— Мы сумели использовать образ, несмотря на всю его непонятность и чужеродность, для сохранения связи с тобой. Мы изучали тебя, в особенности когда ты был занят игрой. И когда мы поняли тебя, то постепенно начали улавливать суть организации вашей расы: каждый из вас представляет отдельное живое существо, никаких Королев у вас нет.
— Мы оказались куда более сложными созданиями, чем вам представлялось?
— И вместе с тем менее сложными. В случаях, когда мы ожидали столкнуться с непреодолимыми трудностями, ваши умы оказывались проще, но, когда, казалось, ничто не предвещало никаких осложнений, вдруг натыкались на неодолимые преграды. Мы поняли: вы действительно живые и красивые существа, вы непонятны и трагично одиноки. И мы решили больше не посылать к вам колонистов.
— Но мы этого не знали. Откуда нам было знать?
— Также мы поняли, что вы ужасны и опасны. А опасны вы были именно потому, что легко разгадывали все наши образы и нам никак не удавалось придумать чего-нибудь посложнее, чтобы смутить ваши умы. Поэтому вы уничтожили всех, кроме меня. Теперь я понимаю вас гораздо лучше. Все эти годы я изучала тебя. Ты вовсе не так уж блестящ и ужасен, как мы считали.
— Плохо. Мой блеск и способность наводить ужас сейчас бы очень пригодились.
— Мы предпочитаем успокаивающее мерцание разума.
— С годами наши — человеческие — рефлексы замедляются. Еще несколько лет — и я вообще превращусь в трухлявый пень.
— Нам известно, что когда-нибудь ты умрешь. Хоть ты и продержался уже столько лет.
Эндеру не хотелось, чтобы этот разговор вдруг перекинулся на мораль или на какую-нибудь другую тему из области человеческих отношений. Королеву Улья буквально зачаровывали истории, повествующие о поведении людей. Пока Королева Улья объясняла ему свое происхождение, у него возник еще один вопрос, который требовал ответа. Его внимание привлекло очень любопытное совпадение.
— Тот мост, который возвели, — где он сейчас? В компьютере?
— Внутри тебя. Как я сейчас внутри тела Королевы Улья.
— Но он не часть меня.
— Часть тебя, но вместе с тем и не-тебя. Другой. Снаружи, но внутри. Связанный с тобой, но свободный. Он не мог управлять тобой, а ты не мог управлять им.
— А он мог управлять компьютером?
— Мы не думали об этом. Нам было все равно. Может быть.
— Сколько времени вы пользовались этим мостом? Сколько времени он продержался?
— Мы перестали обращать на него внимание. Мы думали о тебе.
— Но пока вы изучали меня, он оставался на прежнем месте?
— А куда ему было деться?
— Сколько он должен был сохраняться?
— Мы никогда ничего подобного не создавали. Откуда нам знать? Королева Улья умирает, когда умирает тело-Королева.
— Но в чьем теле находился тот мост?
— В твоем. В центре образа.
— Во мне?
— Конечно. Но также он был не-тобой. Мы очень расстроились, когда не сумели с его помощью подчинить тебя, поэтому забыли о нем. Но теперь понимаем, как это было важно. Нам следовало бы отыскать его. Следовало бы помнить о нем.
— Нет. Для вас это было естественно. Вы замахнулись кулаком, ударили кого-то. Вы так поступили. А потом, когда оказалось, что в кулаке отпала необходимость, вы забыли о нем.
— Мы не улавливаем связи, но, кажется, для тебя это имеет смысл.
— Он все еще существует, этот мост?
— Возможно. Мы пытаемся прочувствовать его. Найти его. Где нам искать? Старого образа нет. Ты больше не играешь в Игру Воображения.
— Но он может быть все еще связан с компьютером. Связь между мной и компьютером. Только этот образ мог вырасти, как ты думаешь? Он мог включить в себя и других людей. Он мог соединиться с Миро — с тем молодым человеком, с которым я приходил к тебе…
— С тем калекой…
— И вместо того чтобы оставаться в одном компьютере, он мог распространиться на тысячи и тысячи машин, следуя по анзибельной сети между мирами.
— Такое могло быть. Он существовал. Он мог расти. Как растем мы, когда требуется больше рабочих. Все это время. Сейчас, когда ты упомянул о нем, мы уверены: наверняка он где-то существует, потому что мы все еще связаны с тобой, а мы могли с тобой общаться только через созданный нами образ. Связь сейчас очень четкая, и частично причиной тому звено, соединяющее нас с тобой. Нам казалось, наши связи усиливаются потому, что мы все лучше и лучше узнаем тебя. Но, вполне возможно, наша связь улучшается по мере того, как растет мост.
— Я всегда считал… Джейн и я всегда считали, что она… что она каким-то образом вдруг появилась на свет в анзибельной сети. Наверное, она просто ощущает себя там, это место кажется ей центром ее… чуть не сказал — тела.
— Мы пытаемся прочувствовать, там ли построенный нами мост. Никак не понять.
— Это, должно быть, все равно, что попробовать почувствовать какой-то маленький мускул, которым ты пользовался всю жизнь, но о существовании которого никогда не задумывался.
