— Если он вам не по душе, то чего ж вам не все равно, кто его прикончил?
— Знаешь, даже тот, кто владеет плантацией в Вест-Индии, не заслуживает, чтобы его зверски убили. Ну и сама мысль, что в моем городе, по соседству, кто-то отрезает головы своим врагам, порядком обескураживает.
— Кура… чего?
— Обескураживает. Заставляет ощущать… неудобство.
— Думаю, это какой-то француз, — убежденно сказал Том, питавший глубокую подозрительность в отношении иностранцев вообще и французов в частности. — Они всем подряд головы режут.
— Интересная теория, которая, бесспорно, заслуживает рассмотрения. — Себастьян остановил коррикль у крыльца своего особняка на Брук-стрит. Масляные лампы по обе стороны входной двери струили неяркий золотистый свет на мокрый тротуар, но внутри дома было темно и тихо, там все еще спали. — Позаботься о лошадях и марш в постель. Уже светает.
Том метнулся вперед, чтобы принять поводья, когда Себастьян легко соскочил на землю.
— Сами-то приляжете?
— Нет.
— Тогда и я небось не стану. — Подбородок Тома многозначительно выпятился.
Себастьян хмыкнул. Представление мальчишки о послушании оставалось довольно нетвердым.
Проследив, как Том тронулся к конюшне, Себастьян развернулся, чтобы войти в дом. Двигаясь тихо-тихо, в гардеробной снял с себя одежду и забрался в постель рядом с Геро. Он не хотел ее будить. Но потребность полнее ощутить ее теплое живое тело была слишком сильна. Он осторожно обвил рукой талию жены и прижался грудью к ее спине.
Ее рука легла поверх его ладони, даже в темноте он увидел нежную улыбку на ее губах, когда она оглянулась на него через плечо.
— Тебя долго не было, — прошептала Геро. — Дело действительно так плохо, как ты ожидал после сообщения от сэра Генри?
— Еще хуже. — Он зарылся лицом в темную ароматную россыпь ее волос. — Спи дальше.
— А сам ты сможешь уснуть?
— Попытаюсь.
— Давай помогу, — предложила она и скользнула рукой по его ноге. А потом лишила дыхания, развернувшись и накрыв его губы своими.
Утром, спустившись вниз, Себастьян нашел жену уже в прихожей. На ней был темно-зеленый пелисс и бархатная шляпа с тремя перьями.
Геро натягивала лайковые перчатки, но прервалась, когда его заметила.
— Доброе утро, — сказала она, смеясь глазами. — Не ожидала увидеть тебя так рано.
— Уже совсем не рано.
Она отвернулась к зеркалу на стене, чтобы поправить шляпу.
— Не для того, кто почти всю ночь провел на ногах.
Необычайно высокая для женщины — ростом немногим ниже самого Себастьяна, — Геро обладала густыми каштановыми волосами и прекрасными умными серыми глазами, почти пугающими своей проницательностью. Черты лица можно было назвать красивыми, но никак не изящными: решительный подбородок, широкий рот и орлиный нос она унаследовала от своего отца, лорда Джарвиса, дальнего родственника безумного старого короля Георга и реальной силы за шатким регентством принца Уэльского. Однажды Джарвис пытался убить Себастьяна и, несомненно, вернулся бы к прежнему намерению, если бы счел это целесообразным.
— Очередное опрашивание? — спросил Себастьян, наблюдая, как жена прилаживает шляпу. — Кто на этот раз? Мусорщики? Трубочисты? Цветочницы?
— Разносчики.
— Хм.
Геро писала серии статей о трудящихся бедняках Лондона, которые планировала собрать в одну книгу. Каковую деятельность ее отец крайне не одобрял, поскольку усматривал в ней ненавистный ему радикализм и, кроме того, считал абсолютно неподходящей для женщины. Но Геро никогда не позволял ожиданиям или предрассудкам Джарвиса сдерживать свои начинания.
Она сказала:
— Убийство Стэнли Престона во всех утренних газетах. Он действительно обезглавлен?
— Да.
С округлившимися глазами она медленно повернулась к мужу.
Он спросил:
— У тебя есть минутка? Хочу тебе кое-что показать.
— Конечно.
Сбросив пелисс, она прошла в библиотеку, где Себастьян оставил на столе странную металлическую пластину.
— Я нашел это недалеко от тела Престона, — он указал на свою находку и кратко описал место происшествия близ моста.
— Король Карл, 1648, — прочитала вслух Геро и подняла глаза на мужа. — Не понимаю. Что это?
— Могу ошибаться, но я уже видел похожие свинцовые накладки. На старых гробах.
— Неужели ты думаешь, что вот это снято с гроба Карла I?
— Не уверен. Но мысль правдоподобная, поскольку здесь написано просто «Король Карл», а не «Карл I», и 1648, а не 1649 год. Кстати, а где могила Карла? Я вдруг понял, что не знаю.
— И никто не знает. После казни велись разговоры, что следует похоронить его в Вестминстерском аббатстве. Но Кромвель воспротивился, и тогда люди короля ночью увезли тело. А вот куда именно, тут слухи разнятся. Я слышала предположение, что его погребли где-то в часовне святого Георгия в Виндзорском замке[8]. Но никто не знает наверняка. — Геро нахмурилась. — Каковы были политические убеждения Престона?
