х знаний, пылали фанатичным пламенем.
Орудийный огонь, рев двигателей и хохот, вся кипучая деятельность в орочьем поселении по поводу Вааагх! накатывала из центра Крепасти Грабскаба. Но Безум-городок оставался сверхъестественно тихим помимо грохота скорой инкарнации Морка.
Последний сварной шов еще остывал, когда Уггрим вскарабкался на верхнюю палубу, расположенную под головой таптуна. Здесь остальными подмастерьями заправлял Фрикк. Сникгоб расслабленно уселся на седле, закрепленном на «хватале-бросале», а длинные руки покоились на стрелковом механизме. Болтун разговаривал сам с собой на сидении у пульта управления мега-пушки. Уггрима не радовало присутствие шизана рядом с орудием, но ему некогда было подбирать стрелка — или он, или гретчин. Все делалось в огромной спешке, и осталось совсем немного времени перед тем, как сюда нагрянут с проверкой парни Грабскаба, поэтому-то Уггрим и стремился успеть первым.
— Все готово? — спросил он.
— Да, босс, — ответил Фрикк. Прочие гретчины-смазчики щедро набирали и размазывали толстым слоем повсюду сквиговый жир.
— Молодцом, Фрикк. А теперь залазь на вышку. Гляди в оба и высматривай «синяков».
Тот коротко, но гордо отсалютовал.
— Как скажете, босс, — сказал он и поспешил исполнить приказ.
— Движок прогрет? — прокричал Уггрим в переговорную трубку.
— Та, Угг’им, ‘иактар жжот, у наш внижу швое шонце, ‘азмерам ша шквиха. Ток шкажы — я жмяхну на штарт, — ответил Бозгат. Уггрим ухмыльнулся шепелявости механа — пройдут недели, прежде чем отрастут новые зубы, но, когда он осмотрел готовую верхнюю палубу таптуна, понял, что оно того стоило. Ибо его творение было прекрасно.
— Так, ладненько, — орк хлопнул в ладоши. — Ну что, парни, пора бы нашему жирному Морку устроить обкатку!
— Это имя такое? — спросил Сникгоб, сев ровнее.
Уггрим застыл, размышляя.
— Ага, — ответил он с растущим энтузиазмом. — А что не так? Жирный Морк. Звучит. Мне нравится — точно и по делу.
В разуме меканика происходил очередной сдвиг: безумие техника внутри него улетучилось, словно облака перед зеленым светилом. Внезапно вспыхнула жажда насилия. Уггрим почувствовал нужду взять бразды правления. Кое-кого ждал серьезный разговор, а именно — Грабскаба.
— Никто не смеет вставлять палки в колеса Уггриму, — зарычал он. — Сникгоб, орудия наизготовку! Бозгат, зажигание! Гретчины, по местам!
— Так точно, босс! — энергично отозвались те.
Шагателя сотрясала дрожь, снова и снова. Когда реактор Бозгата разогнался на полную мощность, орк подал энергию энергию к системам таптуна — тот завибрировал, издал оглушительный рев.
— Д’уижок жапущен! — крикнул Бозгат.
Его грохот был громким, по-настоящему оглушительным. Уггрим широко осклабился, в последний раз осмотрел верхнюю палубу и забрался по лестнице в головную часть. Он уселся в кресло штурмана, в задницу упирался голый металл. Пока не было времени обить его кожей сквига, но за этим дело не постоит, все потихоньку. Первым делом — свести счеты, а комфорт уже потом.
— Машинное, полный вперед! — Уггрим опустил рычаг. Из моторного отсека донесся звук клаксона. Приводы заскрежетали. Осторожно, но с большим удовольствием Уггрим пустил таптуна вперед.
Шизаны издали слабый вздох удивления, когда таптун встрепенулся и ожил. Пузатая боевая машина взревела, едва заработал двигатель. Из выхлопных труб клубами повалил черный дым. Во время движений конечностей вся ржавчина и копоть с легкостью осыпалась. Поворот головы сначала сопровождался жутким скрипом, а затем движения стали более плавными по мере того, как между подшипниками распределилась заправленная туда смазка из масла и жира. Рыча аки разъяренное божество, таптун поднял одну из массивных ног и сделал первый шаг вперед.
— Ах! — воскликнули шизаны. — Это же Морк во плоти!
Они затянули песнопения. Те, у кого в руках было оружие, палили из него в воздух. Остальные же размахивали своими причудливыми наборами пожитков над головами: ведрами, палками и искореженными кусками мусора.
Нога «Жирного Морка» ступила с мощнейшей силой, раздавив под собой поддон, забитый до верху краской. Банки расплющило в лепешку, посылая во все стороны брызги синего, «удачливого», колера. Пока что таптуна не покрасили — его обшивка оставалась скучного серо-стального цвета. Но уж точно ни сейчас, ни впредь он не станет синим. По окончанию дел, Уггрим планировал размалевать его красным, с огромным пылающим солнцем на лицевой стороне. Вот это был подходящий окрас для таптуна. Светило внутри, светило снаружи. И точка.
Постепенно ускоряя шаг, грохочущий боевой шагатель Морка ковылял вдоль Безум-городка, обращая хибары на своем пути в труху. Разрушенная стоянка мекаников осталась позади. Уггрим и партнеры не собирались возвращаться обратно.
Уггрим направил «Жирного Морка» в сторону оплота Грабскаба — обветшалой железной крепости, окруженной толстым земляным валом и понатыканными по нему орудийными башнями — и его вопли усиливались громкоговорителями таптуна до оглушительных частот. Часть укреплений за последние несколько месяцев была разобрана на части, дабы удовлетворить нужды Вааагх! в сырье, и все же они сохраняли свою внушительность. Но не в сравнении с «Жирным Морком». Ход таптуна взбудоражил все поселение, и шизаны бежали вслед за ним.
