не индивидуален; все лица, принадлежавшие к этой профессии, имели право быть допущенными в ложу. Критерии для «принятия», однако, были в основном индивидуальны, но об этом у нас нет никакой точной информации.
Говоря об индивидуальных масонах, членах четырех старых лож, их «масонскость» состояла в том, что они (а) посещали ежемесячные, ежеквартальные или ежегодные ложи, за которыми следовали обеды, речи и тосты (или «здравицы»), но которые еще не были полностью стандартизованы; (б) принимали участие в ежегодных церемониях, если в то время существовали таковые; (в) принимали участие в ритуалах и других церемониях, связанных с принятием кандидатов и их последующим «продвижением» и «возведением»; (г) платили членские взносы. Больше ничего о них не известно, и даже это немногое мы знаем из вторых рук. Так что минимум «масонскости» может быть сведен к чему-то вроде того, что человек «получил посвящение в масонство в ложе и по крайней мере однажды посетил ее»[47]. Но что они делали в течение интервалов между собраниями ложи? Насколько нам известно, ничего специфически масонского. Ведь, насколько становится ясно из немногих сохранившихся частных писем, не имеющих отношения к масонским делам, даже в то, почти доисторическое, время масонство никаким заметным образом не отмечало чье-то поведение, стиль и речь, когда человек находился вне ложи.
Слово «степень» означает (в случае принятых и спекулятивных масонов — в подражание обычаям и терминологии оперативного масонства), что, когда Кандидат получил посвящение, ему присваивалась первая степень, или степень Подмастерья. Затем, сразу же или через какое-то время, он переходил на вторую степень — Члена или Брата. Третья степень, Мастера, не существовала в спекулятивных ложах в начале 18-го века. Слово Мастер в это время просто означало «глава Ложи». Это положение не требовало, как впоследствии, специального ритуала, и его обычно занимал один из членов Ложи. «Получение степени» в вышеприведенной цитате из Дермотта означало, следовательно, либо Ритуал посвящения Кандидата, либо его «возведение» в Члены, либо и то и другое. Поэтому можно предположить, что Ложа была встречей уже получивших посвящение, основной функцией которой было посвящение новых кандидатов посредством специальных ритуалов, копировавших ритуалы старых оперативных лож (при том, что сами термины «оперативный» и «спекулятивный» вошли в регулярное употребление намного позже). (Это мое предположение есть лишь рабочая гипотеза, и в дальнейшем она может быть полностью или частично отвергнута.) Итак, само значение масонского Ритуала ограничивалось фактом допущения в ложу, а происходившее в ложе с теми, кто уже был туда допущен, представляло собой не более чем «беседу веселых компаньонов». Основная задача Великой Ложи, если мы формулируем ее так, как мы только что сформулировали функцию обычных партикулярных (или частных) лож, состояла в следующем: «распространять масонство, подтверждая учреждение новых лож», которые в таком случае могут мыслиться как «коллективные кандидаты».
Но вернемся к истории Великой Ложи. «24 июня 1718 г. состоялись Ассамблея и Празднество в том же месте (т. е. таверне “Яблоня”). Брат Сэйер громко провозгласил нашего Брата Джорджа Пэйна Великим Мастером масонов… а г-на Джона Кордвелла, Городского Плотника, и г-на Томаса Морриса, резчика по камню, Великими Смотрителями…» (с. 110). После того как Пэйн был избран вторым Великим Мастером, он попросил Братьев искать, найти и принести в Великую Ложу все старые писания и записи всех предшествовавших масонских лож. В результате стали доступны несколько экземпляров так называемых «готических конституций», или старых рукописей, содержащих легенды, предписания и нормы оперативных масонов предположительно 16-го и 17-го веков. Это была первая попытка Великой Ложи Англии начать описывать свою предысторию, поскольку ее собственная история была еще слишком коротка даже для того, чтобы начать описывать себя — масонство в Лондоне еле-еле насчитывало одно поколение[48].
Но если намерение Джорджа Пэйна действительно (а не только в описании Андерсона) состояло в том, чтобы использовать одну или несколько старых масонских рукописей, то мы можем видеть зарождение тенденции, которая получит распространение несколько позже: прививать ранние легенды, правила и ритуалы оперативных масонов, переданные в ложах, к молодому побегу своей организации. И если этот эпизод не выдуман Андерсоном (как многие другие), то Пэйн предстает перед нами человеком, который ощущал необходимость для масонов узнать о том, кем они были в прошлом, прежде чем стали тем, чем были в начале 18-го столетия.
