— Я? — опешила девочка.
Но Хань Фэй-цзы вовсе не удивился.
— Ха! — воскликнул он. — Я должен был догадаться. Я же видел! Неудивительно, что ты учишься всему чуть ли не быстрее моей собственной дочери. Неудивительно, что твои прозрения оказали нам неоценимую помощь, хотя ты вообще никогда не сталкивалась с обсуждаемым предметом. Ты ничем не отличаешься от говорящих с богами Пути, Ванму, но только ты единственная, кто свободен от постыдных оков ритуалов очищения.
Си Ванму попыталась было что-то ответить, но из глаз ее хлынули слезы. Она молча уставилась в потолок.
— Никогда в жизни я не позволю тебе обращаться ко мне как к высшему, — заявил Хань Фэй-цзы. — С этого момента ты больше не служанка, а моя ученица, мой юный коллега. Пускай остальные думают, что хотят. Мы-то знаем, ты ничуть не хуже других.
— Не хуже самой Цин-чжао? — прошептала Ванму.
— Ничуть не хуже, — подтвердил Хань Фэй-цзы. — Правила приличия будут требовать от тебя, чтобы ты продолжала отбивать поклоны. Но в сердце своем ты никому не будешь кланяться.
— Я недостойна этого, — сказала Ванму.
— Нет такого человека, который был бы недостоин собственных генов. Такая мутация могла бы искалечить, изуродовать тебя. Но ты вдруг превратилась в самого нормального и здорового человека на всей планете.
Но слезы продолжали струиться по щекам Ванму. Джейн, должно быть, показывала Ванму и Хань Фэй-цзы Эле, так как та некоторое время молчала. Наконец она заговорила.
— Простите, но у меня еще столько работы… — извинилась Эла.
— Да, — кивнул Хань Фэй-цзы. — Возвращайтесь к ней.
— Вы не так поняли меня, — сказала Эла. — Я не просила разрешения покинуть вас. Я должна рассказать вам еще кое-что.
Хань Фэй-цзы склонил голову:
— Прошу вас. Мы слушаем.
— Да, — прошептала Ванму. — Я тоже слушаю.
— Существует вероятность, правда, пока весьма неопределенная — вы сами убедитесь, — но тем не менее шанс есть, что, если нам удастся декодировать вирус Десколады и приручить его, мы сможем создать некий вирус, который можно будет использовать на Пути.
— Как так? — не понял Хань Фэй-цзы. — Зачем нам здесь этот монстроподобный искусственный вирус?
— Десколада имеет обыкновение входить в клетки любого чужого организма, считывать генетический код и изменять этот организм в соответствии со своими требованиями. Если нам удастся совладать с Десколадой, мы лишим ее этих качеств. Кроме того, мы удалим, если доберемся до него, механизм самозащиты. Тогда станет возможным использовать получившийся вирус в качестве сверхрасщепителя. Этот сверхрасщепитель способен будет оказывать действие не только на воспроизводящие клетки, а вообще на все клетки живого организма.
— Простите меня, — вежливо перебил Хань Фэй-цзы, — но я как раз недавно читал кое-какую литературу, касающуюся этой проблемы. Так вот, концепция существования сверхрасщепителя была отвергнута, потому что, как только клетки организма подвергаются изменениям, тело начинает отвергать собственную плоть.
— Да, — согласилась Эла. — Именно отсюда проистекает смертоносность Десколады. Организм сам себя убивает. Но происходит это только потому, что Десколада не знает человека и не умеет с ним обращаться. По мере прохождения она изучает человеческое тело, вносит случайные изменения и проверяет, что будет. У нее нет единого плана действий, поэтому каждая жертва умирает, неся в своих клетках самые разные генетические коды. Но что, если создать некий сверхрасщепитель, который будет действовать по заранее определенному плану, будет изменять каждую клетку согласно индивидуальным особенностям организма? В таком случае, как показывает опыт с Десколадой, каждый человек будет изменен в течение максимум шести часов.
— То есть достаточно быстро, тело не успеет отвергнуть собственные ткани…
— Кроме того, организм будет настолько хорошо организован, что все перемены воспримет как естественные.
Ванму вытерла слезы. С виду она казалась такой же взволнованной, как Хань Фэй-цзы, поэтому, несмотря на правила приличия, не смогла сдержаться:
— И вы сможете изменить всех говорящих с богами? Освободить даже живущих сейчас?
— Если удастся декодировать Десколаду, то мы сможем не только убрать МПС из говорящих с богами, но и форсировать умственные возможности обыкновенных людей. Разумеется, наибольшим переменам подвергнутся дети — люди средних лет уже миновали стадию взросления, когда самую важную роль в организме играют новые гены. Но с тех пор каждый ребенок, родившийся на Пути, будет обладать этими качествами.
— А потом что? Десколада исчезнет?
— Не уверена. Думаю, нам придется встроить в нее новый ген, чтобы она самоуничтожилась после выполнения работы. Для образца мы воспользуемся генами Ванму. Так что, Ванму, ты в буквальном смысле слова станешь прародительницей всей планеты.
Ванму рассмеялась:
— Замечательная шутка получится! Все так гордятся своей избранностью, однако исцеление придет от такой, как я! — Но вдруг ее лицо помрачнело, она спрятала его в ладонях. — Как я могла помыслить об этом? Я стала такой же заносчивой и самоуверенной, как самый худший из них.
