Это как раз тот случай, милый ты мой, отвечать за кадры наука не простая. Вовсе не простая. Кадры не на митингах и собраниях изучать надо. Они как айсберг – на поверхности вроде бы все ясно и понятно, солнечные зайчики радостно играют в ледяных узорах, а опасность таится там, в темной, подводной, невидимой глазу части, ее ни по объему, ни по рельефу не определишь.
Наши славные ледоколы строятся, как известно, на Балтийском заводе, вот ленинградец Кузнецов и возомнил себя одним из них. А Кузаков-то, он для него и есть тот айсберг. Так что – полный вперед!
Берия вчера подтвердил, что, по его сведениям, Кузнецов точно готовит личное дело Кузакова к «суду чести», намереваясь добиться исключения из партии. При этом он, чуть изменив голос и отведя руку, будто с табачной трубкой, процитировал Хозяина: «Некоторые наши партийные руководители страдают отсутствием внимания к людям, к членам партии, к работникам. Более того, они не изучали членов партии, не знают, чем они живут и как они растут, не знают вообще работников. Поэтому у них нет индивидуального подхода к членам партии, к работникам партии. И именно потому, что у них нет индивидуального подхода при оценке членов партии и партийных работников, они обычно действуют наобум…»
Лаврентий Берия умел быть артистично обаятельным и на редкость искренним. И они, ехидно посмеиваясь, договорились максимально способствовать, чтобы товарищ Кузнецов довел этот вопрос до конца. Они-то оба знали, кто такой этот Кузаков, и могли предполагать, что конец вполне может быть вовсе не для обвиняемого, а для самого обвинителя.
Да, безусловно, в любой анкете товарища Кузакова Константина Степановича написано, что родился он в 1911 году в Сольвычегодске и что мать его зовут Матрена Прокопьевна. Но там, конечно, не сказано, что именно у вдовы Матрены Кузаковой снимал комнату товарищ Сталин незадолго до этого во время ссылки в Сольвычегодск. Там не сказано, что мальчика, который появился на свет уже после отъезда ссыльного Иосифа Джугашвили, Матрена Кузакова записала на своего погибшего еще за два года до этого супруга Степана.
Тому, кто знает это, причем точно знает, надо помалкивать и уже не надо удивляться, что Матрена с сыном переехала в тридцатых годах в Москву, получив квартиру в правительственном доме, а сын, закончив вуз, стал постепенно и неприметно взбираться по партийной лесенке. Сам Константин ничего об этом никогда не говорил, не намекал, даже усы сбрил, чтобы сходство не бросалось в глаза. Но все, кому нужно, это знали.
А вот свежеиспеченный секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов настолько озабочен ежедневными неотложными государственными делами, что ему просто некогда заниматься анализом каких-то мелочных совпадений. Всего на три года младше Георгия, а такой наивный. И это очень, очень хорошо! Странно только, что его дружок Жданов не подсказал ему оставить Кузакова в покое. Уж он-то должен знать подоплеку. Или нет?
Маленков был откровенно рад, когда Сталин включил его в состав делегации для поездки в Польшу, да еще и поручил выступить там с докладом о деятельности ЦК ВКП(б). Это восстанавливало его реноме не только как государственного и хозяйственного деятеля, для этого у него и ныне немало ответственных поручений, должностей и полномочий, но и как влиятельного партийного руководителя, деятеля международного коммунистического движения. Он вовсе не отстранен от работы внутри партии, его опыт востребован, заслуги оценены, просто сегодня для него есть другое персональное задание, первостепенное, жизненно важное для страны и всего мира задание – радиолокация и ракетостроение. Но заодно с ракетами он построит и взаимоотношения с братскими коммунистическими партиями.
Союз с Берией, несомненно, укреплял позиции и того, и другого. Они оба это хорошо понимают. А их частые встречи ни у кого не должны вызвать подозрения – делают одно дело, атом и ракеты сегодня практически неразделимы, в постоянном, тесном сотрудничестве работают и ученые, и коллективы, которые они курируют. Соединяло их и то, что Берия был назначен руководителем Оперативного бюро Совета министров, а Маленков там числился его заместителем.
Сталинские речи о преемнике, конечно, нельзя воспринимать буквально. Это, скорее, лакмусовая бумажка, этим он всегда прощупывал окружение, а заодно и поддерживал тонус своих сотрудников. Но и совсем не брать это в голову тоже было бы ошибкой. Тем более состояние здоровья Хозяина само по себе наводит на размышления о будущем. Всех ведь их связывают и тяжелые годы, и непростые дела, и документы, и люди, былые товарищи, живые и мертвые. «Узок круг этих революционеров…» – вдруг вспомнил он с грустной усмешкой цитату из Ильича.
С Лаврентием дружить, конечно, надо, но при этом не расслабляться, держать ухо востро. Маленкову ли не знать, следы скольких «друзей» Лаврентия нынче уже никогда и не сыскать на этой земле. Его несколько коробило, когда, говоря с кем-то по телефону в присутствии друга Георгия, Берия переходил с русского на грузинский. Но таков уж Лаврентий!
