На следующий день Сталин присмотрел место для, как он выразился, «небольшого домика на четыре-пять комнат» в горах повыше над уровнем моря, чем Ливадийский дворец. При этом нельзя было трогать растущие там сосны. Срочно выехавшие специалисты Моспроекта нашли решение – на местах, где сосны, предусмотрели открытые веранды. После проектировщиков в горы срочно потянули связь, водопровод, канализацию, электроснабжение. Но это нормально. Дела простые, хозяйственные, привычные.
И вот на тебе, этот еврейский комитет! Конечно, Сталину доложили о том, как после посещения Московской хоральной синагоги многотысячная толпа восторженно сопровождала эту Голду Меир в гостиницу «Метрополь», исступленно целуя края ее одежды и преклоняясь, будто перед новоявленным мессией. И это советские люди! Сообщили и о словах Жемчужиной на приеме. И это бывший министр и супруга главы государства! Каково?! Предугадать реакцию Хозяина было нетрудно.
Да, СССР первым признал Израиль. Многое сделал для того, чтобы это государство появилось на карте. И первый премьер-министр Давид Бен-Гурион казался вроде бы убежденным социалистом, можно сказать, почти что большевиком. Но потом что? Получив щедрую материальную помощь от официальных кругов и еврейской общины США, Израиль тут же обернулся лицом к Вашингтону, забыв о всякой благодарности Москве. Сталина это очень задело. А Ицик Фефер, ставший руководителем ЕАК после гибели Михоэлса, хотел еще организовать в Москве многотысячный митинг в честь создания Израиля с участием известных ученых, а также писателей Симонова и Эренбурга. Но эта идея дальше проницательного Михаила Андреевича Суслова не прошла.
Копия лежащей сейчас перед Маленковым телефонограммы с постановлением, за которое должны проголосовать члены Бюро Совмина, отправлена напрямую Абакумову, и уж он-то не станет долго дожидаться их подписей. Ведь это только «пока никого не арестовывать». Стало быть, «пока» надо подготовить полные списки, кого конкретно «пока не арестовывать».
Сразу же пришла мысль, что на всякий случай надо аккуратненько дистанцироваться и от Кагановича, и от Молотова, и даже от Ворошилова с его женой Екатериной, бывшей Голдой Горбман. Впрочем, Маленков готов был поспорить, что опытный Каганович сам первый начнет шарахаться от своих соплеменников. Он ведь тоже должен поставить на этой бумаге свое «за», как и Вознесенский, Косыгин, Булганин, Микоян…
Впрочем, не до них сейчас. Маленков отложил бумагу и попросил секретаря вызвать к нему Михаила Соломоновича Шамберга.
А уже через два дня Владимир Шамберг вместе с начальником охраны Маленкова посетили отдел ЗАГСа, из дверей которого бывший зять вышел с новым, «холостяцким» паспортом без малейшего упоминания о каких-либо отношениях с дочерью секретаря ЦК и записи о сыне.
Пока Вознесенский был в отпуске, на двух осенних заседаниях Бюро Совмина председательствовал Маленков. И отсутствие Вознесенского оказалось очень к месту. Рассматривался отчет Министерства торговли и Центросоюза об остатках залежавшихся товаров и мерах по их реализации. Выяснилось, что в стране товаров, в обычных условиях торговли не находящих сбыта, скопилось на сумму до пяти миллиардов рублей. Огромная цифра! Бюро соответственно приняло постановление «О мероприятиях по улучшению торговли».
Ставилась задача повсеместного расширения сети магазинов и лавок. Но этого мало. Решено было, не откладывая, устроить в ноябре – декабре межобластные оптовые ярмарки и произвести распродажу излишних товаров. Причем разрешить свободный вывоз их из одного региона в другой, ведь чем шире будет развернут товарооборот, тем быстрее это скажется на благосостоянии советских людей.
Больше всего таких товарных остатков оказалось в российских регионах. Поэтому председатель Совмина РСФСР Родионов вошел в Бюро союзного Совета министров с предложением провести во второй декаде января в Ленинграде Всероссийскую оптовую ярмарку по образцам товаров широкого потребления и продовольственных товаров. В обращении Родионова выражалась просьба разрешить приглашение на участие в ярмарке и торговых организаций союзных республик. Бюро, но теперь уже под председательством Вознесенского, который всегда ратовал за всемерное повышение товарооборота, с этим предложением согласилось. Почему нет? Два года назад похожая ярмарка в Ленинграде уже проходила с участием представителей из трех прибалтийских союзных республик.
Георгий Максимилианович, конечно, прекрасно понимал, что такое большое, непростое, хлопотное, затратное, плохо прогнозируемое мероприятие, да еще без надлежащего опыта, идеально не проведешь, и втайне радовался настойчивости и тщеславию наивных ленинградцев. Вот уж поистине – не было у бабы хлопот, так купила порося. Вроде бы и не очень им это нужно. Город на Неве после войны, после блокады и так снабжается по первому разряду. Но их, видите ли, радует всесоюзный масштаб, всесоюзный статус, тоскуют по столичности. Они уже давно именуют себя всесоюзной кузницей кадров, а уж ярмарочной столицей Руси, если на то пошло, исстари был Нижний, который нынче Горький. Если что, Хозяину под этим соусом все и подать надо – они, мол, на ярмарку, а он, стало быть, уже с ярмарки. Хозяин у нас афоризмы и поговорки ой как любит.