— Сомневаюсь, чтобы он тайно тосковал по Стюартам, если ты об этом.
С задумчивым видом она провела кончиками пальцев по рельефной надписи и снова потянулась за пелиссом.
— Не возражаешь, если я покажу это Джарвису?
— Ему не понравится, что я опять вовлек тебя в расследование убийства.
— Не волнуйся, — сказала Геро, когда Себастьян услужливо взял пелисс у нее из рук и помог надеть. — Вряд ли он сможет испытывать к тебе нелюбовь большую, чем уже испытывает.
Он рассмеялся. Затем развернул ее к себе лицом, обнял и затих.
— Что? — насторожилась Геро.
— Ну… тот, кто убил Стэнли Престона, либо поддался ярости на грани безумия, либо по-настоящему безумен. И я не уверен, в каком случае он более опасен.
— Безумие, конечно, всегда пугает, но это страх перед непонятным. Я бы скорее боялась человека, который при крайней жестокости обладает здравым рассудком и способен к холодному расчету.
— Потому что он продумывает ходы?
— Да, и потому что он редко допускает ошибки.
Глава 6
Себастьян передал на конюшню, чтобы подали его коррикль, за полчаса собрался и вышел на улицу, где нашел Тома, который прогуливал серых вверх-вниз по Брук-стрит.
С утра пораньше снова прошел дождь, вымочив мостовую; беспросветный облачный покров давил на теснящиеся крыши, ощетинившиеся трубами. На холоде лошади выдыхали белый пар.
— Если заснешь и свалишься с запяток, — сказал Себастьян, беря поводья, — я не стану останавливаться, чтобы тебя подобрать.
Но Том лишь рассмеялся и поспешил занять свое место.
Они двинулись на юг, огибая Гайд-парк, где между деревьями все еще висели клочья тумана и отдаленные заросли кустарника казались размытыми тенями.
В прежние времена — и не слишком давние — Найтсбридж да Ханс-Таун были сонными живописными деревушками в нескольких милях от Лондона. Теперь же аккуратные уступчатые дома — трех- и пятиэтажные, с подвалами и мансардами — обступили просторную площадь и выстроились вдоль широкой улицы Слоан-стрит, которая тянулась от Найтсбриджа через Челси до Темзы. Облюбованный преуспевающими адвокатами, врачами и банкирами, район был застроен респектабельным арендным жильем, мастерскими и более скромными, но комфортабельными домами лавочников и ремесленников.
Дома на Слоан-стрит в погожий денек
Не желая так рано беспокоить скорбящую дочь Престона, Себастьян сначала заглянул в «Розу и Корону». Кирпичное здание конца XVIII века выглядело ухоженным, свежепобеленная арка вела в оживленный дворик и в общий зал, пропахший беконом, древесным дымом и ядреным элем.
Когда Себастьян вошел, пышущая здоровьем темноволосая темноглазая девушка лет шестнадцати вытирала столы.
— Вы и есть Молли? — спросил он.
Она обернулась, окинула посетителя откровенно оценивающим взглядом, и хорошенькое личико осветила улыбка.
— Я-то Молли. А вы кто такой?
— Девлин. Могу я задать вам несколько вопросов о прошлой ночи?
Улыбка исчезла, и девушка отступила за блестящую дубовую стойку, тянувшуюся вдоль одной из стен.
— С чего бы вам мне вопросы-то задавать? С виду вы не из судейских.
— Нет, я не из судейских. — Монета, положенная Себастьяном на стойку, мягко щелкнул по полированному дереву. — Мне сказали, что прошлой ночью именно вы опознали мистера Престона. Он часто сюда заходил?
Ее рука мелькнула, и монета исчезла.
— Изредка. Ему больше нравился «Монстр».
— Монстр?
Она мотнула головой куда-то на запад.
— Это недалеко от Слоан-стрит. — Маленькая пуговка носа сморщилась. — Заведенье такое старое, что в землю вросло, к их двери нужно спускаться с улицы на пару ступенек.
Взгляд Себастьяна обежал пивной зал с чистыми круглыми столами, лоснящимися стенными панелями и стульями со спинками.
— Мистер Престон заглядывал сюда прошлой ночью?
— Не-а. Он сюда не являлся недели две, если не дольше.
— А когда являлся, что он пил?
— Обычно эль. Но он не был каким-нибудь пропойцей, если вы про это спрашиваете. Просто перехватывал вечерком быструю пинту, а потом сразу уходил.
Себастьян снова всмотрелся в пригожее, выразительное лицо.
— Как я понял, это вы известили судью о том, что нашли на мосту. Но ведь с вами там был кто-то еще, не так ли? Какой-то конюх?
— Киан О'Нил, — голос Молли сочился презрением. — Как только увидел голову-то, и ну кричать, прям без передыху. А когда я сказала, что мы должны побыстрей позвать сэра Томаса, Киана затрясло и глаза у него так вылупились, что того гляди из головы выскочат. Я взяла его за руку, но он вырвался и дал деру. Ни разика даже не оглянулся.
— Возле моста вы больше никого не заметили?
Молли уставилась на него, приоткрыв рот.
— О чем это вы? Там, что ли, две головы было?!
— Я лишь хотел узнать, не заметили ли вы, когда шли по дороге, кого-нибудь убегающего.