Под рапортом Цинь-цзяо вписала имя отца и код приоритета, который он сам ей сообщил. Сама она для Конгресса является никем, но вот с ее отцом будут считаться. Его же код гарантирует, что сообщение доберется ко всем тем, которых его исследования интересуют более всего.
Она закончила и глянула прямо в глаза находящегося перед нею изображения. Левой рукой поглаживая дрожащее плечо Вань-му, и подняв правую над клавишей передачи, Цинь-цзяо бросила окончательный вызов:
— Ну что, ты остановишь меня или же позволишь сделать это?
Джейн ответила:
— Убьешь ли ты рамена, который никому ничего плохого не сделал, или позволишь мне жить?
Цинь-цзяо утопила клавишу. Джейн склонила голову и исчезла.
Передача сообщения с домашнего компьютера до ближайшего анзибля займет пару секунд. Оттуда же оно немедленно доберется до всех делегатур Конгресса на Ста Мирах и в многочисленных колониях. Во множестве приемных компьютеров это будет всего лишь еще одно сообщение в длинной очереди таких же. Но в некоторых, возможно даже в сотнях, код отца заставит сделать так, что уже сейчас его кто-то читает, обдумывает последствия и готовит ответ.
Если только Джейн и вправду пропустила этот рапорт.
Цинь-цзяо ожидала реакции. Возможно, они не отвечали, потому что должны были связаться друг с другом, обсудить это открытие и быстро решить, что же делать. Может быть, именно потому на экране сейчас ничего не появлялось.
Тихо открылись двери. Это наверняка Му-пао с игровым компьютером.
— Поставь его в углу, возле северного окна. — Цинь-цзяо даже не обернулась. — Возможно, он еще мне пригодится, хотя, надеюсь, что в этом не будет необходимости.
— Цинь-цзяо.
Это отец, а вовсе и не Му-пао. Девушка обернулась к нему, опустилась на колени, чтобы проявить уважение… но еще и гордость.
— Отец, я составила твой рапорт Конгрессу. Пока ты общался с богами, мне удалось нейтрализовать враждебную программу и переслать сообщение с указаниями, как ее уничтожить. Как раз сейчас я ожидаю ответа.
Она ожидала слов восхищения.
— Ты сделала это? — спросил он. — Не ожидая меня? Ты обратилась прямо к Конгрессу, не спрашивая у меня согласия?
— Ты очищался, отец. Я только выполнила задание, которое ты мне поверил.
— Но, в таком случае… Джейн погибнет.
— Обязательно, — отрезала Цинь-цзяо. — Не знаю, восстановим ли мы контакт с Лузитанским флотом. — Внезапно она заметила ошибку в собственном плане. — Ведь компьютеры флота тоже заражены программой! Когда связь восстановится, программа перетранслируется и… Ничего, тогда будет достаточно еще раз выключить анзибли…
Отец не глядел на нее. Взгляд его был направлен на экран терминала. Цинь-цзяо тоже обернулась.
Это было сообщение от Конгресса, с хорошо заметной официальной печатью. Известие было кратким, написанным типично бюрократическим стилем:
ХАНЬ:
ОТЛИЧНАЯ РАБОТА.
ТВОИ РЕКОМЕНДАЦИИ МЫ ВЫСЛАЛИ КАК СОБСТВЕННЫЕ ПРИКАЗЫ.
СВЯЗЬ С ФЛОТОМ ВОССТАНОВЛЕНА.
ПОМОГЛА ЛИ ДОЧЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЗАМЕТКОЙ 14FE.3A?
ЕСЛИ ДА, МЕДАЛИ ОБОИМ.
— Выходит, случилось, — шепнул отец. — Они уничтожат Лузитанию, свинксов, всех невинных людей.
— Только если боги пожелают того, — возразила ему Цинь-цзяо. Она не понимала, почему отец столь угнетен.
Вань-му подняла голову с колен Цинь-цзяо. Ее лицо покраснело и было мокрым от слез.
— Джейн и Демосфен тоже умрут, — прошептала она.
Цинь-цзяо схватила ее за плечо и отпихнула от себя.
— Демосфен — изменник, — заявила она. Но Вань-му лишь отвела глаза. Теперь она глядела на Хань Фей-цы. — А Джейн… Отче, ты же сам видел, что она такое, насколько она опасна.
— Она пыталась нас спасти, — сказал ей отец. — А мы отблагодарили ей, запуская план ее уничтожения…
Цинь-цзяо не могла ни слова выдавить, ни пошевелиться; она вглядывалась только в отца, который протянул руку и нажал последовательно кнопки записи и очистки экрана.
— Джейн, — прошептал он. — Если ты меня слышишь… Прости…
Только никакого ответа не было.
— Да простят меня все боги. — Отец вздохнул. — Я был слаб в тот момент, когда должен был проявить силу. И из-за этого дочь моя бессознательно совершила зло от моего имени. — Он задрожал всем телом. — Я должен… очиститься. — Это слово в его устах было пропитано ядом. — И я уверен, что для этого мне не хватит целой вечности.
Он отошел от компьютера, повернулся и вышел из комнаты. Вань-му снова заплакала. Глупые, бессмысленные слезы, размышляла Цинь-цзяо. Пришло время торжества. Вот только Джейн отобрала у нее триумф, и в тот самый миг, когда я победила, победу отобрала она. Отобрала у меня отца. Он уже не служит богам всем своим сердцем, хотя продолжает служить телом.
