– А зачем тебе эта работа?
– То есть? А кому не нужна работа?
– Тебе. Я зарабатываю достаточно. На кусок хлеба с маслом точно хватит. На цацки тоже…
– Не нужны мне цацки! – огрызнулась Кира.
– А что нужно? Может, тебе просто понравилось проводить время с Антоном?
Оранжевый кусок, который должен был превратиться в кошачий хвост, завис в воздухе. Когда Кира выходила из себя, у нее начинало мелко дрожать внутри, и ее пугали эти признаки.
– Мы уже говорили об этом, – холодно напомнила она. – Ты хочешь поссориться?
– А ты способна со мной поссориться?
Удивление Ильи было непритворным, и это разозлило Киру еще больше. Кажется, он даже мысли не допускал, что может вызывать в людях не только любовь и восхищение. У нее уши заложило от гнева.
– Еще как могу! Знаешь, кто ты? Да ты – чертов эгоист!
Илья развернулся к ней:
– О как!
– Почему ты не способен понять, что мне нравится там?!
Он фыркнул:
– Открывать двери и сдувать пылинки?
– Я этим не занимаюсь.
– Ах да, я забыл… Ты же кухарка.
– А ты-то кто?! – Она швырнула в него кошачьим хвостом. – Большой художник? Леонардо? Что ты выпендриваешься, если способен только снимать уже существующее. Ты ничего не создаешь! Ты… Ты… никто!
Ничего не ответив, Илья встал и, не выключив компьютер, быстро вышел из комнаты. Похолодев, Кира прослушала, как его шаги затихли в коридоре, хлопнула входная дверь, потом скрипнула калитка, которую Илья все забывал смазать. И вернулась тишина, измучившая ее за долгие вечера ожидания.
– Дура, что я…
Отчего-то стало так страшно в этом все еще чужом, пустом доме, что Кира схватилась за телефон. Хотела позвонить, но вряд ли он ответил бы… Тогда она быстро набрала: «Не обижайся на то, что я наговорила». Сообщение было доставлено мгновенно, телефон Илья не выключил. Но ответа не пришло.
Бросив аппликации, Кира слонялась по дому с телефоном в руке и твердила:
– Ну, позвони мне… Ну, ответь…
От ожидания и страха ее начало знобить, и она забралась в постель. Укутавшись так, чтобы холод не пробрался под одеяло, Кира нырнула в тепло с головой и набрала на ощупь: «Вернись, умоляю тебя!» И заплакала.
Захлебываясь слезами, она снова схватила телефон и набрала длинное сообщение, которое только на первый взгляд звучало как прощальное, а на деле было призывом к любви и состраданию: «Я мечтаю, чтобы эта ночь стала для меня последней. Но я не могу этого сделать… Не могу. Если ты не вернешься, я пойму, что больше не нужна тебе. Я уйду. Совсем. Но ты ни в чем себя не вини».
Ответа не было так долго, что успело наступить утро. Как уснула, Кира не помнила… Ее разбудил знакомый сигнал телефона – пришло сообщение. Вынырнув из-под одеяла, Кира сперва в изумлении уставилась на освещенное солнцем окно, потом на маленький исцарапанный дисплей. Илья просил открыть ему дверь…
– Он здесь? – Ее подбросило на кровати. – Ключи потерял?
Кира метнулась к лестнице, скатилась, прыгая через ступеньки. Но перед дверью все же успела заглянуть в зеркало и пригладила руками взлохмаченные темные волосы: «А то на ведьму похожа…»
Илья спал, сидя на крыльце. Ключей в его руке не было, зато телефон он держал крепко. От него неприятно пахло, но это Киру не смутило. Сжав ладонями его лицо, она легонько похлопала по щекам:
– Илюша, милый, проснись!
Ее голос не смог пробиться к сознанию спящего, и Кире пришлось затаскивать его в дом. Это оказалось непросто и получилось не сразу, но она справилась. Правда, поднять Илью на второй этаж было немыслимо, Кира отказалась от этого сразу.
Оставив его на полу, она сбегала в спальню и принесла пару одеял и подушку: «Проспится – тогда переберется в постель». Стараясь не шуметь, она выпила кофе, не спуская глаз с Ильи, хотя было маловероятно, чтобы он смог куда-нибудь сбежать.
За все время, пока она наводила порядок в спальне, завтракала и собиралась на работу, Илья не шевельнулся, и Киру то и дело охватывала тревога. Подкрадываясь на цыпочках, она прислушивалась к его дыханию и с облегчением улыбалась. А с порога послала ему воздушный поцелуй, который он был не в состоянии отвергнуть.
– Вечером мы помиримся, – прошептала Кира, сбегая к калитке.
Она всегда верила, что произнесенное вслух обретает особую силу.
– Думаю, это одна из тех вечных проблем, которые каждый решает для себя: искать свою вторую половинку или находить способ слиться в единое целое с любимым человеком? Даже если вы не во всем подходите друг другу. Так бывает! Тогда приходится ежедневно шлифовать собственные углы, мешающие этому единству. В идеале – тот, второй, так же работает над собой. К сожалению, чаще старается кто-то один, и тогда дуэт не складывается. Ты готов меняться ради Киры? Мне кажется, она более пластична в этом смысле…
В Ларисином взгляде не было ни строгости, ни укоризны. Илья понимал: она и не думает наставлять его, просто хочет помочь. Ведь зачем-то же он приполз к ней, едва проспавшись с похмелья. Подумал о Ларисе, еще не разлепив глаза, как будто видел ее во сне… Правда, в этом Илья не был уверен – пьяные сны обычно бывали тяжелыми и мрачными. Вроде не пустыми, но потом никак не удавалось вспомнить привидевшееся.
