Год назад Бакулев убедительно посоветовал еще одному их общему приятелю, герою Арктики, бравому Ивану Дмитриевичу Папанину оставить пост начальника Главсевморпути и заняться наконец своей стенокардией. И если уж нервничать, то исключительно во время совместной рыбной ловли в привычной компании с Поскребышевым, адмиралом Кузнецовым и генералом Хрулевым. Вот и Александру Николаевичу полный его тезка настоятельно порекомендовал соблюдать режим.
Но какой может быть режим? Стоит только заикнуться Хозяину, как тот своему «Санчо Пансе» Поскребышеву тут же найдет свои «фирменные» кавказские снадобья. Врачам Сталин давно не доверяет, живо помнит, как четверть века назад ему самому удаляли аппендикс в Боткинской больнице и он чуть было жизни не лишился, но частью желудка пожертвовал, помнит, чем когда-то закончилась пустяковая операция для сорокалетнего Фрунзе, как не уберегли сорокачетырехлетнего Щербакова, как давно мучается с сердцем его любимец Жданов.
Да и свое продолжительное недомогание нынешней весной связывал не столько с кишечной инфекцией, сколько с приемом таблеток сульгина. А может, это был вовсе и не сульгин? Рецепты ему с тех пор выписывались исключительно на вымышленные фамилии. Причем именно бывшим фельдшером Поскребышевым. А сам вождь по обыкновению продолжает лечиться грузинскими винами, русской баней да особыми отварами трав – мятой, ромашкой, шалфеем, – которые делает ему на ближней даче любимая сестра-хозяйка Варечка Истомина. И другим Хозяин свою винную методику настоятельно рекомендует. Причем от каждой хвори свой сорт – «оджалеши», «мукузани», «киндзмараули», «цоликаури», «хванчкара»… А потом непременно уточняет: «Ну как? Помогло?» И никто еще не отважился сказать, что нет.
Проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении Л.А. Логинова, С.Я. Паршина, А.Н. Поскребышева, Т.К. Силиной и других (Утвержден постановлением Политбюро ЦКВКП(б) 14 марта 1939 г.) 14 марта 1939
Подлинник. Машинописный текст. Подписи – автографы И.В. Сталина, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича, А.И. Микояна, А.А. Жданова, М.И. Калинина, А.А. Андреева, В.М. Молотова.
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1216. Л. 189–190]
Поскребышев читал, что при царе-батюшке Петре Первом чуть кто на зубную боль пожалуется, тот тут же без оной, а точнее, без предмета этой боли и остается. Особая шкатулка с инструментами у государя всегда под рукой имелась. Бывало, конечно, щипчики в монаршей руке промахивались, соседнего здорового зуба лишался придворный. Но о том история умалчивает. Зубы, они ведь откуда растут? Из головы. Так вот, что лучше – один здоровый росточек потерять или совсем без почвы остаться? Ответ и дураку ясен. А вельможе за потерянный зуб, глядишь, и фавор выпадал.
Вот и сейчас такие охотники до сталинской заботы порой находятся. Мол, если Хозяин сам посочувствовал, присоветовал, а глядишь, и прислал ящичек вина домой, «исцелил», то и впредь позаботится, пожалеет. Иначе какой смысл лечить был? Казалось бы, логично. Только вот кому-кому, как не Александру Николаевичу, знать, что у Хозяина на все случаи своя особенная логика есть, с общепринятой далеко не всегда совпадающая.
Сегодня день был не такой, как всегда. И не только потому, что субботний и не нужно привычно ехать в Кремль. Правда, субботний, да не выходной. После обеда надо выдвигаться на дачу в Кунцево. Затем вместе с Хозяином в традиционный отпуск на черноморское побережье. Причем на этот раз с заездом в Крым, который Сталин жаловал куда меньше Кавказа.
Недели три работа точно будет чуть попроще. Поменьше посетителей, заседаний, протоколов, да и обзванивать прибывающих предварительно не надо, не надо часами горбиться за столом, внимательно вчитываясь в десятки свежих документов, донесений, сводок и писем, присылаемых на имя товарища Сталина.
Впрочем, горбиться это вообще не про него – рост Александра Николаевича практически не давал такой возможности, позвоночник, как на эшафот, скорее тянулся вместе с головой и шеей к каждой бумаге на столе и потому не ныл, как у других сутулых службистов к концу дня. Глаза – да. Хоть и давно привыкшие к продолжительному чтению, уставали от напряжения неимоверно. Да и в ушах, как в морских раковинах шум прибоя, нескончаемым зуммером гудели служебные телефоны.
В.М. Молотов, А.Н. Поскребышев, И.В. Сталин в президиуме совещания. 1936. [РГАКФД]
Хозяин сам никогда никому не звонил. Просто поднимал трубку прямой связи и произносил: «Товарищ Поскребышев, соедините, пожалуйста, с товарищем таким-то», – или, когда бывал не в духе: «А ну-ка дайте мне…» Поручение это выполнялось мгновенно. Номера Александр Николаевич, как правило, знал наизусть, лишь изредка, если дело касалось какого-то редкого абонента, сверялся со справочником. А на противоположном конце провода независимо от времени суток быстро появлялся искомый собеседник. До четырех утра спать никто из руководителей не ложился. Отсыпались в отпусках и, если удавалось, в командировках.
