Когда любовь уступила место отдыху, Сергей перебрался в кресло и закурил. Его внимание привлекла ступня Веры, большая, устойчивая, да и вся она была не похожа на его предыдущих любовниц, хрупких, не очень высоких.
«Ширококостная, но сложенная гармонично. Пропорции великолепны, хоть бери ее в натурщицы, — подумал он. — А вот так ее и написать, лежащей на животе, одна нога чуть выступает за кровать, голова покоится на руках, волосы распущены и виден только сонный профиль…»
Вера встряхнула волосами, улыбнулась Сергею долгой счастливой улыбкой. Перевернулась на спину, потянулась и, неожиданно спохватившись, села.
— Который час? — спросила она.
Фролов отыскал на полу свои часы.
— Без четверти семь.
— Успею, — подбирая волосы, проговорила Вера.
— Ты куда-то должна идти?
— Не хочется, — протянула она, перекатываясь по кровати и касаясь руки Фролова. — Но надо. От этой встречи многое зависит, кстати, и твоя выставка. Только смотри, не подведи.
— Не беспокойся, я решил твердо. Хватит ходить в мудрецах, пора опять начинать копошиться, — рассмеялся он.
Выпив кофе, они вышли на улицу. В весенних вихрях ветра носились маленькие колючие снежинки.
— Я подвезу тебя до дома, — сказала Вера. — А может, останешься у меня? — предложила она и тут же пожалела. Ведь к ночи обязательно заявится Олег. И отделаться от него не представлялось возможным.
Но Сергей, к счастью, отказался:
— Извини, Верочка, но я должен теперь работать. Появилось желание. Мне хочется, чтобы тебе понравились мои картины.
Она улыбнулась и вдруг, прищурив глаза, чтобы рассмотреть кого-то вдали, стала торопливо отыскивать очки в сумке.
Сергей проследил за ее взглядом. У выезда со двора он увидел две мужские фигуры, топтавшиеся от нетерпения на месте. Один из мужчин толкнул в плечо другого, указал на Веру, и они быстрым шагом стали приближаться к ней. Астрова, стараясь не показывать виду, что заметила их, открыла дверцу машины и, едва сев за руль, включила зажигание.
— Сергей, ну что же ты? — с досадой крикнула она.
Фролову пришлось чуть ли не на ходу вскакивать в кабину. Мужчины, казалось, решили броситься наперерез.
— Осторожней! — воскликнул Сергей. — Ты их задавишь!
— Пьяные… сволочи, — сквозь зубы проговорила Вера, но скорости не сбавила. Летела напрямик. Со страшными ругательствами они отскочили от машины в самый последний момент.
— Нервы у тебя!.. — передернул плечами Фролов. — Могла бы задавить.
Едва они выехали на дорогу, как раздался звонок по сотовому Веры. Она, казалось, не слышала его, но потом откинула крышку.
— Узнала, — сухо, вместо приветствия, бросила она и, едва сдерживая себя, чтобы не послать к черту звонившего, выслушала его. — Чушь то, что вы говорите, чушь, не основанная ни на каких фактах. Что ж, — зло рассмеялась. — Заявитесь!.. Представляю, как вам обрадуются. Другим способом?.. Действуйте!.. Никогда и ни о чем! — оставила за собой последнее слово и отключила трубку.
— Кто это? — последовал недоуменный вопрос Фролова.
— Так, не стоящая внимания людская плесень.
— Что ей от тебя надо?
— Денег. Требуют денег в какой-то фонд. Сначала просили ласково, заискивающе глядя снизу вверх, а теперь требуют. Вот люди! Сами заработать не могут, так занимаются вымогательством.
— Литературные рэкетиры, что ли?
— Вот-вот, что-то в этом роде.
— А знаешь, мне показалось, что там, во дворе, двое мужчин хотели к тебе подойти.
— Да? Я не обратила внимания, — останавливаясь перед светофором, сказала Вера. — Но это вполне естественно. Я же Астрова. Какие-нибудь любители детективов. — Она нажала на газ.
— Но ты их чуть не задавила.
— А… эти, пьяные… Забудь.
Вера включила музыку. Так приятно было покачиваться на мягком сиденье рядом с любимой, уверенной в себе женщиной, прикрывать на мгновенье глаза, открывать, видеть ее профиль, который то ярко освещался уличными огнями, то уходил в тень.
Вера высадила Сергея у его дома и, сверкнув на прощанье фарами, умчалась на своем «БМВ».
ГЛАВА 21
В фойе театра собралось много знаменитостей. Репортеры суетились вокруг них с видеокамерами, а зрители с любопытством смотрели на это реалити-шоу. Шептались, подталкивали друг друга локтями, подходили за автографами. Знаменитости, не обращая внимания на устремленные на них со всех сторон взгляды, радостно общались друг с другом.
Всех их собрал режиссер нашумевшей постановки по пьесе Брехта «Мамаша Кураж». Среди приглашенных были Милена Пшеничная со своим женихом и Ксения Вежина с Новгородцевым. Появление Пшеничной не осталось незамеченным. Режиссер поспешил к ней с распростертыми объятьями: Милена являлась одним из спонсоров этого проекта.
А молодой мужчина среднего роста и девушка с усталыми, воспаленными глазами устремили на нее пристальный взгляд.
— Не успеем, — прошептала девушка. — Сейчас дадут звонок. Она слишком поздно приехала.
