Ей хотелось остаться одной – Антон занимал слишком много пространства вокруг и внутри ее. Не удавалось собраться… Кира подумала, что этот рыжий и ее перемолол на части своими длиннющими руками, попробуй теперь склей.
– Пойдем. – Он вдруг встал и протянул ей руку.
– Куда? – испугалась она. – К Илье?
– К морю. Рядом с ним все мысли становятся…
Он опять не договорил, наверное, это было его манерой, Кира до сих пор не могла сказать, будто знает его. Большая рука попыталась поймать ее пальцы, но Кира уклонилась. Просто хорошие знакомые не ходят, держась за руки…
У нее мелькнуло опасение, что сейчас Антон обидится, но он лишь спросил:
– Нога болит?
– Немного.
Невольно взглянув на свое забинтованное колено, Кира вдруг заметила, что, в отличие от всех местных, Антон ходит не в шортах, а в джинсах. Что там у него с ногой? Ему-то самому не больно идти? Несется как угорелый! Хоть и прихрамывает…
Точно услышав ее мысли, Антон замедлил шаг:
– Мы слишком быстро идем.
– Нет-нет, все в порядке.
– Может, понести тебя?
– Ты что?! – Кира даже остановилась. – Я же не настолько беспомощна.
Он с усмешкой заглянул ей в глаза:
– Боишься показаться слабой?
– А я и есть самый слабый человек, – отозвалась Кира с горечью. – Мама дала мне имя с буквой «р», чтобы оно придавало мне силы. И потом царь Кир… Помнишь? Первый правитель, несущий греческие добродетели. Видишь, я выучила, чтобы не забыть! Только это все не обо мне. Наверное, что-то пошло не так… Я ничего не решаю мечом. Просто сбегаю от трудностей, когда они возникают. Надо как-то сопротивляться, а мне проще поменять город.
Слушая ее, Антон смотрел перед собой, и, не видя его глаз, Кира не могла угадать, чем отзываются в нем эти слова. И все же, к собственному удивлению, продолжала говорить. Она не спрашивала себя, зачем приоткрывает ему свою жизнь. Было в нем что-то… родное. Как будто они росли вместе, а потом их насильно разлучили. Но теперь он опять нашелся. Не брат, но друг.
– Я всегда была такой… После школы выбрала факультет, где был самый низкий проходной балл – страшно боялась не поступить вообще. Остаться без диплома? Родителей удар хватил бы!
Она думала, Антон спросит об институте, но он сказал:
– А у меня нет диплома.
– Нет?
«А для меня самой это имеет значение?» – растерялась Кира. И вынудила себя признаться, что она такая же, как ее мать… Ей тоже хотелось, чтобы все шло «правильно». Как у людей… Парень без образования – не лучший вариант.
Конечно, она и раньше подозревала в себе это, и сейчас не была так уж поражена тем, как крепко засел в ней обыватель, учитывавший «корочки», доходы, недвижимость… Люди называли это здравым смыслом. Считалось, что обладать им очень даже неплохо, и многие старательно вскармливали это существо с суетливыми ручками, которое всегда первым подавало голос. Кто просил его вмешиваться сейчас?
– У вас свой бизнес, тебе это и не нужно, – заглушая противные визгливые причитания, сказала Кира.
– Теперь – нет, – согласился Антон.
– Конечно, нет. Какой толк в том, что я пять лет училась? Зато родителям не было за меня стыдно.
Самой стало неприятно, что она все свалила на родителей, но поток самооправданий понес ее.
– Им еще было важно, чтобы я вышла замуж, как все… Но вот тут не заладилось. Мы расстались… Точнее, он бросил меня. Станислав.
Произносить имя было не нужно, она поняла это тотчас. Оно будто материализовало Станислава, и он встал рядом. Нет, прямо между ними… Нервно дернув головой, словно тоже ощутил чужое присутствие, Антон хотел что-то сказать, но только сжал ее руку. На этот раз Кира не отняла ее. Слова вскипали в горле. Кажется, впервые в жизни ей не терпелось выплеснуть их, словно таким образом можно избавиться от Станислава. И в это действительно верилось. Рана должна была очиститься… А потом морская вода залечит боль.
Кира внушала это себе, продолжая рассказывать, как скулила в четырех стенах, пока не увидела выход и не купила билет до Симферополя. А оттуда автобусом сюда – в свое детство.
– Мы с родителями жили на Ясной, знаешь?
Он лишь кивнул. Лицо его было сосредоточенно, почти угрюмо, но Кира не сомневалась, что Антон ее не осуждает. Да и за что? За жизнь?
– Отцу в каждом городе давали служебную квартиру. Я их почти не помню, только некоторые места… И море, конечно. Тогда я его впервые увидела. Представляешь, расплакалась! Мама потом часто это вспоминала. Говорила: все дети прыгают в воде, брызгаются, а ты стоишь на берегу, вытянулась в струнку, смотришь куда-то вдаль, а по щекам – слезы. Двадцать лет прошло, представляешь? А я и на этот раз не удержалась. Смотрю на него и плачу. Наверное, всегда хочется плакать, когда сбывается мечта…
– Не знаю, – бросил он коротко. – Мои мечты не сбылись.
Кира заглянула ему в лицо:
– А о чем ты мечтал?
Остановившись, Антон посмотрел ей в глаза, потом повернул ее лицом к морю:
– Пришли. В этом месте никого не бывает.