— Босс, босс! Прямо по курсу — главарь! И на подходе старшаки «синяков»! — гулко заверещал Фрикк в переговорную трубу.
— Вижу, все вижу.
«Жирный Морк», управляемый Уггримом, остановился прямо перед Грабскабом и его свитой на топкой площади перед крепостными воротами. Их насчитывались дюжины, огромные и крепкие старшаки, размером с амбуля, со злыми зенками и еще более злобными рожами. Все с ног до головы в синей краске, обвешанные костями да черепами и вооруженные всевозможными смертоносными волынами.
Грабскаб же был крупнее всех, но даже боссы Черепов Смерти имели такой же вид доходяг. Костлявые, подумал Уггрим, сухонькие и пронырливые. Он хотел растоптать его в блин прямо здесь и сейчас. Грабскаб точно не годился в толковые вожаки.
Главарь сложил ладони в подобие рупора:
— Как я погляжу, ты достроил моего таптуна, Уггрим. Хвалю. Но я не в восторге от бардака, что ты натворил. Что за игру ты затеял?
— Не твой… Мой, Грабскаб. Мой! Хватит с меня таких начальников! «Жирный Морк» — моя собственность, — голос Уггрима гремел из таптуна, словно сам Морк разговаривал с вожаком.
Грабскаб глянул на своих подручных с видом, будто бы он предсказывал им такой исход заранее. Те пожали плечами и сплюнули в грязь.
— Уггрим, я уже видал похожее раньше — механ, жаждущий большего. Так всегда, всегда случается перед Вааагх! У тебя в башке, что, шестеренки попутались? Ты строишь что-то большое за зубы — мои зубы, смею добавить — честно заработанные, и внезапно хочешь стать старшим мекаником? Так сделай это как следует — сразись в яме, склепай вожацкую снарягу. Тогда и поглядим, кто чего стоит. А теперь вылазь оттуда или я тебя порешу. Все просто, как два пальца — твой выбор.
— Ага, разбежался, — ответил Уггрим. Хоть это он и пробормотал себе под нос, его слова громогласно разнеслись по всей округе. — Прочь с дороги, или я тебя раздавлю тебя, как букашку. Все просто, как два пальца. Выбор за тобой.
Из трубы раздался хохот Сникгоба.
— Ладно. Все равно у меня руки чесались, — произнес Грабскаб и махнул рукой, сигнализируя в сторону стоящего позади него любимца и гордости главаря, «Калатилы». Убойная пушка баивой фуры нацелилась прямо в голову таптуна. — Разнести на шматки.
Но ничего не произошло. Ухмылка на лице Грабскаба сменилась недовольной гримасой.
Изнутри таптуна эхом разносился хохот мекаников и хихиканье гретчинов — и «Жирный Морк» смеялся вместе с ними. Уггрим представлял, как разъяренный водила баивой фуры жмет на все кнопки, не зная, что половина рабочей «начинки» находится внутри «Жирного Морка».
— Парни, — сказал Уггрим. — Наваляем-ка им, чтоб костей не собрали.
Болтун вошел в раж, стреляя из мега-пушки. Огненный шар расцвел сбоку крепости, когда крупнокалиберный снаряд вгрызся в ее стены, вздымая фонтаны земли. Орки, окружающие «Жирного Морка», открыли огонь. Пули со звоном отскакивали от толстой обшивки таптуна. Старшаки Грабскаба разбежались кто куда в поисках укрытия, отстреливаясь вслепую. Колонна синих багги вихрем ворвалась на площадь, но Болтун разнес их на куски шквальным огнем из сверх-стрелялы. Шизаны, воодушевленные звуками битвы, прибывали толпами на поле брани и завязывали драку с синемордыми орками, которые заявились узнать, что за сыр-бор творится. Все дрались со всеми. Орки из Крепасти Грабскаба были преисполнены энергией Вааагх! и персональный мятеж Уггрима дал оправдание их стремлению к хорошей потасовке.
Фрикк предупреждающе заорал с открытой позиции на «вороньем гнезде». Ракеты неслись к ним, оставляя закручивающиеся следы из густого черного дыма. Внутри «Жирного Морка» все грохотало от попаданий пуль и взрывов. Но ничто не могло пробить его железную шкуру.
Уггрим выжег кровавую дорожку с помощью смертаглаза, чья потрескивающая энергия окутывала пламенем и орков, и гретчинов. Он заметил Грабскаба и его старшаков, криком подгонявших пагонщиков выдвигать орудия на позиции.
— Сникгоб, покажи-ка Гитскалу и остальным «синякам», почему полезно иметь под рукой «бросалу», — Уггрим направил «Жирного Морка» правее, чтобы его друг мог толково прицелиться.
Сникгоб насвистывал что-то невнятное, пока готовил «хваталу-бросалу» к выстрелу. Низкий мощный гул присоединился к какофонии битвы и возрос до крещендо, когда конденсаторы оружия зарядились от ядерного реактора «Жирного Морка». Сникгоб повел орудием, чтобы прицелиться в транспорт главаря. Просияв, он вдарил по стойке с четырьмя рычагами и одним ударом включил режим тяги на полную.
Луч антигравитонов вцепился в «Калатилу» Грабскаба, оторвав фуру от земли, словно грибник — спелый гриб. Сникгоб опустил «бросалу» вниз-вверх, перевел рычаг на бросок и зашвырнул тяжелый транспорт на поле боя до того, как истощить последний накопитель без остатка.