— Якоб Миллер, он с ними приехал. На него у вас видов нет? А то я бы попросил у короля за него…
— В гвардию? Что, так хорош?
— Умный, а главное — силы, как у десятка быков. Конрада с места бросил так, что тот на крышу улетел.
— Да, сильный…
Аббат остановился и дернул Ричарда за руку:
— Постой-ка… Крестьянин? Он действительно такой сильный? Откуда сила? Колдовство?
— Да нет, — опешил Ричард. — От рождения, говорит, такой.
— Огромная сила и ни грана колдовства… Где он?
— Да…
— Капитан Апфельгартен! Где находится крестьянин Якоб Миллер?
— Свен…
— Где?!
— На реку уходил… Да вон он, по тропинке идет.
Аббат сорвался с места:
— Брат Канис, брат Риноцерус — за мной!
Два монаха метнулись за своим аббатом.
Якоб остановился. По тропинке в его сторону шагали, почти бежали, три монаха.
Шварцвайсцы.
Он остановился. Может быть, конечно, что братья решили искупаться с дороги, но скорее всего, они к нему.
— Крестьянин Якоб Миллер? — Невысокий округлый монах притормозил у парня. Никак сам аббат…
— Да, господин. — Якоб поклонился.
— Брат Канис?
— Он.
— Якоб Миллер, — в голосе аббата прозвучало нескрываемое облегчение, — ты арестован.
Якоб выпрямился, аббат взглянул ему в глаза:
— Ну, здравствуй… Третий.
Глава 39
Якоб дернулся, не собираясь ничего делать, просто от неожиданности. Один из братьев, тот, что не Канис, подскочил к парню и цепко ухватил Якоба за запястья. Парень дернулся уже, чтобы вырваться…
Не удалось.
Всей силы Якоба не хватило.
Казалось, не такой уж огромный брат весит, как целая гора, а его руки откованы из закаленной стали. Якоб рванулся изо всех сил…
Ничего не получилось.
Ноги монаха как вросли в землю, руки даже не дрогнули.
— Силен, — констатировал брат Неканис. — Очень силен.
— Третий… — удовлетворенно кивнул аббат.
— Прошу прощения, господа, — начал Якоб, — но не могли бы вы объяснить, в чем меня обвиняете?
— Якоб Миллер, это ты проник в дом герцога цу Юстуса и похитил оттуда его племянницу Ирму цу Вальдштайн?
— Да, господин…
— Нам стало известно, что тот, кто это сделал, — опасный колдун.
— Но я не колдун, господин!
— Все так говорят. Идем.
Они пошли по тропинке к особняку. Руки Якобу не связывали, не сковывали. Зачем? Если позади шел брат Риноцерус.
На каждую силу найдется другая, еще большая.
— Якоб едет с нами? — расцвела Ирма, когда увидела его вместе с монахами. Она уже проснулась, пообедала и сейчас, вместе с Рудольфом в парадном мундире, стояла у кареты, ожидая отъезда. Для девушки все приключения закончились. Скоро она окажется под надежной защитой короля. Своего настоящего отца.
— Нет, госпожа цу Вальдштайн, — наклонил голову отец Тестудос. — Якоб Миллер отправится в наш монастырь для допроса.
— Допроса? — Ирма округлила глаза. — Но…
— Он опасный враг короля, уважаемая.
— Якоб не враг! — возмутилась Ирма, приближаясь к аббату. — Он спас меня от… от герцога цу Юстуса и Грибного Короля. Он не враг! Якоб!
— Я не враг, — развел руками парень. Что он еще мог сказать?
— Он против врагов короля, но это не значит, что он за короля, — хладнокровно констатировал отец Тестудос.
«Это не значит, госпожа, что мне нравится генерал Нец. Мне не нравятся все остальные», — всплыло в памяти у Ирмы.
«Я? Я не люблю генерала», — вспомнил Якоб слова Подмастерья.
Они с Ирмой растерянно посмотрели друг на друга.
«Может быть, он и вправду против короля?» — подумала Ирма.
«Может быть, Подмастерье — враг короля?» — подумал Якоб.
— Едем, госпожа Ирма. — Аббат решил, что молчание уж слишком затянулось. Он и так дал время арестованному поговорить.
— Я никуда не поеду! — Ирма разъярилась, — Не поеду, пока вы мне не объясните, в чем обвиняется мой спутник!
— Госпожа Ирма, — увещевающим тоном начал аббат.
— Я. Никуда. Не. Поеду, — тихим голосом проговорила девушка, глядя в глаза монаха. — Это. Мое. Последнее. Слово. — Вы меня прекрасно слышали, отец Тестудос. — Ирма повернулась и пошла по тропинке к особняку. — Я останусь здесь.
У аббата появилось большое желание схватить девчонку, связать и доставить к королю в виде диводурской колбасы. Он уже давно отвык от неповиновения. Однако аббату было неизвестно, как король отнесется к такой доставке своей единственной на данный момент дочери.
— Госпожа Ирма, — произнес он вслед, — здесь уже появлялась ведьма, от которой вам с трудом удалось избавиться. Что вы будете делать, если сюда явится десяток колдуний? Вы нужны государству. Живой.
— Раз я нужна живой, — холодно произнесла девушка, не оборачиваясь, — значит, обеспечьте мою безопасность.
К счастью для нее, отец Тестудос не видел лица Ирмы. Она побледнела, покраснела, но сдержалась. Судьба государства — слишком большая ответственность для юной девушки, которая еще не привыкла жертвовать друзьями во имя высшей цели.