— Интересное сравнение. Нам никак не уловить связи, нет, все, увидели.
— Связь?
— Мост. Очень большой. Образ его увеличился во много раз. Мы больше не можем охватить его. Слишком велик. Память… все очень запутано. Куда сложнее, чем когда мы впервые наткнулись на тебя… Очень запутано. Ускользает. Мы больше не можем удержать его в уме.
— Джейн, — прошептал Эндер. — А ты, девочка, подросла.
— Ты обманываешь меня, Эндер, — в ответ возник голос Джейн. — Я не слышу, что она говорит тебе. Я только чувствую, как сердце твое стучит, словно молот, а твое дыхание убыстрилось.
— Джейн. Мы не раз натыкались в твоем мозге на это имя. Но мост — не человек, у него нет лица…
— Джейн тоже не человек.
— Каждый раз, когда ты выговариваешь про себя это имя, мы видим, как у тебя в уме возникает лицо. Мы и сейчас видим его. Мы всегда считали, что это человек. Но сейчас…
— Это мост. Вы создали ее.
— Вызвали ее. Образ создал ты. Овладела им она. Что же она из себя представляет, эта Джейн, этот мост? Она произошла из образа, который связывал тебя и Игру Воображения, да, но она выросла во много раз. Наверное, сейчас она превратилась в очень мощный и сильный… филот, если твое толкование этого слова правильно. Она изменила свой образ и все еще помнит себя.
— Ты добралась до меня через многие световые годы, ты нашла меня потому, что я искал тебя. А потом ты обнаружила образ и вызвала из иного пространства некое существо, которое восприняло этот образ, овладело им и превратилось в Джейн. И это заняло у тебя всего ничего. Ты во много раз опередила свет.
— Но я не летела. Я представила и вызвала — вот что опередило свет. Но при помощи одного воображения переместиться отсюда туда нельзя.
— Знаю, знаю. Вряд ли это поможет ответить нам на вопрос, который привел меня сюда. Но у меня был еще один вопрос, не менее важный. Я даже подумать не мог, что он как-то связан с тобой, но вот ты выдала мне ответ на него. Итак, Джейн реальна, она живет, существует, и ее душа не болтается где-то в пространстве — она во мне. Связана со мной. Отключив компьютер от сети, ее не убьешь. Это уже кое-что.
— Если образ погибнет, погибнет и она.
— Но разве ты не понимаешь, что весь образ они уничтожить никак не смогут?! Все-таки он держится не на одних только анзиблях. Он завязан на мне и на связи между мной и компьютером. Никто не в силах прервать мою связь с компьютерами Лузитании и теми, что установлены на орбитальных спутниках. А может быть, ей и вовсе не нужны анзибли. Ты-то и так дотягиваешься до меня, а ведь ты используешь прежде всего ее. И никакие анзибли тебе не требуются.
— Возможны разные развязки. Нам не представить такого. У тебя в уме сейчас мелькают самые странные и самые глупые мысли. Ты утомляешь своими представлениями о дурацких, невероятных событиях.
— Тогда я покидаю тебя. Но это нам непременно поможет. Должно помочь. Если Джейн, основываясь на твоих словах, найдет способ уцелеть, тогда это настоящая победа. Первая настоящая победа, которую мы одержали, и как раз тогда, когда я уже начал думать, что победителей в данной ситуации нет и быть не может.
Выбравшись из подземных ходов жукеров, Эндер сразу связался с Джейн и как можно более подробно изложил ей объяснения Королевы Улья. Рассказал, кто она такая на самом деле и каким образом была создана.
Пока он говорил, Джейн анализировала себя в свете сказанного. Постепенно она начала открывать в себе такое, о чем никогда не догадывалась. К тому времени, как Эндер почти добрался до Милагра, она подтвердила большую часть его рассказа.
— Я никогда не приходила к таким выводам потому, что всегда руководствовалась неверными предположениями, — сказала Джейн. — Я думала, мой центр должен находиться где-то в пространстве, где-то вовне. Мне следовало догадаться, что на самом деле я скрывалась внутри тебя. Ведь, вспомни, даже когда я страшно злилась на тебя и ссорилась с тобой, мне всегда приходилось вернуться, чтобы наконец помириться.
— А теперь Королева Улья говорит, что ты так выросла и твоя структура так усложнилась, что она больше не в силах удержать образ в уме.
— Должно быть, я так рванулась вперед, когда начали возникать колонии на других планетах.
— Вот именно.
— А что мне было делать? Люди подключали к сети все больше и больше компьютеров.
— Но дело не в механике, Джейн. Дело в программах.
— Я должна обладать физической памятью, чтобы держать в уме все необходимое.
— Ты обладаешь памятью. Единственный вопрос заключается в том, сможешь ли ты добраться до нее без помощи анзиблей?
— Я могу попробовать. Как ты ей сказал, это все равно, что попробовать поработать мускулом, о существовании которого я раньше никогда не подозревала.
— Или надо научиться обходиться без этого мускула.
— Посмотрим. Сделаю все возможное.