Берия сегодня должен полететь в Сочи, к Хозяину. Молотов уже там. Жданов тоже туда отправился. Сообщили, что Хозяин и еще одного недавнего ленинградца Косыгина с супругой из Крыма в Сочи забрал. Что ж, пора и Маленкову определиться с местом под сочинским солнышком. Опаздывать и разрушать привычную компанию вовсе нет никакого резона. Посоветуется там по докладу, прозондирует ситуацию, а потом уж и в Польшу.
Глава десятая
Андрей Александрович с заметным облегчением воспринял весть о приезде любимого артиста вождя Михаила Чиаурели. Он и стол блестяще ведет, и на гитаре виртуозно играет, освобождая тем самым от обязанностей традиционного московского тамаду Жданова, мысли которого были сегодня как-то недостаточно веселы и беспечны для такого искрометного занятия.
Он хотел не только обсудить со Сталиным и Молотовым свой доклад и детали двухсторонних переговоров с представителями ведущих стран, но и прояснить роль и статус Маленкова, направляемого туда же в Польшу со своим отдельным докладом. В принципе-то было все понятно. И с докладом, тезисы которого они уже не раз обсуждали. И с Маленковым. Это уже стало традицией. Как дело делать – так Жданов. Как контролировать и проверять – так Маленков. Или вот еще ветеран революционного надзора Матвей Шкирятов, маленький, подвижный, суетящийся, с холодным сверлящим взглядом, невыразительный и скользкий, как пиявка, охочий до чужой кровушки, прикрывающий свое начальное недообразование постоянным глубокомысленным «так сказать», которое перемежалось у него с еще более постоянным «ето самое»: «Вы, ето самое, распустились… работу, ето самое, не контролируете, кадры, ето самое, не проверяете».
Член Политбюро ЦК ВКП(б), депутат Верховного Совета СССР А.А. Жданов. 1930-е.
[РГАСПИ. Ф. 77. Оп.1. Д. 1008. Л. 208]
Жданов когда-то на Кавказе услышал выражение: «У невежды ум не в голове, а в глазах». Вот это как раз о Шкирятове.
Ну, надзор так надзор! Подобное ведь было и в тридцатые годы в Нижнем, и в сороковые в осажденном Ленинграде, и вот теперь в Шклярска-Порембе, которая до того была известна разве что участникам Зимней Рабочей Олимпиады, прошедшей там почти четверть века назад. Теперь этому скромному горнолыжному курорту уготовано место и в истории международного коммунистического движения. Там планировалось объявить о создании новой координационной организации под названием Коминформ с постоянной штаб-квартирой в Белграде.
Анкета делегата XVIII съезда ВКП(б) А.Н. Поскребышева.
Март 1939. Подлинник. Автограф А.Н. Поскребышева. [РГАСПИ. Ф. 477. Оп.1.Д. 108. Л. 148]
Для Жданова поручение было вполне естественно. Внешняя политика партии давно была его сферой. Еще летом 1935 года на 7-м конгрессе Коммунистического интернационала Жданов по предложению Сталина был избран представителем ВКП(б) в Исполкоме Коминтерна, а генеральным секретарем Исполкома выдвинули Георгия Димитрова. Вот ими, совместно со Сталиным конечно, и вырабатывалась политика Коминтерна, решалась судьба этой организации.
В мае 1943 года Коминтерн был распущен. Димитров назначен заведующим Отделом международной политики ЦК ВКП(б), который стал фактическим преемником Исполкома Коминтерна. А после того как в Болгарии был установлен советский режим, Димитров прибыл на родину, где возглавил Совет министров. Почувствовав определенную независимость, он без согласования со Сталиным попытался осуществить идею конфедерации стран «народной демократии» с включением Греции и публично объявил об этом. Такого самоуправства Сталин потерпеть не мог. Но Димитров не успокоился и сделал попытку заключить союз с Югославией, для чего совсем недавно тайно посетил Белград, пообещав лидеру этой страны Тито уступить часть болгарской территории. То есть это наивному Димитрову казалось, что он это сделал тайно.
Сталин возмутился. Вызвал к себе Димитрова и посланца Тито – Кар деля – и резко отчитал болгарского лидера: «Вы зарвались, как комсомолец!.. Нечего удивлять своими дурацкими заявлениями весь мир!» Димитрову пришлось каяться, признаваться в своей недальновидности.
Но идея некоего объединения назрела. Вот почему было крайне важно создать обновленную структуру с похожими функциями. И кому, как не Андрею Александровичу, сподручнее заняться всем этим… Он давно ведет работу с компартиями многих стран и пользуется заслуженным авторитетом. К нему прислушиваются. С ним советуются.
А Маленков? У него, как всегда, на многих участников давно заготовлено свое подробное досье, недаром до войны он несколько лет руководил секретным аппаратом Коминтерна.
А.А. Жданов и И.В. Сталин в президиуме совещания передовиков урожайности. 29 декабря 1935. [РГАКФД]
Свой доклад после консультаций со Сталиным и Молотовым Жданов разделил на четыре раздела. В первом он давал общий анализ послевоенной мировой обстановки. Затем подробнее сосредотачивался на сегодняшней расстановке политических сил, характеризуя образование двух лагерей – империалистического, а соответственно антидемократи