На дачах в Мацесте и Гаграх, конечно, тоже правительственная связь не даст позагорать – и аппараты такие же стоят, и люди те же на обратном конце провода, и проблемы, и срочность… Внушительный тюк почты и свежих газет специальным рейсом У-2 доставляться будет. Но все же. Море есть море. Все это понимают. Стараются, конечно, товарища Сталина дергать поменьше. Но тут не угадаешь, можно нарваться и на похвалу, и на встречное раздражение: «Почему не сообщили? Без меня все решили? Что? Мое мнение кого-то уже не интересует? Факсимиле из меня решили сделать?! Да? А это недоглядели? А вот это и это вы в своих сообразилках учли? Нет?!»
Авиаперелеты Иосиф Виссарионович не любил никогда, до войны даже запрещал руководителям без особой нужды пользоваться самолетами. Хотя всегда пристально и живо интересовался воздушной техникой, читал специальные книги, удивляя на совещаниях и летчиков, и конструкторов, и производственников своей осведомленностью.
Но, может, именно эта осведомленность и была помехой. «Во многой мудрости много печали… кто умножает познания, умножает скорбь», – не раз слышал от него Поскребышев. Вспоминал Сталин и о том, как в начале войны разбился «Дуглас» с командующим 43-й армией генералом Акимовым, конструкторами и испытателями. Но, тем не менее, в 1943 году все же летал, причем именно на «Дугласе» – из Баку в Тегеран и обратно. А вот спустя два года настоял на встрече в Ялте, чтобы обойтись без перелета.
Теперь, когда начали разбираться с качеством отечественных самолетов, посадили командующего ВВС главного маршала авиации Новикова, маршала авиации Худякова, бывшего наркома авиапрома Шахурина и целый ряд других заслуженных людей, и подавно говорить об ином транспорте, чем проверенный железнодорожный, казалось бы, и не приходилось.
А началось все это «дело авиаторов» с совместного письма заместителя министра авиапромышленности конструктора Яковлева и Василия Сталина, стремившегося насолить Новикову за то, что во время войны тот снял его с командования полком за явные нарушения дисциплины. Но потом все раскрутилось так, что даже Маленкова, курировавшего авиапромышленность, задело. Кому, как не Поскребышеву, через которого все бумаги идут, знать о том, что, если кто-то где-то что-то сочинит, всегда найдутся те, кому это на руку. Опытных «раскрутчиков» у нас всегда хватает. Прозевал вроде бы муху, а раздуют такого слона – затопчет и не оглянется.
В этом году Хозяин надумал вдруг весь путь до Крыма проделать на автомобилях, точнее, на своем любимом мощном бронированном «паккарде». Его, конечно, пытались аккуратно отговорить, и начальник охраны Власик, и министр Абакумов – мол, и грунтовые дороги не очень подходят для такой тяжелой машины, и расстояние слишком уж большое, и время непредсказуемо затянется, и безопасность сложнее обеспечить. Но он остался твердым в своем намерении посмотреть, как изменились те места, где еще совсем недавно проходили жестокие бои, как ведется восстановление разрушенного, как возделывается земля, как и чем живут люди, каковы дороги. А то машины делать научились, но им ведь по дорогам ездить.
Может, вспомнил свою прежнюю поездку в Ленинград на автомобиле. Только это ведь было почти пятнадцать лет назад. Решил проверить себя? Испытать те же ощущения? Это подчас бодрит, мобилизует, омолаживает. Правда, тогда, 18 июля 1933 года, три «роллс-ройса» из Гаража особого назначения в сопровождении двух машин из оперативного отдела ОГПУ выехали в Ленинград не ночью, а ранним утром. И вместо Микояна был другой старый товарищ – Ворошилов. И на Московском шоссе их встречал Киров.
Потом пароходом двинулись на строительство Беломорско-Балтийского канала, а обратно в Москву тогдашние генсек и нарком обороны уехали поездом. Затем Сталин отправился почти на два месяца в отпуск – железной дорогой до Горького, оттуда пароходом до Сталинграда, где на пристани его уже опять ждали «роллс-ройсы». Он тогда посетил Сталинградский тракторный завод, поохотился в Сальских степях вместе с Ворошиловым и Буденным, а дальше отбыл в Сочи, где тоже передвигался исключительно на «Серебряном призраке». Такова была марка того «роллс-ройса».
Именно из Сочи в Москву 19 сентября 1933 года ушла шифровка с грифом «Совершенно секретно» и традиционной сталинской пометкой «снятие копий воспрещается». В ней предлагалось сконцентрировать все имеющиеся «роллс-ройсы» в Гараже особого назначения, закупить для них запчасти, но впредь машины этой марки не приобретать, а перейти на закупку автомобилей американских производителей. Так кончилась эпоха господства праворульных английских автомобилей, эра «Серебряного призрака», и началось время «паккардов». Вот на одном из них и пожелал совершить нынешний крымский вояж товарищ Сталин.
Л.П. Берия, И.В. Сталин в Абхазии (фрагмент фотографии) 1933.
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп.12. Д. 274]
Пришлось всем взять под козырек – автомобилем так автомобилем. Хозяину не поперечишь. И про возраст и здоровье не намекнешь. Для начала послали двух офицеров охраны на легковых ЗИСах от Москвы до Севастополя и обратно. У них ушло на это чуть больше трех суток. Дороги местами были разбиты, но они доложили, что до Харькова можно добраться относительно комфортно. Еще раз все прикинули и сообщили Хозяину, что да, выедем на машинах, а затем в Харькове пересядем на поезд до Симферополя. Дальнейший путь от Ялты до Сочи решено было проделать на одном из кораблей Краснознаменного Черноморского флота.