И, тем не менее, наряду с горечью понимания этого, девушка испытала и радость, молнией прошедшую по всему телу. Я оказалась сильнее его. Когда пришло время испытания, это я служила богам, а он сломался, упал, подвел. Я сильнее, чем даже осмеливалась мечтать. Я достойное орудие в руках богов. И кто знает, для чего мною воспользуются они теперь?
Глава 12ВОЙНА ГРЕГО
Это чудо, что люди сделались достаточно разумными, чтобы путешествовать между мирами.
Собственно говоря, нет. В последнее время я много об этом думал. Летать в космосе они научились от вас. Эндер утверждает, что им не были известны физические законы, пока ваш первый колонизационный флот не добрался до их системы.
Должны ли мы оставаться дома из опасения, что обучим летать в космосе мягких, четвероногих, безволосых личинок?
Только что ты говорила так, будто верила, что люди и в самом деле обрели разум.
Они явно обрели его.
Не думаю. Мне кажется, что они наши способ притворяться, что разумны.
Их космолеты летают. Но вот я как-то не заметила ваших, скользящих по световым волнам пространства.
В качестве расы мы все еще очень молоды. Но погляди на нас. И погляди на себя. В наших видах у нас по четыре вида существ. Молодые, которые всего лишь беспомощные личинки. Партнеров, которые не обладают разумом: у тебя это трутни, а у нас — малые матки. Затем уже имеется много, очень много особей достаточно разумных, чтобы выполнять обычные мануальные операции: у нас это делают жены и братья, у тебя — работницы. И наконец — существа полностью разумные: мы, отцовские деревья, и ты, королева улья. Мы — сокровищница мудрости расы, поскольку только у нас имеется достаточно времени на размышление, обдумывание. Создание идей — это наше основное, главное занятие.
Тем временем, люди частенько только бегают вокруг да около, словно братья и жены. Будто работницы.
Не только работницы. Их молодые особи тоже проходят стадии личинок, и стадии эти длятся дольше, чем считают некоторые из нас. Когда же приходит время репродукции, все превращаются в трутней или малых маток: движущиеся машины, у которых всего лишь одна цель в жизни: произвести половое отношение и умереть.
Им же кажется, что на всех стадиях они остаются рациональными.
Они сами себя обманывают. Даже в наилучшем случае никогда, индивидуально, они не поднимаются выше уровня физических работников. У кого из них имеется достаточно времени, чтобы стать по-настоящему разумным?
Ни у кого.
И никогда ничего они не знают. В их краткой жизни не хватает лет, чтобы достичь понимания чего угодно. Тем не менее, они думают, будто понимают. С самого раннего детства они внушают себе, будто понимают мир. Тем временем, на самом деле имеется в виду, что имеют какие-то примитивнейшие предрассудки и суеверия. Когда они созревают, то более осмысленно и с большей охотой изучают словарь, с помощью которого выражают эти свои бессмысленные псевдознания. И они еще заставляют других людей, чтобы те признавали их суеверия за истину. Только никакого значения это все равно не имеет. По отдельности все человеческие существа глупы.
В то время, как в массе…
А в массе — это всего лишь общество глупцов. Только вот, во всей этой беготне, в этом делании вид, что они умны, разбрасывании идиотских, наполовину понятных теорий на ту или иную тему, то один, то другой из них и вправду натыкаются на какую-то идею, которая на шажок ближе к истине чем то, что было известно им ранее. И путем слепых проб и ошибок, приблизительно в половине случаев, правда всплывает наверх и после этого принимается. Но люди все так же не понимают ее. Они принимают ее только лишь как новый предрассудок, в который верят слепо до того мгновения, когда какой-то другой идиот придумает и введет в оборот новое усовершенствование.
Так ты утверждаешь, что индивидуально никто из них не является разумным, а группы еще более глупы, чем отдельные представители… Но когда столько много глупцов занимается тем, чем притворяются, что они умны, они достигают тех же результатов, до которых додумалась бы по-настоящему разумная раса.
Вот именно.
Если они такие глупые, а мы такие разумные, то почему у нас всего лишь один улей, который развивается только лишь потому, что нас хранило людское существо? И почему ваш научный и технический прогресс зависит исключительно от них?
Может быть, разум не столь важная штука, как все считают?
А может, это мы глупцы, считая, будто что-то знаем. Возможно люди единственные могут справляться с тем фактом, что никогда ничего знать и невозможно.
Квара появилась у матери последней. Ее привел Садовник, pequenino, ассистирующий Эндеру в полевых работах. Наполненная ожиданием тишина явно свидетельствовала о том, что Миро еще ничего не говорил. Только все знали, равно как знала и Квара, зачем они все здесь собрались. Наверняка будут говорить про Квимо. Эндер уже мог добраться на место… только что. И мог сообщить Миро через передатчик, которые оба носили в ушах.
Если бы с Квимо ничего не случилось, их никто бы сюда не вызывал. Просто-напросто Миро сказал бы всем, что нужно.
Потому-то они уже все знали. Квара изучала лица. Эля явно потрясена. Грего сердится… он всегда сердится, раздражительный дурак. На лице Ольгадо никакого выражения, лишь блестят его металлические глаза. И мама. Кто смог бы прочесть эту чудовищную маску? Боль, это наверняка, как и у Эли; бешенство, такое же ищущее выхода, как у Грего, и еще холодное, нечеловеческое безразличие Ольгадо. Все мы сейчас носим мамино лицо… один из его слоев. Какая же из его частей является мною? Если бы я смогла понять саму себя, что бы заметила я в сгорбленном силуэте сидящей на стул