И они наслаждались, ведя непринужденную легкую беседу. А Поскребышев ел молча, внимательно следя за Сталиным, дабы не прозевать его сигнал. Но когда подали аппетитный, дымящийся мцвади, Хозяин вдруг сам обратился к своему секретарю:
– Что-то сегодня у нас товарищ Поскребышев какой-то уж очень озабоченный. Чем расстроены, товарищ Поскребышев, а?
Александр Николаевич, сидевший за столом чуть поодаль, встал и, подойдя к Сталину с противоположной от гостей стороны стола, негромко, но отчетливо произнес подготовленную фразу.
Не успевший еще приобрести южного загара Молотов мгновенно побелел и оцепенел, став похожим на собственный мраморный бюст, а Микоян, наоборот, резко изменившись в лице, резво вскочил с места, схватил свой стул и с криком: «Ах ты, мерзавец!» – замахнулся им на говорящего.
Поскребышев знал темперамент Анастаса и уже готов был увернуться, но тут Сталин своей здоровой рукой остановил Микояна и с мягким укором, как кавказец кавказцу, сказал:
– Зачем ты так кричишь, дорогой, ты же у меня в гостях.
Микоян послушно опустил стул, сел, но, продолжая бросать негодующие взгляды на Поскребышева, ответил:
– Коба! Невозможно же слушать подобное, ничего такого не было и не могло быть!
Старую революционную кличку в обращении к Сталину позволяли себе только старейшие, Молотов и Ворошилов. И то не прилюдно. От Микояна Поскребышев ее никогда не слышал. Хотя тот и в партию вступил за два года до революции, и в ЦК выбран еще при Ленине, а все же был поколением помоложе. В разговорах между собой кличка, наверное, присутствовала, а тут в сердцах, видно, сама скакнула на язык.
– Ну, раз так, то и не обращай на него внимания, – тем же умиротворяющим, спокойным голосом отреагировал Хозяин. – Все ведь мы должны быть бдительными. И все можем ошибаться. И товарищ Поскребышев, и ты, и Вячеслав, и я… Только вот не всегда ошибки удается вовремя исправить… Кстати, Анастас, хотел с тобой посоветоваться. Нам что, так необходимо возить бананы за тридевять земель из Мексики? У нас что, климат неподходящий? Может, тогда и лимоны из Турции таскать? Намекни нашим кавказским товарищам…
И разом перевел разговор на другие темы. После этого Поскребышев, будто мавр, сделавший свое дело, быстро с разрешения Сталина покинул компанию. Предпочли не задерживаться и остальные.
Через несколько дней навестил Хозяина в Сочи и заметно погрузневший на украинских борщах и галушках Хрущев, ищущий возможности почаще видеть вождя и побыстрее вернуться с периферии обратно в столицу. Пытаясь польстить Сталину, он в честь юбилея вождя и десятилетия присоединения Западной Украины предложил город Станислав переименовать в город Сталинокарпатск. Но вождь не поддержал это предложение. И Хрущев уехал, озадаченный услышанными напоследок сталинскими словами: «Пропащий я человек. Никому не верю. Сам себе не верю».
А в Москве в это время и впрямь разыгрывалась еще одна кадровая комбинация. Нагоняй, полученный московским секретарем от Сталина перед отъездом, был воспринят как звук охотничьего рога. В ЦК и правительство пошли десятки «сигналов трудящихся», обвиняющих Георгия Попова в самых разных грехах и злоупотреблениях. В одном из таких писем, пересланном из Кремля и через руки Поскребышева дошедшем до Сталина, говорилось:
Действия Попова прямо-таки сомнительные. Будучи одержим манией вождизма, его одолевает мысль в будущем стать лидером нашей партии и народа. Ленивый по природе, безграмотный в ленинизме, он избрал иной путь – путь насаждения на ответственные участки людей, беспредельно преданных ему, но не нашей партии… На банкете по случаю 800-летия Москвы один из подхалимов поднял тост: «За будущего вождя нашей партии Георгия Михайловича». Присутствующий Попов пропустил мимо ушей и будто согласился с прогнозом. Тогда как нужно было одернуть дурака или после обсудить о его партийности. Всех работников МК и Моссовета, выдвинутых т. Щербаковым, Попов разогнал до единого и выдвинул своих, совершенно недостойных, прогоревших, но спасенных Поповым. Фаворитка врага народа Пригульского (бывшего директора завода им. Ильича) – Козлова Олимпиада, работая секретарем Замоскворецкого райкома партии, обставила себе квартиру немецкими трофеями, которые доставлял Пригульский из Германии. На райконференции Козлову разоблачили и с треском выпроводили. Попов же подобрал ее и выдвинул в секретари МК ВКП(б). Кстати, ввел ее в свой гарем… Политически безграмотный человек Фирюбин, лизавший пятки Попову, был выдвинут на пост секретаря городского комитета партии. Славивший Попова в московской печати редактор «Московского большевика» Губин посажен редактором «Известий». В Армению послан подхалим Попова Логосов, в Калугу – Панов и так далее. Словом, Попов расставляет свои кадры везде, где может, с тем чтобы в удобный момент взять баранку руля страны в свои руки. Таким образом, Попов соревновался с ленинградцами в расстановке «своих» людей. Шла подготовка почвы к захвату лидерства. В Москве начали поговаривать, что Попову дорога расчищена на этом пути. В кругах МК открыто говорят, что за плечами Попова т. Сталин и что пост великого вождя перейдет Попову. Широкие круги московских коммунистов, зная темные и грязные дела Попова, с тревогой следят, какие шаги еще примет Попов. Если Попову удадутся его планы, это будет трагедией для советского народа.