Этим местом владели валуны. Голубоватые, серые, изумрудные, они невозмутимо позволяли волнам омывать себя, а длинным водорослям – щекотать бока кончиками зеленых волос. И вода в этом месте была зеленоватой, не такой синей, как везде.
– Вот о чем я говорил, – произнес Антон за ее спиной. – Твои глаза… такого цвета.
«Точно, он сказал об этом первым, – вспомнилось Кире. – Потом уже Илья. Но разве очередность имеет значение?»
В радужку своих глаз Кира никогда особенно не всматривалась, но не верить оснований не было… Не зря же Антон вел ее сюда, где кончалась набережная и спуск к воде не был обустроен. Кира с тревогой подумала: позволит ли колено спуститься? Хотелось хотя бы намочить ладони, чтобы на коже остался этот самый волнующий в мире запах…
– Спустимся?
– А у меня получится? – разволновалась Кира.
Ей было страшно поскользнуться и разбередить свою рану. Но море притягивало… Оно казалось прекрасным хищником, которого неудержимо хочется погладить, хотя тот может откусить тебе руку.
– Не бойся, – сказал Антон. – Я не дам тебе упасть.
Через неделю ей сняли швы, но забирать велосипед из «Кошачьего царства» Кира не торопилась. Не то чтобы она стала побаиваться ездить, но ей больше нравилось ходить пешком по городу, в который девушка стремилась вжиться как можно быстрее. Вечерами изучала карту, чтобы не выглядеть «туристкой», и уже несколько раз сумела подсказать дорогу отдыхающим, испытав веселое чувство гордости.
Иногда Кира незаметно подсаживалась к компаниям старичков, игравших во дворах в домино, совсем как в старых советских фильмах. И вслушивалась в разговоры, чтобы понять, чем тут живут люди. Иногда на нее косились, но еще ни разу не прогнали. Киру защищало забинтованное колено, которое она принималась поглаживать, демонстративно морщась от боли.
Вскоре стало ясно, что любая беседа рано или поздно каким-то образом сворачивает к теме присоединения полуострова к России. Раньше Киру это не особенно волновало. После крымского референдума она лишь обрадовалась, что теперь сможет перебраться в город, о котором мечтала с детства. Но сейчас ей стало интересно, как к изменениям относятся те, для кого это был вопрос жизни и смерти.
Сейчас на колене бинта не было, только нашлепка лейкопластыря – на всякий случай, но в этом дворике, прикрытом гигантским зеленым зонтом сосны пинии, игроки лишь мельком взглянули на нее и вернулись к беседе. На этот раз самым разговорчивым оказался кряжистый дед с настоящей боцманской трубкой во рту. Правда, вместо тельняшки на нем была обычная футболка оливкового цвета, но Кира все равно мгновенно приписала ему морское прошлое.
– Да пока на местах это жулье не разгонят, один черт, ничего не изменится, – ворчал он. – Путину порезче с ними надо!
– А то он не резкий! С ним только попробуй свяжись… – возражал маленький смуглый старичок с круглым лицом, густо заросшим седой щетиной.
– Да руки у него, поди, до всего не доходят. Страна-то какая? Это ж гигантский кит, а не страна!
– В Севастополе погнали этого черта в Сибирь, и нашего пора туда же. А то гляди: дороги – мама не горюй! Всю подвеску оставишь, если выедешь за порог.
Высокий и очень худой старик хмыкнул:
– Да куда ты ездишь-то?
– Куда надо. Вот мост построят, может, в Москву напоследок скатаюсь. Я там был-то в последний раз… Да уж лет сорок назад! Всю, матушку, тогда своими двоими исходил.
– Так уж и всю? Поди, центр только?
– А ты прям следил за мной, ага?
– Скатаешься скоро. Если доскрипим…
– В мост Россия уже миллиарды вбухала… Да трассу еще строят. На остальные, поди, денег не хватает.
Вокруг самодельного стола прямо на бетонной площадке двора и на каменной изгороди лежали кошки всех мастей. В Крыму они наблюдали за людьми с любой крыши и ограды, невозмутимые южные сфинксы, которых абсолютно не волновало, кому из людей принадлежит власть… Они-то наверняка знали, что господствуют в этом мире!
Кира хотела погладить полосатую с рыжиной кошку, сидевшую на другом конце скамейки, но та презрительно фыркнула и ушла.
«Никто меня не любит, вот и кошки…» – Мысль эта лишь звучала тоскливо, но отозвалась в ее душе неожиданной легкостью.
Кира и сама не уловила, в какой момент в одиночестве, холодным комом лежавшем на сердце до приезда сюда, внезапно проклюнулись ростки, обещавшие обернуться ощущением свободы. Она словно открыла, что жизнь тянет ее за собой, вовлекая в свои перемены и проблемы вместе со всем полуостровом, и это оказывается интересно!
Как и новое дело, которое Кира потихоньку осваивала, с увлечением общаясь с детьми. Оказалось, что у нее неплохо получается – маленькие туристы не стеснялись ее, сразу принимая за свою. А их матерей Кира не раздражала, ведь в ней не было и налета той откровенной сексуальности, которая только мешает в работе с малышами. Не подозревая того, она больше походила на сказочную фею, чем на девушку из сферы бизнеса. Впрочем, ей он и не принадлежал…