– Мы поговорим об этом потом, – сказала она со строгостью, еще незнакомой ему.
Илья и не подозревал, что в ее голосе могут прозвучать эти металлические нотки.
Антон расслышал свое:
– Я вам мешаю? Пардон! Я удаляюсь.
– Подожди! – Кира вскочила, но он шагнул к двери.
– Где находится «Кошачье царство», ты знаешь…
Ухватив его за руку, она виновато залепетала:
– Погоди, я еще не сказала, как мне жаль… Как я виновата…
– Вот только этого не надо. – Антон без усилий высвободился. – Никто никого не винит. Ясно? Мама тоже не упрекнет тебя ни словом.
«А мне-то в челюсть досталось», – усмехнулся Илья про себя. То, что брат пришел к нему первым, могло засчитываться как извинение.
Уронив руки, Кира смотрела сверху: Антон пересекает двор… не оглянувшись, открывает калитку, выходит… За воротами пронзительно взвизгнула резко стартовавшая машина. Илья фыркнул сердито:
– Теперь будет всю ночь гонять по трассе! Адреналинщик хренов…
Она оглянулась:
– Что это значит?
– А ты не знаешь этого слова?
Кира пожала плечами:
– Догадываюсь о его смысле… Он любит риск?
– Еще как. Просто подсажен на это!
– Странно. Я не замечала за ним…
В усмешке Ильи скользнуло что-то недоброе. Или ей показалось?
– А ты так хорошо его знаешь? Вот ты не догадывалась, что у него ноги нет!
Вернувшись к креслу, она присела так, чтобы видеть Илью. Это было необходимо, чтобы вытеснить из памяти потрясенное лицо Антона – ей до сих пор жгло глаза…
– Это из-за… чего?
– Слышала про клаймбинг? Экстремальный альпинизм. Покорение вертикальных вершин без страховки. А точнее – игра со смертью. Здесь же есть где полазить! Вот этим Антон и занимался… Не помню, как долго, несколько лет. Пока не сорвался… И здоровенный кусок скалы свалился ему на ногу. На левую… А откатиться он не успел – оглушило ударом… Хорошо, только ноге досталось. Эй, ты плачешь?!
Соскользнув с кресла, Илья присел перед ней и согнутым пальцем подхватил слезу, катившуюся по щеке. И вдруг, как отец когда-то, слизнул ее:
– Соленая!
У нее вырвался смешок:
– Илюшка!
– Он тебе нравится, да? Рыжий черт!
– Конечно, он мне нравится. И Лариса тоже. Они – чудесные… Господи, я же ничего не знала! И еще им горя добавила…
– Мы вместе добавили. – Он сжал ее щеки и заглянул в глаза. – Мы вместе?
– Разумеется! – удивленно отозвалась Кира. – Разве что-то могло измениться?
– Мне показалось…
– Что?
– Тебе было жаль его.
– А это ненормально?
Помолчав, Илья рассмеялся:
– Конечно это нормально. Ты права. Это я – ненормальный! Ты во всем права: одно другому не мешает. Я не собираюсь держать тебя под замком. Если тебе хочется вернуться в «Кошачье царство» – твое право. А знаешь, – он прищурился, – ты сама немного похожа на кошку! Сиамскую – синеглазую. Тебя поэтому туда тянет?
Они прижались лбами, и Кира прошептала ему в губы:
– Когда он родится, я буду заниматься только им.
Илья с силой зажмурился: «Она не сказала – если родится… Для нее это данность?» И с такой силой ему захотелось, чтоб их ребенок уже в этот самый момент жил в ней… Отпрянув, он встал на колени и прижался ухом к ее животу. Но услышал лишь смех:
– Илюша, это невозможно! Так быстро не бывает.
– У обычных людей не бывает, – отозвался он и снова закрыл глаза. – А с нами все время творится что-то необъяснимое… Помнишь, как мы встретились в лесу? Мы ведь ничего еще не значили друг для друга.
Кира едва удержала вздох: «Это я для него ничего не значила. А он занимал все мои мысли… из-за этого телефона».
– А расставались близкими людьми. Дело в сексе! Не так уж он и сближает. А иногда, наоборот, – отталкивает. Но с нами что-то произошло в море… Я не знаю что!
– Мы прошли очищение водой, – подхватила Кира. – Море смыло с нас прошлое, и мы снова стали невинны.
«Дурочка, – усмехнулся Илья про себя, забыв, что и сам недавно думал о том же. – Как это пафосно…»
– Наши жизни смешались в гигантском сосуде и слились в одну. Только мы не сразу это поняли, – добавила она справедливости ради.
– Не сразу. Зато теперь я это знаю. Еще до прихода Антона знал… Но теперь – уверен абсолютно. Я никогда в жизни никого так не ревновал, как тебя сейчас…
– Ревновал?!
– В тот момент, когда ты сказала, что готова вернуться к нему.
Она ужаснулась:
– Не к нему! Что ты? Я говорила только о работе…
– Но я услышал другое. У меня чуть сердце не остановилось. Зато теперь я точно знаю, что ты – единственная, кто мне нужен. Я и жену-то никогда не ревновал. Только одну девочку… очень давно…
По тону уловив, что сейчас Илье не хочется воскрешать тень из прошлого, Кира погладила его по волосам, по спине:
– Я больше не заставлю тебя ревновать. Хочу, чтобы твое сердце не останавливалось никогда. Не при моей жизни.
