дальше просто некуда – а вы занимаетесь тут хрен знает чем!!!
– Да ты за нас не волнуйся!!! – досадливо воскликнул Руденко. – Мы помимо всего этого еще кое-чем занимаемся, так что не надо делать поспешные выводы!
– Ага – так занимаетесь, что никто этого не замечает, – буркнул я, потихоньку сбавляя обороты. – Поэтому выводы делают как раз по делам, которые заметны и доступны для всех.
– Ну, знаешь... Есть вещи, о которых не стоит распространяться.
– Да понятно, понятно... Очень удобная позиция. Если нечего предъявить – надо включить на всю катушку секретность, подпустить туману, все спрятать и закамуфлировать...
– Не надо передергивать, – Руденко с нешуточной тоской во взоре смотрит в сторону спортзала – он явно желает закончить разговор, принявший такое неожиданное и неудобное направление. – Для организаций типа нашей конспирация – это норма.