Третьим Великим Мастером, на 1719 год, стал д-р Джон Тео-филус Дезагилье (1676–1740), Член Королевского Общества, священник и, на языке того поколения, «экспериментальный философ». Андерсон говорит о нем как о человеке, который установил, обновил или пересмотрел некоторые из правил масонских застолий и определил, как должны совершаться масонские тосты или здравицы. Дезагилье также назван первым Великим Мастером, при котором «Герцоги и Лорды были допущены в масонство». В том же году было принято решение, согласно которому Великие Смотрители должны не избираться вместе с Великим Мастером (таков был обычай прежде), но назначаться лично Великими Мастерами. Вероятно, именно в период, когда Дезагилье был Великим Мастером, две «Цеховые Степени», которые позже Андерсон назовет «Вступивший Подмастерье» и «Член Цеха», обрели форму, в общих чертах напоминающую сегодняшнюю[49].
Больше о его руководстве Великой Ложей не известно почти ничего.
В 1720 г. Джордж Пэйн был избран Великим Мастером во второй раз. При нем был обнаружен Манускрипт Кука и составлены 39 Общих Норм (так называемые Древние Нормы), которые 3 года спустя были включены в состав первых Конституций Андерсона 1723 г.[50] К концу того периода, когда Пэйн был Великим Мастером (где-то между январем и маем 1721-го), масонская традиция относит уничтожение нескольких бесценных манускриптов, включая Манускрипт Стоуна, «некоторыми щепетильными братьями, чтобы эти бумаги не попали в чужие руки» (с. 111). Это событие, даже если оно действительно имело место, положило начало тому, что я называю «фиктивной линией» в масонской историографии. Дело в том, что — независимо от того, были ли «древние» рукописи на самом деле уничтожены или же просто никогда не существовали, — отсутствием каких-либо документов или записей объясняется необходимость достаточно быстро произвести «новую» версию того, что эти документы должны были бы содержать. Здесь заканчивается часть истории, рассказанная д-ром Андерсоном, и начинается другая, которая может сойти за что-то вроде настоящей истории — поскольку один источник или один очевидец, какими бы достойными доверия они ни были, не делают истории, так же как и рассказ одного человека[51].
Говорят, что с этого времени были установлены ежегодные регулярные масонские встречи — эта регулярность приняла свои стандартные форму и стиль описания под пером Андерсона. Но нельзя отвергать и возможность того, что эта идеализированная формула Андерсона повлияла на форму, которую эти встречи приобрели несколько лет спустя. Эта формула существует в двух основных версиях. Одна из них используется в описании Ежегодной Ассамблеи и Празднества, когда Великий Мастер, только что избранный всеми Великими Должностными Лицами Великой Ложи (Избранный Великий Мастер), провозглашается предыдущим Великим Мастером. Другая используется в описании Ежеквартальной Ложи, или Коммуникации, с ее регулярными мероприятиями, одно из которых (обычно последнее перед очередной Ежегодной Ассамблеей) посвящается выдвижению нового Великого Мастера и его избранию. Мы читаем: «В Великой Ложе в Полной Форме [т. е. в присутствии Великого Мастера] на Благовещение 1721 г., в вышеназванном месте [таверне “Яблоня”] Великий Мастер Пэйн предложил в качестве своего преемника… Джона Герцога Монтагю, Мастера Ложи; поскольку он присутствовал, его незамедлительно приветствовали как Избранного Великого Мастера и выпили за его здоровье в должной форме [таким образом, который был ранее установлен Пэйном]…» (с. 111). И далее: «Ассамблея и празднество в Стэйшонерз-Холле 24 июня 1721… Пэйн Великий Мастер со своими Смотрителями, бывшими Великими Должностными Лицами, и Мастерами и Смотрителями 12 лож встретились с Избранным Великим Мастером в Великой Ложе в таверне Королевская Рука, во дворе церкви св. Павла, утром; и тотчас же признав их выбор… Монтагю, они приняли некоторых новых Братьев, в частности… Филиппа Лорда Стэнлопа, ныне Графа Честерфилъда; а оттуда они прошли строем до Стэйшонерз Холл на улице Ладгейт.
Брат Пэйн, Старый Великий Мастер, совершил первую процессию вокруг зала и затем, вернувшись, громко провозгласил Джона Герцога Монтагю Великим Мастером… и водворил его на Кресле Соломона… Монтагю немедленно вызвал, как бы походя, Джона Била, М. D., в качестве своего Заместителя… которого Пэйн облачил и водворил на Кресле Хирама Абиффа[52] по левую руку от Великого Мастера. Подобным же образом его Милость вызвал и назначил г-на Иосию Виллено и г-на Томаса Морриса Великими Смотрителями, которые были… облачены и водворены бывшим Великим Смотрителем. И… после того, как была произнесена Молитва, они уселись за элегантную трапезу в соответствии с древними масонскими Обычаями и угощались, предаваясь веселью.
Затем, после того как Монтагю… со своими и прежними должностными лицами совершили вторую процессию вокруг зала, Брат Дезагилье произнес блестящую речь о масонах и масонстве…» (с. 112–113)