Приподняв голову, Илья улыбнулся:
– Я старше, девочка моя. Мужчины долго не задерживаются в нашей стране.
– Вы – хитрые, – приняла она его тон. – Быстрее сбегаете в лучший мир.
– Я буду ждать тебя там…
– Я не заставлю тебя ждать долго.
Ранняя южная ночь еще долго слушала переплетения обещаний и признаний, из которых эти двое пытались соткать прочную сеть, способную поймать обоих, если судьба попытается столкнуть их с едва обжитой ими вершины. Но Кира так и не решилась спросить у него о той женщине, что написала ему прощальное сообщение. Телефон по-прежнему лежал в ее сумке.
Она подозревала, что будет волноваться, но ее руки стали дрожать, стоило ей взяться за ручку двери, ведущей в «Кошачье царство». Как вернуться туда, где она посеяла смерть, разочарование, боль? Зайти как ни в чем не бывало, послать улыбку, прикрыться обыденностью и приняться за повседневные дела – немыслимо!
По пути в кафе Кира прокрутила в уме с десяток вариантов своего появления, но ни один не был достоин Ларисы.
«Нужно сказать ей что-то… – терзалась Кира. – Нельзя делать вид, будто ничего не произошло. Даже если она будет вести себя непринужденно… Она тактичная. Антон и то прикинулся, что рад меня видеть… Это у Ильи-то!»
Проснувшись ночью с бьющимся сердцем, Кира долго смотрела в темноту, согреваемую дыханием Ильи, и думала о том, чего стоило Антону сохранить самообладание. Ведь взрывной же! С такой злостью ударил брата – опухоль потемнела… А ее не задел и упреком.
У Киры протяжно заныло в груди: не с кем поговорить о нем, о его беде… Илья слушать не захочет, в нем мгновенно вспыхивает ревность. Разве объяснишь, что она просто сострадает этому милому рыжему мальчику, изувечившему свою жизнь? Антон был так добр к ней, столько раз приходил ей на выручку, и чем она отплатила ему?
Постель обжигала, Кира вертелась, не находя покоя. А Илья спал… Ей хотелось растолкать его, прокричать в лицо:
– Мы с тобой – убийцы! Как ты можешь спокойно спать?!
Это было не совсем справедливо… Зинаида Андреевна умерла не по их вине, предотвратить второй инсульт они не смогли бы, даже если б сидели подле нее. Или тогда ей не потребовались бы такие усилия, чтобы встать с места? Может быть, она что-то уронила, наклонилась поднять и уже не выпрямилась?
Они просто недосмотрели… Кира свернулась калачиком: где-то в Сетях ей встречались правила первой помощи при инсульте, но она пролистнула их с безразличием, не запомнила ни одного. Если не сталкиваешься с подобным с детства, кажется, что такие вещи происходят с другими, незнакомыми тебе людьми, реальность которых никак не пересекается с твоей. Но внезапно параллельные жизни пересекаются…
Застонав, Кира с головой укуталась в легкое покрывало: «Я сбила ее с ног и понеслась дальше – вот что произошло. Я наслаждаюсь любовью и солнцем, а ее столкнула во тьму. Что с того, что она целые дни просиживала у телевизора? Может быть, ей виделось совсем не то, что появлялось на экране. Она жила в своих воспоминаниях, и ей было там хорошо. Как она говорила, что они с Петей бывали в Крыму… Как будто это было вчера, хотя после этого целая жизнь прошла. Но для нее те дни были явью. А я лишила ее и этого».
На пороге «Кошачьего царства» Кира ощутила холодок: кошки… Кажется, их называют проводниками в потусторонний мир? Что-то она слышала об этом… Они и увели с собой Зинаиду Андреевну. Перед глазами заскользили серые тени, невесомые, безликие… Ловя друг друга цепкими лапами, они стремительно сплелись сетью, подобной паутине, пронеслись над городом, впитывая узкими зрачками образы и слепки судеб… Чья пора наступила?
Она помотала головой: что за бред?! Пытаешься свалить свою вину на кошек? На мертвого кротика, подсунувшего тот телефон… На кого еще?
Стеклянная дверь, в которую врос прозрачный силуэт кошки, внезапно открылась. Отдернув руку, Кира взглянула на Антона почти с ужасом. Нужно было что-то сказать, хотя бы поздороваться, но ее вдруг охватил такой страх – слова смерзались горошинами и проваливались в забытье, так и не прозвучав.
– Ты долго собираешься тут стоять? – проворчал Антон, и у нее сразу отлегло от сердца. – Заходи! Первые посетители пришли, а тебя все нет.
И день завертелся. Лица наслаивались одно на другое и тут же стирались из памяти – такого наплыва посетителей она не помнила! Показалось, половине города сегодня приспичило все узнать о писателях, любивших кошек. Только успевай выдавай билеты, меняй слово дня из четырех букв: крот, кома, креп… Нет-нет, дети придумывали другие: кеды, клей, коза. Даже пытались всунуть «клас», но Кира пресекла.
Первые полчаса ее еще то и дело настигало ощущение, будто все происходит во сне: даже сама обстановка, отчего-то забывшаяся за несколько дней, казалась нереальной… И то, как улыбалась Лариса, встретившая ее так, словно они не виделись всего лишь с вечера и ничего страшного не произошло… И дети, веселившиеся вокруг огромного рыжего кота… Но самым ирреальным казался кот, с легкостью перепрыгивавший из одного конца зала в другой.