– Иосиф Виссарионович! А коньяк продолжать ему отсылать? Странно он на него как-то действует. Ведь наши кавказские напитки нормальных людей, наоборот, на дружбу и примирение должны настраивать.
– Коньяк посылать, но секретом его изготовления тоже не делиться! – принял шутку Сталин.
Руководство Специальным комитетом, учрежденным Государственным комитетом обороны, конечно, давало неслыханные полномочия, но предполагало и постоянные поездки.
И вот это Лаврентия настораживало. Столько усилий потрачено, чтобы быть всегда рядом. Чтобы укрепиться на этой позиции, он даже выпустил книгу «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья», где всячески восхвалялись Сталин и его роль в революционном движении. Экземпляр, подаренный вождю народов, Берия подписал простенько и со вкусом: «Моему дорогому и любимому Хозяину, великому Сталину!»
Книжку написал, конечно, не он, но разве с его-то красноречием трудно уговорить ученых историков подвинуться с обложки? Да что теперь говорить – их и нет уже…
Видя некоторые колебания Берии, Сталин в присущем ему стиле привел вовсе нешуточный аргумент:
– Лаврентий, так уж получилось, что самый большой опыт работы с нашими учеными из руководителей государства именно у тебя. Времени мало. А ты вот как-то умеешь людей уговаривать, оперативно настраивать на нужный результат. Не волнуйся, я и сам тебе всегда помогу.
В состав комитета вошли секретарь ЦК Георгий Маленков, с которым у Лаврентия Павловича давно сложились хорошие отношения, и еще один любимец Хозяина, заместитель председателя правительства, руководитель Госплана Николай Вознесенский. Вот с этим уже было непросто. Он – академик, мужик толковый, но уж больно независимый, порой и Хозяину возражает по экономическим вопросам, норовистый, к тому же выдвиженец и приятель Жданова. По нему надо продолжать работать.
С другими членами комитета, опытными руководителями промышленности генералами Ванниковым, Завенягиным, Первухиным и Махневым, было попроще. Сработались еще во время войны. Вошли в комитет и двое ученых – Курчатов и Капица. Кстати, когда на встрече со Сталиным нарком боеприпасов Борис Львович Ванников узнал, что должен возглавить еще и Научно-технический совет по атомной энергии, резонно заметил: «Но я же не ученый!» Сталин при этом засмеялся и сказал: «Вот новость, а мы и не знали! Что же вы так долго не раскрывались в этом?» Он, Ванников, должен был руководить учеными и, понимая это, быстро нашел с ними общий язык. Пришлось вникнуть во множество неведомых технических и технологических вопросов. Ведь если не разобраться, как руководить? И разобрался.
А вот Берии, несмотря на все его могущество, это долго не удавалось. Привычные методы не срабатывали. Физик Петр Капица, видите ли, не согласился работать под руководством НКВД. Лаврентий Павлович даже пытался подарить ему дорогое охотничье ружье и тем самым подкупить ученого-ядерщика, но это не помогло. Потребовалось миролюбивое вмешательство Сталина.
Лаврентий сразу поставил дело по-своему, так, чтобы кроме положенных структур управления иметь на всех объектах своих личных представителей, известных как «уполномоченные Совета народных комиссаров». Как правило, это были его старые кадры – генералы НКВД. Их кабинеты на предприятиях и в научных учреждениях располагались рядом с директорскими. Они в ежедневном режиме сообщали Берии обо всем происходящем.
Он учредил еще и специальный «Отдел С» в НКГБ для оценки получаемых разведывательных материалов и информации о них. Надо было внимательно следить за американскими проектами, а также демонтировать и перевезти все необходимое оборудование и материалы из Германии.
Благодаря действиям нашей, ну то есть собственно его, Берии, разведки большая часть документации США по технологии производства атомной бомбы была получена в распоряжение команды советских ядерщиков. Группа лучших немецких специалистов тоже ранее была вывезена в два абхазских санатория «Синоп» и «Агудзеры». Они уже создали там установку по производству так называемой тяжелой воды, газовую центрифугу и какие-то фильтры для разделения изотопов урана.
В технические тонкости Берии входить было не обязательно. Этими объектами непосредственно заведовал другой «Палыч» – опытный и обязательный Авраамий Павлович Завенягин, за его плечами и Магнитка, и Норильск.
Но все равно – общая ответственность лежала на Берии, ему держать отчет перед Хозяином. Стало быть, с первых же месяцев следовало набрать нужных людей (а это десятки, сотни тысяч ученых, техников и рабочих), обеспечить фронт работ, выработку урана – того, что захватили у немцев, маловато будет. А еще определить места для размещения установок, выработать стратегию исследований и конструкторских изысканий.
Берия рьяно и энергично окунулся в эту деятельность. Быстро оценив особое внимание Хозяина, сообразил, что и на этом посту можно не выпадать из ближнего круга и даже наращивать свое влияние. Он и тут наладил свои регулярные доклады с красной папочкой: «Строго секретно. Особой важности. Написано в одном экземпляре». По существовавшей в то время кодовой классификации приказов в НКВД два нуля перед цифровым номером приказа означали, что он издан по директиве или резолюции лично Сталина. Теперь эти два нуля перекочевали на документы Спецкомитета.