Хань Фэй-цзы положил ей на плечо руку.
— Не кори себя так. Твои чувства естественны. Они скоро уйдут. Суждено терзаться только тем, кто построил на них свою жизнь. — Он повернулся к Эле. — Но здесь встают некоторые этические проблемы.
— Я понимаю. И, считаю, лучше рассмотреть эти проблемы прямо сейчас, не откладывая, пусть даже у нас ничего не получится. Мы говорим о генном изменении всего населения планеты. Конгресс поступил крайне жестоко, когда проделал такое с вашим миром, не заручившись согласием народа. Позволительно ли нам расправиться с несправедливостью тем же самым методом?
— Более того, — добавил Хань Фэй-цзы, — вся наша социальная система держится на говорящих с богами. Большинство отнесется к подобному изменению, как к бедствию, насланному на нас разгневавшимися богами. Если станет известно, кто источник этой «чумы», нас немедленно казнят. Возможно, впрочем, и такое, что, когда по планете распространится весть, что говорящие с богами больше не слышат глас божий, обыкновенные люди восстанут и поубивают их всех. Они освободятся от МПС, но тут же погибнут!
— Мы обсудили этот вопрос, — ответила Эла. — И теряемся в догадках, как правильнее поступить. На данный момент решение кажется весьма спорным, потому что мы еще не декодировали Десколаду и, может быть, не декодируем никогда. Но если удастся справиться с этой задачей, то, по нашему мнению, выбор — применять сверхрасщепитель или не применять — полностью останется за вами.
— За людьми Пути?
— Нет, — покачала головой Эла. — Прежде всего, за вами, Хань Фэй-цзы, Си Ванму и Хань Цин-чжао. Только вы будете знать о том, что случилось в действительности, и даже если ваша дочь не верит нам, она представляет точку зрения говорящих с богами Пути. Если мы решим проблему, обратитесь с вопросом к ней. Поставьте этот вопрос перед собой. Есть ли какой-нибудь способ привнести названные изменения в мир Пути таким образом, чтобы они никому не повредили? И если есть, стоит ли вообще это делать? Нет, сейчас ничего не говорите, ничего не решайте. Просто подумайте. Мы информируем вас, если такое станет возможным. А последнее слово останется за вами.
Лицо Элы исчезло.
Джейн еще немного задержалась.
— Ну что, стоило тебя будить или нет? — поинтересовалась она.
— Да! — воскликнула Ванму.
— Приятно узнать о себе, что на самом деле ты нечто большее, чем привыкла считать, а? — усмехнулась Джейн.
— О да, — отозвалась Ванму.
— Тогда ложись спать, Ванму. И ты, мастер Хань. Твоя усталость уже выплывает наружу. Какая от тебя будет польза, если сляжешь? Ибо, как не раз говорил Эндер, мы должны делать все, что в наших силах, но не лишаться этих сил, ведь тогда мы ничего не сможем сделать.
И она тоже исчезла.
Ванму снова разрыдалась. Хань Фэй-цзы опустился рядом с ней на пол, положил ее голову себе на плечо и начал тихонько баюкать, успокаивая:
— Ну, тише, тише, дочь моя, моя ненаглядная. В своем сердце ты уже знала, кто ты есть на самом деле, и я знал, я все видел. Твое имя было очень мудро дано тебе. Ведь если Лузитания действительно совершит чудо, ты станешь Великой Матерью нашего мира.
— Мастер Хань, — прошептала она. — Я плачу больше из-за Цин-чжао. Мне судьбой было дано больше, чем я надеялась. Но кем станет она, когда лишится голоса богов?
— Надеюсь, — произнес Хань Фэй-цзы, — она снова станет мне истинной дочерью. Станет такой же свободной, как ты. Ты — моя дочь, плывущий по зимней реке лепесток, принесенный мне из края вечной весны.
Он качал ее и успокаивал, пока она не заснула у него на плече, затем бережно опустил ее на циновку и отправился укладываться спать в своем углу комнаты. Впервые за много дней в его сердце распустилась надежда.
Когда Валентина пришла навестить в тюрьме Грего, мэр Ковано сказал ей, что в камере у него сейчас находится Ольядо.
— А разве Ольядо не на работе?
— Вы, наверное, шутите, — ответил Ковано. — Он отлично умеет управляться с рабочими, но, когда речь заходит о спасении мира, работа может и подождать, кто-нибудь подменит его.
— Только не стоит заходить чересчур далеко в своих ожиданиях, — осадила его Валентина. — Это я настояла, чтобы к проекту привлекли Ольядо. Надеюсь, он чем-нибудь поможет нам. Но он не физик.
Ковано пожал плечами:
— А я не тюремщик, ну и что? Каждый исполняет то, чего от него требует сложившаяся ситуация. Я понятия не имею, связано ли это с приходом Ольядо или с недавним визитом Эндера, но что-то там сегодня более шумно, чем… чем обычно, когда камера занята трезвым обитателем. Ведь в нашем городе чаще всего заключают в тюрьму за появление на улице в нетрезвом состоянии.
— Что, сюда приходил Эндер?
— Прямиком от Королевы Улья. Эндер хочет поговорить с вами. Он спрашивал меня, но я не знал, где вы.