I. Что никакое Лицо, к какой бы Степени оно ни принадлежало, не может считаться франкмасоном, если у него не будет ложи, состоящей по крайней мере из пяти франкмасонов…
II. Что никакое лицо, начиная с настоящего момента, не может быть принято во франкмасоны, кроме тех, кто имеет здоровое Тело, честных Родителей, хорошую Репутацию и Соблюдает Законы Страны.
III. Что с настоящего момента никакое лицо, которое будет принято во франкмасоны, не должно быть допущено в какую-либо ложу или ассамблею до тех пор, пока не принесет Сертификата о Времени и Месте своего Принятия из принявшей его ложи.
IV. Что любое лицо, которое сейчас является франкмасоном, должно принести Мастеру Уведомление о Времени своего Принятия…
V. Что в будущем вышеназванное Общество, Компания и Братство франкмасонов должно регулироваться и управляться одним Мастером и столькими Смотрителями, скольких названная Компания сочтет нужным избрать на каждой ежегодной Генеральной Ассамблее.
VI. Что ни одно Лицо не должно быть принято во франкмасоны, если ему не исполнилось 21 года.
VII. Что ни одно Лицо начиная с настоящего момента не может быть принято во франкмасоны или узнать Тайны названного Общества до тех пор, пока он не произнесет нижеследующей Клятвы о хранении тайны (а именно):
Я, А.Б., в присутствии Бога Всемогущего и моих Товарищей и Братьев, здесь присутствующих, обещаю и провозглашаю, Что я ни в какое время начиная с настоящего момента никаким Действием или Намеком, прямо или косвенно, не опубликую, не раскрою, не открою или не сделаю известным никакой из этих Тайн, Сведений или Решений Братства или Сообщества Вольных Масонов (курсив мой), которые сейчас или в любое время, начиная с настоящего момента, станут мне известны. Пусть же поможет мне Бог и истинное и святое Содержание этой Книги».
Я счел существенным привести значительную часть этого текста по причине чрезвычайной важности его появления в 1722 г. как первой из официально опубликованных масонских Конституций.
Теперь попробуем проанализировать этот текст, помня об обстоятельствах его появления и о его отношении к другим масонским событиям, которые ему предшествовали, следовали за ним или происходили тогда, когда он был опубликован.
1. Обращение автора к Благородному Обществу Франкмасонов стоит вне самого текста: он обращается к принятым франкмасонам и, как подразумевается, принадлежащим к Великой Ложе Англии (хотя Великая Ложа прямо не упоминается). Более того, акцент делается на публике, пребывающей вне масонства, так что в некотором роде автор, как кажется, больше говорит о франкмасонах, нежели обращается к ним. Что касается текста Конституций,, то он представлен как документ не современных спекулятивных масонов, но некоего ордена масонов, существующего с незапамятных времен. В отличие от позднейших масонских сочинений, их редактор не упоминает о себе в связи с какими-либо обстоятельствами, описанными в тексте, — кроме тех, которые имеют отношение к предисловию.
2. Описание автором рукописи как старого и потертого пергамента подразумевает, что она была написана даже не в 16-м веке, но по крайней мере столетием раньше. Упоминая о дополнении, сделанном в 1663 г., он не уточняет, сделано ли оно на том же пергаменте или нет.
3. В отличие от Дополнительных Предписаний, предписания, которые составляют Вторую Часть Конституций, не упоминают обычая принятия не-рабочих членов — она посвящена исключительно рабочим масонам, называемым «товарищами» или «братьями».
4. Текст рассказывает историю франкмасонства со времен Ноева потопа до эпохи Царя Ательстана, когда английским масонам было дано первое Предписание. Как и в случае с Андерсоном, трудно понять, какой толк можно извлечь из такого путаного, неправдоподобного рассказа. Можно, конечно, утверждать, что он был написан где-то в 16-м веке для того, чтобы служить нуждам простых рабочих масонов, но почему тогда нужно было его переиздавать в 18-м веке, чтобы служить нуждам нового и не-рабочего франкмасонства, в рядах которого насчитывалось три доктора богословия и не менее дюжины человек с Оксфордом или Кембриджем за плечами? Я не знаю, кем был Дж. Робертс, но серьезность его попытки наделить новое масонство древним и благородным прошлым является, как это явствует из предисловия, вполне искренней. Как же он не осознал, что все это, вместе взятое, является полным анахронизмом, бессмыслицей? Мой ответ таков: он осознавал; более того, я предполагаю, что для него (и его действительных и потенциальных читателей) было важно только одно — древность легенды, а не какая-либо реальная история. «Историческое» повествование было с самого начала задумано как древняя легенда, а не древняя история. Так ли это было для тех, кому будто бы был адресован этот манускрипт в 17-м веке, узнать невозможно. Хотя я вполне уверен в том, что к началу 18-го века историческая легенда уже отделилась от историографии и стала вполне другим феноменом — исторической условностью. Еще один шаг вперед — и вот мы уже запутываемся в непроницаемом мраке масонской аллегории и символики, но это еще впереди. До сих пор мы имеем дело с некой квазисоциальной структурой, Великой Ложей Англии, чьи претензии на древность «подтверждаются» древностью легендарного прошлого другой структуры, «рабочих масонов», с которой первая связана через «усыновление», а также, хотя в намного меньшей степени, древностью документа[63].