Георгию Максимилиановичу еще не раз в эту жаркую зиму придется вытирать холодный пот со лба, благодарить судьбу и жену, что в принципе одно и то же, за решение об аннулировании брака дочери.
События развивались стремительно. Сталин вернулся в начале декабря. И сразу пошли заседания в привычном составе – Молотов, Берия, Булганин, Вознесенский, Маленков, Микоян, Каганович, Косыгин. Реже Ворошилов. Приезжали руководители братских стран – Димитров, который недавно подвергся ожесточенной критике на пленуме ЦК своей собственной партии и слег с сердечным приступом, руководители Румынии Георгиу-Деж и Анна Паукер, венгр Ракоши, немцы Гротеволь, Пик, Ульбрихт… Обсуждали судьбу Коминформа и вопросы политической и экономической интеграции после смерти Жданова.
Вслед за тихим разводом дочери Маленкова перед Новым годом состоялся громкий развод загнанного в угол Молотова с Полиной Жемчужиной. Затем исключение ее из партии, при единогласном голосовании, на котором недавнему главе правительства товарищу Молотову было позволено только воздержаться. За текстом постановления так и слышался скрипучий голос Матвея Шкирятова:
Проверкой Комиссии Партийного Контроля установлено, что Жемчужина П.С. в течение длительного времени поддерживала связь и близкие отношения с еврейскими националистами, не заслуживающими политического доверия и подозреваемыми в шпионаже; участвовала в похоронах руководителя еврейских националистов Михоэлса и своим разговором об обстоятельствах его смерти с еврейским националистом Зускиным дала повод враждебным лицам к распространению антисоветских провокационных слухов о смерти Михоэлса; участвовала 14 марта 1945 года в религиозном обряде в Московской синагоге.
Несмотря на сделанные П.С. Жемчужиной в 1939 году Центральным Комитетом ВКП(б) предупреждения по поводу проявленной ею неразборчивости в своих отношениях с лицами, не заслуживающими политического доверия, она нарушила это решение партии и в дальнейшем продолжала вести себя политически недостойно.
В связи с изложенным – исключить Жемчужину П.С. из членов ВКП(б).
Депутат Верховного Совета СССР П.С. Жемчужина.
Декабрь 1953. [РГАКФД]
В домашних трюмо жен партийных работников на всякий случай перестали отражаться флаконы духов «Красная Москва», которые в изобилии появились в ту пору, когда Полина Самуиловна Жемчужина была директором парфюмерной фабрики «Новая Заря».
А сразу после новогоднего праздника заведующий Отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Черноусов положил на стол Маленкова докладную записку инспектора Шамберга:
Считаю необходимым сообщить Вам следующее. Сегодня утром С.А. Лозовский сообщил мне, «что он решением ЦК ВКП(б) выведен из состава членов ЦК ВКП(б) и исключен из партии за связь с руководителями шпионского еврейского националистического центра в быв. Антифашистском еврейском комитете».
С 1924 года я женат на дочери Лозовского В.С. Дридзо (член ВКП(б) с 1920 г., рабочая в исторической библиотеке). Моя сестра, С.А. Шамберг, является его женой (член ВКП(б) с 1919 г., рабочая в МОГЭС). О своих отношениях с Лозовским должен сказать следующее. Никакой связи с ним по служебной линии у меня никогда не было. Поэтому факты, которые теперь вскрылись, мне известны не были. Когда некоторое время тому назад мне стало известно о закрытии Антифашистского еврейского комитета, у меня не возникло мысли о возможности какой-либо связи этого факта с прошлой работой Лозовского в Совинформбюро.
Всесоюзный парад физкультурников. В.М. Молотов,
А.И. Микоян, Л.П. Берия, М.Ф. Шкирятов, Н.А. Вознесенский, Г.М. Маленков, М.А. Суслов в правительственной ложе стадиона «Динамо». 20 июля 1947. [РГАКФД]
Я, естественно, бывал у него на квартире. Во время встреч велись обычные общие разговоры на политические или литературные темы по общеизвестным из печати фактам. О его служебных делах разговоров не было. В частности, ни разу не было никакого разговора по каким-либо вопросам, связанным с работой Антифашистского еврейского комитета, так же как и о работе какого-либо другого комитета. Единственный раз, я помню, он рассказывал только о некоторых общих впечатлениях о поездке делегации Антифашистского еврейского комитета в Америку, о том, как там встречали представителей Советского Союза, как проходили митинги и т. п.
Припоминая теперь свои встречи с Лозовским, я должен откровенно сказать, что у меня не было повода по его высказываниям и по известным мне фактам подозревать его в антипартийных действиях и настроениях.
Учитывая, что я нахожусь в родственных отношениях с человеком, исключенным из партии, считаю, что трудно будет дальше продолжать работать в аппарате ЦК ВКП(б).