Спустя несколько часов слуги уже бодро суетились по хозяйству. Цин-чжао взяла себе нескольких в помощь и пошла разносить воду и пищу по соседним домам, заходя как в богатые дворцы, так и в нищие хибарки. Все с благодарностью принимали ее подношения, и многие благословляли ее. «Зря вы так меня благодарите, — подумала Цин-чжао. — Если б вы только знали, что болезнь, напавшая на нас, пришла из дома моего отца, что мой отец наслал ее на вас». Но она ничего не сказала.
За все это время боги ни разу не потребовали от нее исполнить обряд очищения.
«Наконец-то, — обрадовалась она. — Наконец-то я удовлетворяю их. Наконец-то я достигла той праведности и чистоты, которых они требовали».
Вернувшись домой, она было направилась к себе в комнату немножко поспать, но ее внимание привлекли оставшиеся в доме слуги, которые собрались вокруг стоявшего в кухне головизора и бурно обсуждали сегодняшние новости. Цин-чжао редко смотрела голоновости, предпочитая получать информацию по компьютеру, однако слуги были настолько встревожены чем-то, что она вошла в кухню и присоединилась к кругу зрителей.
Основная новость состояла в том, что на планете Путь замечена очень странная эпидемия. Никакие меры по установлению карантина не помогали, или их принимали слишком поздно. Женщина, читающая репортаж, уже оправилась от болезни и сейчас говорила, что жертв почти нет, хотя работы многих служб сорваны. Вирус был обнаружен, но очень быстро погиб, поэтому обстоятельно изучить его не успели.
— Такое впечатление, что по пятам за вирусом следовала какая-то бактерия, которая мгновенно убивала его, стоило только человеку перенести основной приступ болезни. Боги поистине милостивы к нам, ведь вместе с эпидемией нам было ниспослано лекарство.
«Глупцы, — вознегодовала про себя Цин-чжао. — Если бы боги хотели, чтобы мы оставались здоровыми, прежде всего они бы не стали насылать на нас эту лихорадку».
И сразу поняла, что, на самом-то деле, дурой была она сама. Конечно же, и лихорадка, и лекарство против нее были посланы именно богами. Если вслед за лихорадкой мгновенно следовало исцеление, только боги могли сотворить такое. Как она посмела назвать эту женщину дурой?! Подумав так, она оскорбила богов.
Цин-чжао инстинктивно сжалась, ожидая, что сейчас на нее обрушится вся ярость небес. Она столько времени не совершала ритуала очищения, что понимала, наказание будет не из легких. Неужели ей снова придется прослеживать по жилке на каждой половице?
Но она ничего не почувствовала. Никакого желания припасть к полу и найти взглядом жилку. Ей не захотелось пойти и вымыть руки. Она взглянула на ладони. Они были вымазаны грязью, но она не ощутила никакого отвращения. Вымыть их или не мыть — безразлично. На какое-то мгновение на нее накатила волна облегчения и радости. Значит, отец, Ванму и эта Джейн все-таки оказались правы! И вирус, изменив в ней гены, избавил ее от ужасных оков, которые несколько столетий назад наложил на Путь Конгресс!
Ведущая голоновостей будто бы прочитала мысли Цин-чжао, ибо начала оглашать в эфире содержание документа, который таинственным образом был передан на все компьютеры планеты. В документе говорилось, что эпидемия была ниспослана на них богами, которые решили освободить народ Пути от генетических изменений, введенных внутрь их организмов преступным Конгрессом. До сегодняшнего дня искусственно спровоцированная гениальность непременно сопровождалась расстройством головного мозга, весьма сходным с маниакально-побудительным синдромом. Жертв генной мутации на планете Путь именовали «говорящими с богами». Но теперь, после того как эпидемия прошла, люди обнаружат, что генетически спровоцированная гениальность передалась каждому, тогда как говорящие с богами, на чьих плечах все эти годы лежала тяжкая ноша МПС, волей божьей освободились от необходимости постоянного очищения.
— В документе утверждается, что наша планета теперь чиста перед небесами. Боги приняли нас. — Голос журналистки заметно дрожал. — Однако по-прежнему неизвестно, откуда взялся этот документ. Компьютерный анализ ничего не показал — стиль автора письма дотоле был неизвестен. Но тот факт, что это сообщение появилось одновременно на миллионах и миллионах компьютеров, предполагает, что пославший его должен обладать ни с чем не соизмеримым могуществом и властью. — Она на секунду замолкла, и теперь ее нерешительность стала очевидна для всех. — Я нечестива и не скрываю этого, я всего лишь ведущая голоновостей, но в надежде, что мудрейшие услышат меня и ответят с присущей им мудростью, я все-таки осмелюсь спросить: а что, если сами боги направили нам это послание, чтобы мы осознали, насколько велик их дар нашей планете?
Цин-чжао слушала новости, а внутри нее бурлила ярость. Естественно, автор этого документа — Джейн, она же и распространила его. Да как она посмела утверждать, будто знает, что делают боги! Она зашла слишком далеко. Тайну письма надо раскрыть. Люди должны узнать о Джейн и о преступном сговоре Лузитании.
Она вдруг заметила, что взгляды слуг устремлены на нее. Она обвела глазами каждого из них.
— О чем вы хотите спросить меня? — спросила она.
