Польский министр обороны В. Ярузельский, отлично понимая, кем и зачем были организованы «события в Польше», избрал тактику ползучего военного переворота. Он потихоньку начал убеждать представителей польской партийной элиты, что если не подавить «Солидарность» силой, то в Польшу будут введены советские войска. Это был блеф. Никаких реальных планов ввода войск в Польшу у Советского Союза не было — ни одного документа на эту тему историками не обнаружено. Но многие В. Ярузельскому поверили, и при их поддержке в феврале 1981 г. он был назначен председателем СМ Польши. В стране установилось двоевластие: «реформатор» С. Каня и «консерватор» В. Ярузельский.
События стали принимать все более угрожающий характер: на состоявшемся в июле 1981 г. IX съезде ПОРП был избран новый состав ЦК, в котором 20% открыто поддерживали «Солидарность», а еще 50% — тайно. Захват власти «Солидарностью» стал абсолютно реальной перспективой — число сторонников постоянно росло.
В этих условиях В. Ярузельский 18 октября отстранил от власти С. Каню, и сам занял должность 1-го секретаря ЦК ПОРП, оставаясь при этом одновременно председателем СМ и министром обороны.
В ночь с 11 на 12 декабря 1981 г. все лидеры «Солидарности», включая Валенсу, были арестованы, и в стране было введено военное положение, а сам профсоюз «Солидарность» распущен.
И вот что особенно важно: сразу же после того, как в ноябре 1982 г. Ю. Андропов стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, арестованный Л. Валенса был немедленно выпущен на свободу! Нормальная госбезопасность своих агентов не сдает. Как только КГБ получил полную власть в СССР, В. Ярузельский больше не смог держать в тюрьме бывшего агента «Болека» из подконтрольной нашему КГБ польской СБ.
Кстати, в книге Ценцкевича и Гонтарчика сказано и о том, что в архивах польской госбезопасности найдены документы, согласно которым агент «Болек» даже готовил некоторые донесения специально для Москвы.
События в Польше показали, что устраивать антикоммунистические революции в странах Восточной Европы просто бессмысленно — сначала надо провести «перестройку» в Советском Союзе, а социалистическим странам после этого не останется никакого другого выхода, кроме как тоже самим «перестроиться».
Глава 12.Андропов завершает подготовку к «перестройке» в СССР
Все недолгое время руководства государством Ю.В. Андропов посвятил подготовке реформ…
В конце декабря 1983 г. позвонил мне из больницы Юрий Владимирович Андропов и попросил при случае побывать в Свердловске и «посмотреть» на Ельцина.
Главным препятствием к «перестройке» были Л. Брежнев и М. Суслов, поэтому после неудачи в Польше их устранение стало важнейшей задачей для КГБ. И в декабре 1981 г. сразу же КГБ нанес удар по семье Л. Брежнева.
В декабре 1981 г. в Москве была ограблена квартира известной дрессировщицы И. Бугримовой, у нее украли большую коллекцию бриллиантов. Уголовное дело относилось к милицейской подследственности, но его почему-то забрала к себе прокуратура, а оперативное сопровождение дела стал осуществлять КГБ, что совсем уже ничем объяснить было невозможно. Еще большую странность этому придавал тот факт, что дело о краже бриллиантов курировал лично С. Цвигун.
29 декабря 1981 г. причина подобных странностей прояснилась: сотрудники КГБ произвели обыск в квартире у артиста цыганского театра «Ромэн» Б. Буряце, при этом в ходе обыска были обнаружены пропавшие бриллианты плюс дополнительно огромное количество золотых изделий и иностранной валюты, а после обыска Б. Буряце был арестован. Причем здесь семья Брежнева? А при том, что Б. Буряце был любовником Галины Леонидовны Брежневой. Она была замужем, но с мужем у нее были «свободные отношения» — у нее любовники, у него — любовницы, все про все знают, и никакой ревности. У каждого своя личная жизнь. Б. Буряце был официальным фаворитом Брежневой.
Сразу же после ареста «фаворита» Г. Брежневой об этом сразу же стало известно по всей Москве — агенты 5-го управления КГБ постарались на совесть. Слухи были доведены до всех аккредитованных в Москве западных журналистов, и те даже стали требовать в ТАСС фотографию дочери Брежнева для использования в своих статьях.
Короче говоря, назревал скандал международного масштаба. И партия не могла это оставить без внимания. В середине января 1982 г. М. Суслов вызвал к себе С. Цвигуна, и у них состоялся, как отмечается во всех источниках, «неприятный разговор» о деле Буряце. Отметим, что это был разговор реального главы партии с реальным главой КГБ. Разговор закончился ничем.
Тогда пришлось поговорить по-другому. 19 января 1982 г. С. Цвигун был обнаружен на территории своей дачи мертвым, с пулевым отверстием в голове. Это посчитали самоубийством, но обстоятельства «самоубийства» выглядят как-то очень странно — вот что рассказывал о них в интервью В. Крючков за полтора года до смерти: «Цвигун пошел погулять по дачному участку, потом подошел к водителю: «Ты имеешь оружие?» Тот ответил: «Ну, конечно». — «Оно в хорошем состоянии?» — «В хорошем». — «Покажи, заряжено?» — «Да». — «Ну, молодец». Он взял пистолет и застрелился» [12.1].