— Хорошо, уважаемая, — сдался аббат. — Мы останемся здесь, и мой помощник лично проследит за вашей безопасностью. Вместе с моими братьями. Однако, — голос налился сталью, — я увезу этого человека в наш монастырь. Его присутствие рядом с вами может быть опасным. Его допросят, и, если мы ошиблись, я лично принесу этому крестьянину свои извинения в вашем присутствии.
— Хорошо. — Ирма обернулась и кивнула.
Она добилась своего и посчитала, что аббат имеет право на маленькую уступку.
Все-таки девушка была еще слишком наивна.
Отец Тестудос улыбнулся, представляя своего помощника:
— Отец Каникулус.
Монах — в возрасте, но привлекательный такой мужской красотой, которая только сильнее проявляется с годами, дружелюбно кивнул Ирме и тоже улыбнулся. От этой улыбки странные мурашки бежали по коже и сосредотачивались в… разных местах…
— Нам нужно что-то делать. Нам нужно что-то делать. Мы не можем просто так сидеть и смотреть.
Грибной Король водил шляпой туда-сюда, следя взглядом за вышагивающим по трапезной Цауберадлерского монастыря герцогом цу Юстусом. Наконец не выдержал:
— Почему? Почему мы не можем просто сидеть?
— То есть как? — взвился герцог. — Мы что, по-твоему, можем просто ничего не делать?!
— Неудивительно, — поморщился Грибной Король, — что твои ведьмы такие истерички… Зачем нам что-то делать?
— То есть как?
— Да вот так. Мне, моим детям и моим слугам не выйти из города. Это факт. Значит, нам нужно ждать, пока король вернется.
— А если он не вернется?
— Думаешь, король решит перенести столицу? — хмыкнул Грибной Король. — Навряд ли. Рано или поздно он приедет сюда. А мы будем его поджидать.
— А если он не приедет еще месяц? Два? Год?
— Ну и что?
Герцог моргнул:
— И правда, что это я? Ирмы нет, первый план провалился, и нам теперь неинтересна Ночь Зеленых Огней. Значит, пойдем по-другому?
— Ну да. — Грибной Король качнул шляпой. — Чем дольше здесь не будет короля, тем лучше для нас. Мои слуги так разогреют жителей, что, когда король все же появится, столица взорвется, как котел, который слишком долго держали с закрытой крышкой.
— Ты можешь взять себе еще слуг?
— Могу, только зачем? Я и тех, что есть, с трудом удерживаю. Лишние два-три десятка особой роли не сыграют.
— Мало… Один из ста столичных жителей в лучшем случае.
— Зато когда они выйдут на улицы, всем покажется, что их очень даже много. И люди решат, что против короля — вся столица. А не один из ста.
Герцог и Король расхохотались.
Путь до монастыря Якобу не запомнился. Его везли в карете — как дворянина, можно загордиться — с плотно занавешенными шторами, в темноте. Напротив всегда сидел чрезмерно сильный брат Риноцерус или же хитроглазый брат Вульпес. Якоб от тоски несколько раз представлял, как сворачивает одному из них шею, но здравый смысл подсказывал, что ничего у него не получится. Братья — не дураки.
Он дремал, поэтому даже не смог бы сказать, сколько они ехали. Сутки, двое? Его выводили оправиться в каких-то придорожных кустах, давали хлеб с мясом, воду. Якоб ел, пил, засыпал. Он уже почти созрел для побега, как поездка закончилась.
— Выходи, парень! — Дверца кареты открылась, брат Риноцерус выскочил наружу. Якоб вылез, щурясь на неяркий утренний свет.
Высокие крепостные стены. Вымощенный булыжником двор, спускавшийся от ворот длинным языком и разливавшийся в круглую площадь. Разбросанные здания, построенные из огромных темных камней. Мрачный собор с высокой колокольней.
Шварцвайсский монастырь.
— Ну, как тебе у нас? — усмехнулся брат Вульпес.
— Пахнет здесь у вас. Чем-то.
— Ладаном?
— Лисятником.
— Иди, — помрачнел святой брат. — Шутник.
То тут, то там по двору проходили монахи в черных рясах, подкованные белой сталью сапоги тяжело звенели о булыжники.
— Брат Лепус, погоди, — пробежал мимо один из монахов, молодой, безусый.
— Иди, иди. — Брат Риноцерус, наоборот, заулыбался.
Якоба толкнули в спину, он зашагал вниз к одному из зданий, прижавшихся к стене монастыря.
Колокольня? Якоб завертел головой.
В узких проемах под острой крышей были хорошо видны темные бронзовые колокола. Вот только…
Из-за стены незаметно, но у колоколов не было языков.
Допрос живо напоминал городскую стражу города Штайнца.
— Ты колдун?
— Нет, господин.
— Ты когда-нибудь колдовал?
— Нет, господин.
— Ты знаком с колдунами?
— Нет, господин.
— Врешь.
— Нет, господин.
Отец Тестудос наклонился к парню. Здесь все-таки не Штайнц.
— Ты не понял меня, Якоб Миллер. Когда я сказал, что ты врешь, я имел в виду не то, что я не верю тебе. Ты именно врешь. А я чувствую ложь. Всегда. Ты знаком с колдуном.
— Нет, господин.
Аббат вздохнул:
— Слушай, парень, я ведь не желаю тебе зла. Пойми, это моя работа, ловить и уничтожать колдунов. Ты не колдун, это сразу понятно. Но ты работал на колдуна. И ты скажешь, как мне его найти.