— О, госпожа, — ответила Му-пао, — простите мне мое любопытство, но вы можете подтвердить, что ведущая права?
— Как я могу что-либо подтвердить? — горько вздохнула Цин-чжао. — Я всего лишь глупая дочь великого человека.
— Но вы принадлежите к говорящим с богами, госпожа, — возразила Му-пао.
«А ты что-то очень осмелела, если спрашиваешь меня о таком», — подумала Цин-чжао.
— Весь день вы ходили среди нас, разнося еду и воду, вы повели нас по другим домам, вы заботились о больных, но ни разу не отлучились, чтобы совершить ритуал очищения. Мы ни разу не видели, чтобы вы так долго обходились без него.
— А вам не приходило на ум, — спросила Цин-чжао, — что, может быть, мы настолько прилежно исполняли волю богов, что все это время мне просто не требовалось очищение?
Му-пао несколько ошеломил подобный ответ:
— Нет, мы совсем не подумали об этом.
— Сейчас вы можете отдохнуть, — разрешила Цин-чжао. — Многие еще не совсем оправились от болезни. Я же должна идти и поговорить с отцом.
Она вышла из кухни. Слуги, недоуменно перешептываясь и строя всяческие предположения, остались у головизора. Отец находился в своей комнате, он сидел у компьютера. Над терминалом маячило лицо Джейн. Услышав звук открывшейся двери, отец обернулся. Лицо его лучилось от радости. Он торжествовал.
— Ты видела послание, которое мы с Джейн подготовили? — спросил он.
— Так это был ты?! — выкрикнула Цин-чжао. — О боги, неужели мой отец превратился в жалкого лгуна?!
Говорить так с отцом — немыслимо. Однако никакого желания очиститься у нее не возникло. Теперь она может проявить к отцу неуважение, и боги не накажут ее? Это ее несколько напугало.
— В лгуна? — переспросил отец. — Но почему ты решила, что все это ложь, дочь моя? Откуда ты знаешь, что это не боги наслали на нас вирус? Почему ты так уверена, что это не они решили распространить свойства, данные говорящим с богами, на весь народ Пути?
Эти слова взбесили ее, а возможно, она просто почувствовала свободу или решила проверить богов и проявить такое неуважение, за которое они не могли не наказать ее.
— Неужели ты думаешь, что я дура? — взорвалась Цин-чжао. — Неужели ты думаешь, я не знаю: это была твоя мысль распространить этот документ, чтобы не дать планете погрузиться в пучину революции и насилия. Неужели ты думаешь, я не знаю, что ты стремился только к одному — воспрепятствовать бойне?!
— А что, в этом есть что-то плохое? — полюбопытствовал отец.
— Это ложь! — крикнула она.
— Или та маска, которую избрали боги, чтобы скрыть истинные намерения, — предположил отец. — Ты без труда поверила в истории Конгресса. Почему же ты не хочешь поверить мне?
— Потому что мне известно о вирусе. Отец, я видела, как ты принял его из рук того чужака. Я видела, как Ванму скрылась в его корабле. Видела, как он вдруг пропал. Я знаю, боги здесь ни при чем. Это все она — та дьяволица, что скрывается в компьютерах!
— А ты уверена? — спросил отец. — Может быть, ее послали нам небеса, и она сама принадлежит к пантеону? Это уж слишком.
— Она была создана! Искусственным путем! — перебила его Цин-чжао. — Это я знаю точно! Она всего лишь компьютерная программа, созданная руками людей и обитающая в машинах, которые тоже были придуманы человеком. Богов же никто не создавал. Боги всегда жили и всегда будут жить.
Тут в спор вмешалась Джейн:
— Тогда тебя тоже можно назвать богиней, Цин-чжао, и меня тоже, и всех остальных, обитающих в этой Вселенной, — людей или раман. Твоя душа, твоя внутренняя айю, создана отнюдь не богом. Ты так же стара, как любое другое божество, и точно так же юна, и проживешь ты ровно столько же.
Из уст Цин-чжао исторгся вопль отчаяния. Она никогда так не кричала, сколько себя помнила. Ее горло буквально разрывалось от крика.
— Дочь моя, — успокаивающе произнес отец и, протянув руки, шагнул к ней.
Его объятий она бы не перенесла. Она не могла позволить этого, ибо тем самым она признала бы полное поражение. Это означало бы, что враги богов разгромили ее, что Джейн переиграла ее. Это означало бы, что Ванму проявила себя истинной дочерью Хань Фэй-цзы, тогда как Цин-чжао отвергла его. Это означало бы, что Цин-чжао долгие годы исполняла бессмысленные ритуалы. Это означало бы, что это ее злая половина приговорила Джейн к смерти. Это означало бы, что Джейн поступила благородно, когда помогла народу Пути излечиться. Это означало бы, что, когда душа Цин-чжао устремится наконец к далекому Западу, мамы там не будет.
«О боги, почему же вы не говорите со мной! — мысленно вскричала она. — Почему вы не докажете мне, что годы служения вам не прошли впустую? Почему вы покинули меня в эту минуту и почему позволяете моим врагам торжествовать?»
И вдруг к ней пришел ответ, простой и недвусмысленный, будто мать шепнула ей на ушко: «Это испытание, Цин-чжао. Боги проверяют, что ты будешь делать дальше».