— Вы в этом уверены?
Себастьян отчетливо слышал, как за закрытой дверью министр внутренних дел беседует с коллегой по кабинету. Но клерк об этом не подозревал.
— Конечно, уверен, — подтвердил он, шмыгнув носом.
— Как ни странно, у меня складывается впечатление, что ваш патрон намеренно меня избегает.
Коротышка уставился на Себастьяна, часто моргая блеклыми глазами.
Будь с Сидмутом кто-то другой, Себастьян, пожалуй, поддался бы искушению отодвинуть завравшегося клерка в сторону и открыть дверь к министру. Но низкий голос с размеренными интонациями, чередовавшийся с более высокими по тональности репликами Сидмута, несомненно, принадлежал графу Гендону — человеку, которого Себастьян до недавнего времени называл отцом.
Себастьян кивнул на закрытую дверь.
— Когда министр закончит беседу с лордом Гендоном, передайте ему, что я вернусь.
Клерк взволновался.
— Когда именно? Когда вы вернетесь?
— А когда он освободится?
— Боюсь, не могу сказать. Министр занят. Дел очень много.
— В таком случае, полагаю, мне придется поймать его, когда он отвлечется от дел.
Клерк утратил улыбку и самонадеянность.
— Как вас понимать?
Но Себастьян просто ухмыльнулся и ушел, оставив за спиной блеющего клерка: «Что вы имеете в виду? Как вас понимать?»
Тем же вечером Себастьян надел шелковые бриджи до колен да туфли с пряжками и, прихватив складную треуголку, отправился с женой на бал.
Приглашение прислала графиня Ливен[36], жена русского посла. Хотя тот получил аккредитацию при Сент-Джеймсском дворе меньше года назад, молодая графиня уже успела сделаться светской львицей и добиться влияния в обществе. Невероятно осведомленная в вопросах политики, абсолютно беспринципная, потрясающе высокомерная, обаятельная и блестящая женщина. В Лондоне ее приглашения считались одними из самых востребованных, а ее одобрение имело решающее значение для любой молодой леди, дебютирующей в свете.
— Если Сидмут так отчаянно хочет тебя избежать, — сказала Геро Себастьяну, когда их экипаж влился в поток, направляющийся к особняку Ливенов, — может, он не рискнет явиться на бал.
— Его дочь выезжает в этом сезоне. Он непременно там будет.
Глава 25
Генри Аддингтон, первый виконт Сидмут, стоял на краю танцевальной площадки в переполненном зале и со снисходительной улыбкой смотрел, как его хорошенькая темноволосая дочь резво отплясывает шотландский рил. В массивных хрустальных люстрах над головами мерцало море свечей. Воздух густо пах горячим воском, смесью дорогих духов и обильного пота от танцующих, смеющихся, болтающих представителей высшего общества в драгоценных уборах.
Сам Сидмут выглядел порядком взмокшим.
Он был настолько поглощен наблюдением за успехами своей дочери, что не замечал подошедшего Себастьяна, пока тот ни сказал:
— Ба, вот вы где.
Вздрогнув, Сидмут заозирался, словно высматривал, где бы спрятаться.
— Я давно ищу разговора с вами, — продолжил Себастьян.
Челюсть министра слегка отвисла, глаза выпучились.
— Да, я знаю. Но… Прямо здесь?
— Если хотите, можем занять одну из гостиных.
— Лучше загляните ко мне в министерство завтра утром и…
— Нет, — оборвал Себастьян.
Сидмут неуверенно прочистил горло.
— Ладно, тогда давайте отойдем. — Углубившись в небольшой альков возле выхода на лестницу, он прокашлялся и тихо сказал: — Я слышал, что вы работаете заодно с Боу-стрит, чтобы раскрыть это ужасное убийство моего бедного кузена.
— Верно.
— Понимаете, мы с ним не были сколь-нибудь близки. Двоюродные братья — не родные.
— Но вы с ним общались.
— Да, конечно. Просто… довольно редко.
— Когда вы видели Престона в последний раз?
Сидмут моргнул.
— Боюсь, точно не припомню. Но тому уже несколько недель. Да-да, прошли недели, если не месяцы.
— Знаете кого-нибудь, кто мог желать ему смерти?
Вопрос, казалось, потряс и обидел Сидмута.
— Боже милостивый, конечно нет!
Себастьян разглядывал вытянутое бледное лицо с аристократическим носом и плебейской тяжелой челюстью.
— Насколько понимаю, вам знаком пожилой врач по имени Дуглас Стерлинг.
— Стерлинг? — Сидмут нервически хохотнул. — В незапамятные времена он был коллегой моего отца. А при чем тут Стерлинг?
— Когда вы с ним последний раз встречались?
— Господи, понятия не имею. Зачем бы мне с ним встречаться?
Вместо ответа Себастьян задал новый вопрос:
— Расскажите мне о Синклере Олифанте.
Лицо Сидмута застыло.
— Что именно вас интересует?
— Почему его вдруг отозвали с Ямайки?
Министр расправил плечи и принял надменный вид.
— Боюсь, я не вправе обсуждать с посторонними дела Министерства.
— Но его отозвали.
— Лорд Олифант сам пожелал вернуться в Англию.
— Я слышал совсем иное.