5. Предписания, составляющие вторую часть текста и о которых «с исторической точки зрения» говорится в первой, регулируют отношения масона с человеком, на которого он работает, а также со всеми другими. Указания на какую-либо масонскую организацию малочисленны. Ложа упоминается только один раз (Предписание XXV) и только в связи с платой новых Членов. Более чем смутным проявлением всей этой профессии или Науки масонства, которой даны Предписания, или Хартии, Королей, оказываются «Ежегодные Ассамблеи».
6. Нет упоминаний ни о каких ритуалах, паролях или знаках.
7. Две клятвы о тайне не содержат даже косвенных намеков на то, что имен но должно держаться в секрете. Тем не менее сама форма этих клятв указывает: есть два вида секретов. Первый вид секретов, «темные и запутанные части Науки», возможно, связан с вещами, тайными по определению, такими как ритуалы, знаки и т. д. Второй — имеет отношение ко всем профессиональным, личным и другим делам, обсуждаемым между масонами и называемым здесь «сведениями» и «решениями».
8. Христианский характер масонства, раскрываемый в процитированной Молитве, вновь подтверждается в Предписаниях, так что можно предполагать, что эти Предписания были даны исключительно христианам — рабочим масонам. Однако это никак не уточняется и не упоминается в предисловии редактора, обращенном к современным ему не-рабочим масонам и к широкой публике.
9. Можно утверждать, что Старые Конституции — ни в своей исторической части, ни в Предписаниях, ни по своему религиозному содержанию — никак не связаны с новым масонством иначе как посредством редакторского предисловия.
10. Старые Конституции — это первая опубликованная Хартия рабочих масонов, появившаяся в контексте нового, спекулятивного масонства, наделенная недвусмысленно идеологической функцией. Все последующие публикации различных масонских манускриптов, хотя и сохраняли эту функцию, были выполнены в гораздо более научной и менее апологетической манере.
Примерно в то время, когда началась масонская полемика 1722–1723 гг., увидела свет французская книга «Долгожители» («Любопытная история о тех людях обоего пола, которые прожили несколько веков и снова стали молодыми») (1715)[64], написанная Лонгевиллем Аркуэ и переведенная Юджином Филалете-сом (вероятно, псевдоним Роберта Сэмбера, масонского автора того времени). В своем «Посвящении» переводчик приветствовал «Великого Мастера, Мастеров, Смотрителей и Братьев Древнейшего и Почтеннейшего Братства Франкмасонов Великобритании и Ирландии». Это первый текст, написанный франкмасоном, в котором британское масонство фигурирует как целая организация, причем недвусмысленно христианская: «потому что нам принадлежит подлинный язык Братства, который использовали Братья первоначального христианства, а также все те, кто был от Начала, как мы узнаем из Священного Писания и непрерванной традиции»[65]. Я склонен полагать, что автор «Посвящения» выражает позицию тех ранних масонов, которые — вероятно, еще до вступления в Общество — искренне верили в его христианский характер и отождествляли свое христианство с «религией масонов»[66].
Итак, тем или иным образом, в 1722 г. масонство приобретает публичный характер. Сам тот факт, что обе Книги Конституций были скомпилированы почти одновременно, отражает не только уже отмеченное расхождение мнений среди масонов, но также, возможно, и существование нескольких различных групп, связанных с несколькими различными ложами. Когда Гоулд утверждает: «нет ни малейшего свидетельства, что Пэйн, Дезагилье и Андерсон принимали участие в формировании Великой Ложи в 1717… хотя все трое участвовали в компиляции Первой Книги Конституций»[67], — он тем самым показывает это расхождение — компиляторы первой Книги могли быть философскими оппонентами отцов-основателей Великой Ложи как новаторы по отношению к ортодоксам, несмотря на то что их разделяет чрезвычайно короткий промежуток времени. Это может быть связано с тем фактом, что все трое принадлежали к самой аристократичной из всех четырех лож — Ложе № 4[68]