И это письмо, подписанное «инженеры коммунисты завода имени Сталина Марецкий, Соколова, Клименко», без имен и отчеств, скорее всего, было на самом деле анонимным, нарочито неграмотным, и сами обвинения голословными, и явная ложь и склока видны, что называется, невооруженным глазом. Но почва была уже подготовлена. Поскребышев не доложить не мог, оказался бы крайним. А Сталин, ознакомившись с текстом, распорядился создать комиссию по проверке деятельности Московского горкома в составе Маленкова, Берии, Кагановича и Суслова. Александр Николаевич подготовил сопроводительную записку:
Тов. Маленкову.
На днях получил письмо, подписанное инженерами коммунистами завода имени Сталина Марецким, Соколовой, Клименко, о недостатках в работе секретаря МК т. Попова. Я не знаю подписавших письмо товарищей. Возможно, что эти фамилии являются вымышленными (это нужно проверить). Но не в том дело. Дело в том, что упомянутые в письме факты мне хорошо известны, о них я получал несколько писем от отдельных товарищей Московской организации. Возможно, что я виноват в том, что не обращал должного внимания на эти сигналы. Не обращал должного внимания, так как верил тов. Попову.
Учитывая свежий опыт «ленинградского дела», комиссия поработала оперативно и плодотворно. И к декабрю, к возвращению Хозяина в столицу, к его юбилею Попову уже не нужно было думать над подарком вождю. Попов сам получил неожиданный «подарок». Политбюро приняло решение о снятии его со всех постов, включая и секретаря ЦК ВКП(б), и назначении министром не существовавшего ранее Министерства городского строительства СССР.
И вот снова Поскребышев в этом большом зале на пленуме московских партийцев. Снова на трибуне Георгий Попов. Только слова совсем другие. Кается, что зажимал критику, пытался руководить министерствами, бывал груб с министрами. Старается держаться спокойно, но интонации уже совсем не те: «Товарищи!.. Центральный комитет партии совершенно справедливо делает упрек… И мне товарищ Сталин лично сказал, что у меня хозяйственный уклон в работе. Он сказал: “У вас хозяйственный уклон”. В чем тут дело? Дело, конечно, товарищи, заключается в том, что надо, как товарищ Сталин выразился, понимать душу партийной работы… Вот этого понимания души партийной работы не было в достаточной мере».
Что ж, неуемный знаток городского хозяйства Попов получил соответствующее место. Это окончательно удостоверяло победу заслуженных партийных ветеранов. И вопросов у Поскребышева, пожалуй, осталось всего два. Как они ее используют и надолго ли сохранятся сами? Александр Николаевич хорошо знал нутро каждого. Едва ли кто из них откажется от любой возможности максимально сузить нынешний «ближний круг», в очередной раз перечертить его, чтобы в итоге занять место в самом центре. Правда, к тому времени там из-за частой смены может образоваться лишь дыра от циркуля…
Глава семнадцатая
Перед поднятием занавеса в Большом театре всегда царит некоторая суета. А сегодня, поскольку на сцене ждали прим вовсе не балета, а мирового коммунистического движения, то и дирижеров, режиссеров, певцов, танцовщиков и оркестрантов сдвинули с привычных мест не менее признанные мастера совсем иного закулисья. Поэтому даже Поскребышев, которого все знали в лицо, не сразу нашел стайку юных пионеров с букетами.
Первой прочесть поздравительное четверостишие и вручить цветы Сталину должна его Наталья. Он еще раз придирчиво окинул ее взором, с удовлетворением отметив, что она со своей ладной фигуркой чуть повыше и позаметнее других. Ну а в том, что дочурка у него красавица, сердце отца не сомневалось никогда. И бант в волосы, и букет выбирал сам. Предпочтения Хозяина и здесь ему были ведомы – красные розы.
Торжественное заседание в Большом театре СССР, посвященное 70-летию И.В. Сталина. В президиуме: Мао Цзэдун, Н.А. Булганин, И.В. Сталин, А.М. Василевский, В. Ульбрихт, И. С. Хрущев, Д. Ибаррури, Г. Георгиу-Деж, Н.М. Шверник.
21 декабря 1949. [РГАКФД]
Глядя сейчас на дочь, Александр Николаевич вспомнил, как года два назад она, как обычно, позвонила ему из дома на работу. А Поскребышев куда-то отлучился по поручению Сталина. Не часто, но иногда вождь в таких случаях сам поднимал трубку. Но не говорил, а просто ожидал голоса звонящего, чтобы понять, нужно ли ответить. В тот раз из трубки раздался детский голос:
– Это папа?
– Это не папа. А что ты хочешь? Может, я помогу? – Он, конечно, догадался, что его секретарю звонит дочь. Но при этом наверняка вспомнил и свою «Сетанку» в том же возрасте, прежние счастливые годы.
– Не получается задачка по арифметике… – ничуть не оробев, призналась Наташа. И затем они долго вдвоем со Сталиным решали по телефону задачу особой государственной важности про бассейн и трубы, по которым вливается и выливается вода… Так их и застал вернувшийся Александр Николаевич. А дома, конечно, дочь схлопотала выговор за то, что отнимала время у самого Сталина.