— Слухи. Пустые слухи, — махнул рукой в белой перчатке Сидмут.
— Значит, вы утверждаете, будто ваш кузен не имел к отставке Олифанта никакого отношения?
Ноздри министра негодующе раздулись.
— Прошу прощения?
Себастьян встретил и удержал колючий взгляд собеседника.
— Вы же наверняка допускали мысль, что за головой Стэнли Престона, водруженной на Кровавом мосту, может стоять Олифант, верно? А ведь если это так, не исключено, что его следующей жертвой окажетесь уже вы.
Глаза Сидмута расширились, сановная надменность слиняла.
— Боже мой, неужели вы всерьез предполагаете, будто Олифант сделал это со Стэнли? — Министр энергично затряс головой, словно вышел из-под дождя. — Нет! Несусветная идея.
— Но между ними что-то произошло.
— Я этого не говорил.
— Из всего, что мне довелось услышать, вряд ли найдется человек, с которыми Стэнли Престон под настроение не затеял бы ссору. И все же вы хотите меня уверить, что он никогда не конфликтовал с Олифантом в бытность того губернатором?
— Ну ладно… Для вас наверняка не секрет, что в колониях споры между губернаторами и местными землевладельцами, к сожалению, не исключение, а, скорее, правило.
— Притом Стэнли Престону повезло иметь братом — хоть не родным, а двоюродным — министра внутренних дел. Немалое преимущество в подобном споре.
Вместо ответа Сидмут скрыл эмоции под непроницаемой маской политика.
— На вашем месте я бы соблюдал предельную осторожность, — Себастьян многозначительно перевел взгляд на дочь Сидмута, которая под руку с партнером пробегала вдоль ряда танцующих.
Он начал было отворачиваться, но Сидмут вцепился в его рукав.
— Неужели вы допускаете, что Олиф… будто кто-то может угрожать моей дочери?
Себастьян всмотрелся в дерганое, покрытое испариной лицо собеседника.
— Вспомните, что случилось с монахинями и сиротами в монастыре Санта-Ирия, и сделайте собственные выводы, — сказал он, а затем покинул Сидмута.
Утратив обычное самодовольство, тот остался стоять у входа в альков с видом бледным и осунувшимся.
Потягивая лимонад, Геро не сводила глаз с племянницы Девлина, мисс Стефани Уилкокс, отличающейся редкостной красотой, когда низкий мужской голос за спиной произнес:
— Леди Девлин? Вы ведь леди Девлин, не правда ли?
Повернувшись, Геро увидела, что к ней обращается высокий, стройный мужчина лет сорока с точеными чертами лица, ясными голубыми глазами и широкой улыбкой.
— Надеюсь, вы простите, что я дерзнул подойти к вам, не будучи представлен, ведь мы с вашем мужем вместе служили на Полуострове. — Незнакомец отвесил изящный поклон. — Я Олифант Синклер. Полковник лорд Олифант.
Геро захлестнула волна дикой ярости, в пальцах горячо закололо. Несколько слепящих секунд она могла думать лишь об одном: если бы этот галантный кавалер добился, чего хотел, то Себастьян давно бы лежал в одинокой безвестной могиле среди португальских гор.
— Лорд Олифант, — слегка кивнула она, прохладному голосу вторила льдистая улыбка. — Я о вас наслышана… от Девлина.
Глаза полковника весело блеснули, но он сказал лишь:
— Так вы здесь без мужа?
— О нет, Девлин тоже здесь.
Она вглядывалась в правильные, патрицианские черты Олифанта, выискивая хоть какую-то примету бесчеловечного эгоиста, сознательно отправившего своего офицера в руки врага и обрекшего на смерть десятки невинных женщин и детей. Но маска добродушия и любезной доброжелательности прочно сидела на его лице.
— Не могу передать, как отрадно мне было услышать, что Девлин наконец остепенился и женился. Обычно обязанности главы семейства весьма успешно — скажем так — обуздывают наших молодых сумасбродов.
— Кого-то успешно, а некоторых не вполне, — сухо парировала Геро. Затем сделала долгий глоток лимонада. — Если не ошибаюсь, вы недавно вернулись с Ямайки.
— Да, верно. Это прекрасное место. Вы там бывали?
— Увы, нет.
— Очень жаль. Вам необходимо восполнить это упущение. Уверен, остров вас не разочарует. — Олифант снова поклонился. — Не откажите передать мое почтение вашему мужу.
Засим полковник удалился, предоставив Геро строить догадки, с какой целью он к ней подходил.
Она все еще смотрела вслед Олифанту, когда рядом возник Девлин. От него исходила убийственная враждебность, лицо застыло в холодной решимости.
— Что он тебе сказал? — спросил муж, сосредоточив взгляд на отступающем противнике.
Геро покачала головой.
— Пустые любезности. Не понимаю, зачем ему было этим утруждаться.
— Чтобы выведать, многое ли тебе известно. И оценить, насколько легко тебя запугать.
— К сожалению, предосудительно стрелять в кого-то посреди бала, — вздохнула Геро. — А уж на балу у самой графини Ливен это тем более дурной тон.
Тут Девлин улыбнулся, и эта улыбка, казалось, прогнала мучительные воспоминания и темные желания, вызванные присутствием Олифанта. Но Геро знала, что они не пропали, а только спрятались с глаз долой.