— Успеем! — бросил ей спутник и, рукою отстраняя толпившихся, стал быстро пробираться к Пшеничной. Ему оставалось сделать всего два шага, как режиссер пригласил своих гостей в зал, и тут же раздался первый звонок.
Зал был полностью погружен в темноту, но едва зрители перешагнули порог, как по потолку, представляющему ночное небо, тревожно заскользили лучи огромных прожекторов, послышался шум отдаленной канонады. В такой непростой «военной обстановке» зрителям приходилось отыскивать свои места. У некоторых рядов стояли таблички: «Осторожно! Заминировано!» У других: «Проверено. Мин нет!» Именитых гостей режиссер усадил на центральный ряд перед проходом.
— Здесь блиндаж командующего, — пошутил он.
Потом ненадолго зажегся свет, и часть растерявшихся зрителей поспешила занять свои места.
В антракте Милена с Игорем вышли в фойе, но тотчас были приглашены режиссером в его кабинет. Молодой человек среднего роста, не сдержавшись, стукнул кулаком в стену, когда его, последовавшего за Миленой, остановил охранник, указав на табличку: «Посторонним вход воспрещен».
Он вернулся в фойе, отыскал свою спутницу и сказал:
— Охранник меня развернул. Только и увидел что ее спину, прикрытую меховой накидкой. Стерва!
Девушка закусила губу, чтобы не расплакаться. Молодой человек зло глянул на нее, но потом смягчился:
— Ну ладно тебе, Лилька. И у тебя скоро все будет. Здесь ее не достану, в другом месте найду. — Произнесенные им в утешение слова разъярили его. — Нет, ни часу, ни минуты больше ждать не буду. Пройду туда и сделаю, что надо.
— Валера! — ухватила его за руку Лилия. — Будь осторожен!
Он смерил ее ненавидящим взглядом:
— Это тебе надо было быть осторожнее и умнее. Тогда бы у нас на руках был козырь, а по твоей милости приходится блефовать и идти на риск.
— Может, все-таки не надо? — зная, что и пощечину может получить, испуганно мигая, тем не менее спросила она.
— Да пошла ты! — сплюнул Валерий. — Так жить больше не хочу. Хватит! Они все захапали, а нам, работай не работай — одни крохи. Все, пошел.
Лилия поникла головой, заплакала, торопливо вытирая слезинки.
«Конечно, Валера прав, — в который раз подумала она. — Прав! И все же повернись ко мне удача лицом, жила бы я, как царица. А она лишь поманила, изломав всю жизнь».
— Ах!.. — вырвалось из ее приоткрытых губ. — Ах!..
Она устало прислонилась к холодной стене. «А ведь было, было наяву… Белое платье, фата… Потом этот ужас. Брр! — невольно вздрогнули ее хрупкие плечи. — Но глаза Валерия тогда почему-то светились радостью. И я не сразу, но догадалась почему. А потом оказалось, что это всего-навсего черновик, бумажка, не имеющая никакой ценности. Валерий так распсиховался, до сих пор страшно вспомнить. Зато буквально месяц спустя… так странно… Все закрутилось по новой. Подарки, рестораны, предложение выйти замуж. Валерий сразу присмирел. И только твердил: «Это наш последний шанс. Давай, Лилька!» Скрывать не имело смысла, и я призналась, что беременна. Володя помрачнел, а потом воскликнул: «Да это же отлично!» Она вздохнула глубоко-глубоко, всей душой. И солнечное тепло разлилось по ее телу. Вспомнила, как сидела с ним под тентом на террасе и смотрела на лениво перекатывающиеся волны Средиземного моря… Но все кончилось в один день. Она даже не поверила. Валерий помчался удостовериться. Вернулся злой, ожесточенный и только сказал: «Верно, это он».
Лилия очнулась оттого, что толпа, наполнявшая фойе, стала быстро редеть. Раздался второй звонок. Оглянувшись и не найдя Валерия, чтобы не привлекать к себе внимание, она прошла в зал. У них были удобные места, крайние, прямо у выхода.
Второе действие увлекло Лилию. Режиссерская интерпретация «Мамаши Кураж» максимально приблизила пьесу к современному восприятию. Блестящая световая партитура, объемный звук, актеры в форме десантников по веревкам, подвешенным к колосникам, спускались на сцену и вступали в танец-борьбу с другими десантниками, выскочившими из-за кулис. Автоматы, снайперские винтовки с прицельными красными пятнышками, которые разбежались по залу и заставили зрителей щуриться, а кого-то и пригнуть головы. Стрельба, сливающаяся с отдаленной канонадой пушек под бравурное музыкальное сопровождение. И среди всего этого ослепляющего, шумного, безжалостного, остервенелого — испуганные персонажи пьесы. Группа людей, которая по замыслу должна несмотря ни на что верить в светлый исход.
Лилию осторожно несколько раз тронули за руку. Она повернула голову, но никого не увидела. Снизу раздался голос Валерия, сидевшего на корточках.
— Пошли, — прошептал он, — надо выйти заранее.
Она поднялась и вместе с ним вышла из зала.
— Сейчас уже конец, зачем же?..
— Ты что, спектакль пришла смотреть? — огрызнулся он.
Раздались рукоплескания, крики «браво». Вдруг из зала выскочил встревоженный мужчина и по мобильному телефону вызвал милицию и «скорую помощь». И почти тотчас послышался странный гул, вскрики. Лилия вопросительно взглянула на Валерия. Зрители, напирая друг на друга, с диким испугом в глазах стали выбегать в фойе. Раздавались истеричные выкрики: «Захват!», «Заложники!», «Бежим!»