Цирк, да и только! Водитель-то ведь не просто водитель, но и охранник по совместительству, реакция у него мгновенная, но его почему-то не удивило желание генерала посмотреть на пистолет «Макаров», он не насторожился, и не выбил оружие из рук, когда С. Цвигун якобы подносил его к голове. Да и зачем стреляться из чужого пистолета в присутствии постороннего человека? Неужели генерал КГБ, если уж ему захотелось свести счеты с жизнью, не мог воспользоваться личным оружием и сделать это наедине с собой? Тут скорее похоже на то, что либо водитель-охранник сам застрелил С. Цвигуна, либо одолжил кому-то свой пистолет — например, под угрозой другого оружия, наведенного на него самого.
Да и по своему психологическому типу С. К. Цвигун совершенно не был похож на самоубийцу. Е.И. Чазов пишет про этот случай: «Я хорошо знал Цвигуна и никогда не мог подумать, что этот сильный, волевой человек, прошедший большую жизненную школу, покончит самоубийством» [23].
Практически все исследователи сходятся на том, что имело место не самоубийство, а убийство Цвигуна. Однако почему-то в литературе убийство Цвигуна принято сваливать на Андропова, хотя у того никаких причин для этого не было. Зато такие причины были у Брежнева и Суслова — никаким другим способом они не могли остановить расследование дела Буряце, которое своим итогом могло иметь отставку Брежнева.
И люди для такого убийство тоже имелись. А у водителя-охранника не было другого выхода, кроме как под угрозой собственной жизни отдать свой пистолет убийцам, а затем рассказывать идиотскую историю, как Цвигун якобы спросил у него пистолет и застрелился.
Кстати, в сообщении английского информационного агентства «Рейтер» от 21 января 1982 г. было сказано прямо: «Осведомленные московские круги утверждают, что гибель Цвигуна связывается с именем артиста Бориса Буряце, вхожего в дом Брежнева».
21 января 1982 г. был опубликован некролог, в котором говорилось, что Цвигун скончался «после тяжелой продолжительной болезни». Он был членом ЦК КПСС, и по ритуалу было положено, чтобы некролог подписали все члены Политбюро. Однако, в нарушение традиции, первое, второе и третье лица в партии — Брежнев, Суслов и Кириленко — некролог не подписали. Зато там были подписи Андропова и Горбачева.
И в этот же день, поздно вечером, КГБ нанес ответный удар — по М. Суслову. Непосредственно перед убийством С. Цвигуна М. Суслов лег на обследование в Кунцевскую больницу. До этого он врачам хронически не доверял и никогда в жизни в больницу не ложился, а тут вдруг лег, и не из-за какой-то болезни, а чисто провериться, нет ли у него чего-нибудь нехорошего в организме. Родственники М. Суслова утверждают, что его уговорил обследоваться Е. Чазов, но скорее это выглядит как желание М. Суслова обеспечить себе алиби в деле с Цвигуном — вроде как я в больнице лежал и ничего не знаю. Не помогло. Там, в больнице, его и достали. 21 января М. Суслов внезапно почувствовал себя плохо, потерял сознание и 25 января умер.
Обстоятельства смерти М.А. Суслова указывают на вероятность отравления.
Вот что пишет на эту тему зять М. Суслова, Л.Н. Сумароков, проживающий ныне в Австрии, на сайте viperson.ru в статье «О смерти Суслова и некоторых других связанных событиях»: «… после приема непонятно откуда и зачем переданной ему лечащим врачом Л. Кумачевым какой-то новой таблетки, во время просмотра телевизионной передачи о Ленине (кто запамятовал — это дата его смерти) Суслов вдруг почувствовал себя плохо. Только успел успокоить сидевшую рядом дочь и потерял сознание. Больше оно к нему не возвращалось. Случилось это в Кунцевской больнице, накануне выхода из нее. Суслов ложиться в больницу не собирался и как мог этому противился (не лег бы, вернее всего, тогда остался бы жив), но Чазов настоял, сказав, что это абсолютно необходимо, чтобы провести плановое обследование. Сам при этом (позднее мы грустно иронизировали — словно алиби обеспечивал), попросту говоря, смотался на юг, «прихватив» зачем-то в компанию Горбачева. Но вот обследование закончилось. Оценка — «отлично». Настроение — хорошее (отмечу, как и у его коллеги — Брежнева за несколько часов до смерти).
— Кстати, насчет т.н. 'алиби'. Почему Чазов вдруг об этом забеспокоился? Похоже, что-то его мучило, хотя, кажется, кремлевского доктора никто ни в чем не подозревал. Странно…
Каждая из этих т.н. 'странностей' выглядит как незначительное событие, и мы в семье их так и воспринимали. И лишь позднее у меня, системщика, они стали выстраиваться в какую-то цепь связанных событий. Здесь, пожалуй, вкратце повторюсь, вот они:
Машину с опытным реаниматором (который до этого неоднократно наблюдал высокого пациента и даже регулярно сопровождал его во время отдыха в качестве второго доктора) после того, как дочь забила тревогу, почему-то не впустили на территорию лечебного комплекса. И это несмотря на спецсигналы и имеющееся разрешение. Следующая машина прибыла с опозданием.