К концу 1946 года существовало уже одиннадцать строительств специальных ядерных объектов. Приходилось помотаться – Удмуртская АССР, Свердловская область, Челябинская, Томская, Кировская…
Когда первые организационные мероприятия были закончены, Сталин вызвал к себе Лаврентия вместе с Курчатовым. В кабинете кроме Хозяина присутствовал и его первый зам Молотов.
Сталин постарался сразу снять атмосферу всяческого стеснения и робости у ученого, впервые попавшего к руководителю государства. Говоря о предстоящих работах, предупредил, что с самого начала необходимо вести их широко, с русским размахом, ни в коем случае не искать дешевых путей. Главное – сроки и результат. Несколько раз подчеркнул, что государством будет оказана самая широкая, всемерная помощь. Не забыл упомянуть о том, что лично позаботится об улучшении условий жизни ученых и о награждении за достигнутые ими успехи.
– Наши ученые очень скромны – и это хорошо! Но они иногда не замечают, что живут плохо… И это плохо. Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, а несколько тысяч человек жило еще лучше, со своими дачами, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина. Отказывать науке – это отказывать своему будущему!
Встреча продолжалась час. Курчатову было дано задание составить перечень мер, необходимых для ускорения дела, и назвать, какие еще ученые и специалисты нужны для реализации важнейшего государственного проекта. Выходили из кабинета вдохновленными.
А две недели спустя после встречи с Курчатовым Сталин произнес речь в Большом театре, в которой особо подчеркнул важность науки.
Н.С. Власик со своей супругой М.С. Власик. 1930-е.
[Из открытых источников]
«Я не сомневаюсь, – сказал он, – если мы окажем должную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны».
Было объявлено о существенном повышении зарплаты научным работникам. Затраты на науку в 1946 году стали в три раза больше, чем в предыдущем.
Время Лаврентий Павлович сам не терял и другим терять не позволял, знал, как относится Хозяин к нарушителям сроков и обязательств. Испытательные пуски реактора уже начались. Показали Хозяину макет «изделия 501», бомбы, которую решили засекретить под именем «РДС» – реактивный двигатель Сталина. И теперь плутониевая РДС-1 должна быть готова к испытаниям в наземном варианте к 1 января, а в авиационном к 1 марта. Урановая РДС-2 к 1 июня 1948 года и 1 января 1949 года соответственно. И любая неудача может оказаться последней в славной карьере маршала Берии.
Поначалу, когда Лаврентий взялся за проект, все было спокойно. Все было спокойно, пока оставался министром преданный «кавказец» Меркулов. Пока Маленков был секретарем ЦК и держал в руках все кадровые вопросы. Но вот Меркулов уже в Румынии, его опытный и надежный заместитель Кобулов в Германии. Маленков возглавил Специальный комитет по реактивной технике. На его место в Центральном комитете сел ставленник Жданова ленинградец Кузнецов. И сразу стал совать нос в бериевский заповедник – в НКВД и НКГБ, через голову министров вызывать к себе начальников управлений, затребовал к себе из архива совершенно секретные материалы следствия по убийству Кирова, о чем Берия не преминул как бы ненароком, как бы с удивлением сообщить Хозяину.
А теперь уже на одном из совещаний Кузнецов заявил, что нужно усилить работу по укреплению кадров научно-исследовательских институтов, разрабатывающих проблемы физики, занимающихся новой техникой, созданием новых вооружений, в том числе и атомной проблемой. Это его, Берию, что ли, контролировать он хочет?
Претензии к Кузнецову у Лаврентия множились и множились, а терпение было не самой сильной чертой его характера. Кузнецов уже сумел провести своего человека на пост начальника Лечебно-санитарного управления Кремля. Расхвалил, видишь ли, Сталину бывшего главного терапевта Ленинградского фронта генерала Егорова. Без всяких оснований снял хирурга Алексея Андреевича Бусалова, работавшего там после расстрела старого большевика Ходоровского с 1938 года. Хозяин, соглашаясь, будто бы пошутил: «Терапевты мне тоже нравятся больше хирургов». Добился было Кузнецов и перевода своего ленинградца Кубаткина в центральный аппарат МГБ. Но ненадолго. Абакумову удалось сплавить его в Горький.
Да и сам Абакумов, нынешний министр, хоть и был до этого замом Лаврентия, крайне опасен и ненадежен, привык в своем СМЕРШе напрямую к Хозяину бегать, а теперь и тем более – каждый день в приемной. Кое-что из былой его характеристики Берия сегодня бы подправил. Но поздно. «В политической обстановке ориентируется легко и быстро. Марксистская подготовка достаточная. Выдержан и устойчив. В отношении парторганов дисциплинирован. Энергичен и настойчив. С точки зрения коммунистической этики безупречен». Кого и когда эти формулировки спасали? Сколько их, с похожими характеристиками, покоятся ныне в безымянных захоронениях? Но Абакумов опасен, с ним ухо востро надо держать. К тому же Поскребышев и Власик тоже на Берию зуб имеют.