– Меняться? – пробормотал он, пряча красные, слезящиеся глаза. – Не думаю… А как насчет того, что нас должны принять такими, какие мы есть?
Лариса взмахнула рукой, будто поймала его вопрос:
– Принять – да! Она вполне может это сделать. Но ты сам обязан подстраиваться под нее, если чувствуешь несовпадение. Характеров, душ, привычек… А она тоже начнет меняться, чтобы доставить тебе радость.
– Радость… Что-то я не чувствую никакой радости. Лучше б я собаку завел, честное слово. Она так же сидела бы и молчала. Да еще и не орала бы, что я – эгоист хренов.
– Она так и сказала?
– Именно этими словами… Нет, кажется, она сказала «чертов». Точно не помню.
С сомнением качнув головой, Лариса спросила:
– Чем же ты довел ее до того?
Он заглянул в чашку:
– Можно еще кофе?
– Не перестарайся, как бы давление не скакнуло, – предупредила Лариса, но чашку наполнила – кофейник стоял на маленьком стеклянном столике между ними.
Поверхность его была натерта до блеска: Илье вдруг представилось, как Лариса в домашних шортах и майке энергично натирает стекло, воображая, как неведомый гость увидит сквозь него маленькие сборники стихов, лежащие на нижней полке. И захочет прочесть…
«Нет, – прервал он себя. – Это не показуха, ей необходимо, чтобы эти книги всегда были под рукой. Я знаю. Интересно, хоть раз Лара видела меня в роли этого гостя?»
Так Илья называл ее только про себя, ей не хотелось никаких ассоциаций с Пастернаком. Не потому, что Лариса не любила его, скорее наоборот… Но вторичность образа не могла доставить ей радости, она хотела быть собой и как-то сказала Илье об этом, когда он впервые назвал ее Ларой.
И сама рассмеялась:
– Правда, остается Лариса Огудалова… «Бесприданница»!
Хотя Илья лучше помнил фильм по этой пьесе, но этого было достаточно, чтобы у него тогда заныло сердце, будто прозвучало недоброе предсказание. Кажется, тогда она еще была замужем…
В ее доме, в отличие от кафе, не было никаких кошек, только зелень и свет. Кресла, в которых они сидели, тоже были обиты светлой тканью в мелкий цветочек, и на Ларисе было надето что-то светлое – от этого Илье казалось, будто он купается в солнечном луче, выросшем в объеме. Или это он сам уменьшился до того, что стал мошкой, ожившей от капли света. Или они вместе угодили в каплю золотистой смолы, которая с годами могла превратиться в янтарь? Даже на светло-каштановых волосах Ларисы поблескивали искры, излучавшие тепло.
– Они там справляются без тебя? – кивнул Илья на видневшееся из окна маленькое здание музея.
– Не сомневайся. Они понимают друг друга с полувзгляда. – На этот раз она посмотрела на него внимательно, точно оценивала, как отзовутся эти слова.
Он процедил:
– Еще бы. Говорить-то с ней не о чем…
– С Антоном им не приходится искать темы.
– Правда?
– И с посетителями Кира легко находит общий язык. Может быть, она тебя побаивается?
– Неужели ты думаешь, что я способен держать кого-то в страхе? – возмутился Илья, но даже ему самому показалось, что не слишком убедительно.
Лариса продолжала рассматривать его с любопытством:
– Или она слишком боится тебя потерять… Сболтнуть лишнее. Разочаровать. Я помню, как это было у меня с отцом.
– У тебя?!
– Именно. В его присутствии у меня просто отнимался язык.
– Не может быть… У тебя!
– Поверь. Мои родители не жили вместе, отец уехал на материк с одной… девушкой из отдыхающих. Поэтому я не успевала к нему привыкнуть за месяц отпуска.
– Он проводил его у вас? Высокие отношения!
Она пожала плечами:
– Ничего особенного. Мама сдавала ему комнату, как любому другому. Не могу сказать, что он очень стремился найти со мной общий язык… Теперь-то догадываюсь – он сам стеснялся меня! Наверное, думал, будто я его ненавижу. Считаю предателем. А я просто ужасно неловко чувствовала себя в его присутствии… Он был профессором, преподавал философию. Для меня это был темный лес!
– Он приезжал без своей… девушки?
– Без. До сих пор не знаю, куда она исчезла. Потом появилась другая девушка, и отец перестал приезжать. Но мама этого уже не узнала.
– Ох, прости…
– Нет, ничего. Я люблю вспоминать ее. Она была удивительной. Думаешь, почему я так хорошо знаю город? Каждый двор, любой переулок. Мы с ней весь исходили пешком. Мама придумывала такие задания… Сейчас это назвали бы квестом. Например, пройти к морю, ни разу не пересекая Весенний бульвар. Это не так просто, между прочим.
– Покажешь как?
Илья спросил об этом больше из вежливости, но ее щеки внезапно порозовели.
– А пойдем сейчас?
– Сейчас?
Он прислушался к происходящему в желудке – выдер